Страница 5 из 11
Услышав «Незнакомку», восхищенная публика потребовала от Блока новых и новых прочтений. В третий и четвёртый раз автор исполнил её уже на плоской крыше дома, куда имелся выход из «Башни». Поэт подошёл к металлической раме, к которой крепились телеграфные провода, поднялся на неё и, стоя над вечерним Петербургом на фоне закатного неба, своим несколько монотонным, но исполненным тонкой музыкальности и своеобразной выразительности голосом прочёл:
НЕЗНАКОМКА
Куда там – в семёрку: поскупился Валерий Яковлевич в своём табеле о рангах. Уже тогда среди современных поэтов Блоку не было равных. Между тем Александр Александрович пробует силы и на театре. По совету приятеля – Георгия Чулкова, поэт разворачивает свою лирическую миниатюру «Балаганчик» в условно-гротесковую трагикомедию с тем же названием. Причём, между её главными персонажами – Пьеро, Арлекином и Коломбиной – разыгрывается нечто похожее на только что пережитую Блоками вкупе с Андреем Белым драму, равно грустную и смешную. Грустную – их общей незащищенностью, смешную – отсутствием подлинных страстей.
Сцены из «Балаганчика» были тут же напечатаны в альманахе «Факелы», принадлежавшем Чулкову, по сути дела заказавшему эту пьесу. А вскоре драма была принята к постановке обновлённым театром Веры Федоровны Комиссаржевской.
Оформление спектакля поручается художнику Сапунову, музыка – поэту и композитору Михаилу Кузмину. Режиссуру осуществляет Всеволод Эмилевич Мейерхольд, исполняющий к тому же роль Пьеро. При подготовке спектакля происходит сближение автора с труппой. Особое внимание Александра Александровича привлекает актриса, играющая в его пьесе даму из «третьей пары влюблённых» – Наталья Николаевна Волохова.
За два-три дня до премьеры возникла мысль отпраздновать сие радостное событие, устроив вечер масок. Дамам было предложено явиться на этот сугубо дружеский карнавал в нарядах из гофрированной бумаги, закреплённой на шёлковых чехлах. И обязательно – в бумажных головных уборах.
Первое представление «Балаганчика», состоявшееся 30 декабря 1906 года, принесло успех. До этого спектакля театр, совсем недавно переживший своё второе рождение, оваций, увы, не собирал. Новшества Мейерхольда плохо ложились на Ибсеновскую драматургию, в основном составлявшую его репертуар. А тут – удача. Подчеркнутая условность режиссерского решения поразительно совпала по стилистике с балаганной ходульностью Блоковской драмы. А что касается актёров, так ведь это всегда марионетки, всегда – куклы. Получилось блестяще или, как выразился Александр Александрович, «идеально».
После успешной премьеры на вечере «бумажных дам» поэт окончательно влюбился в даму в светло-лиловом платье со шлейфом и в диадеме – Волохову. Высокая, несколько сухощавая актриса с осиной талией, отнюдь не кокетка, но по натуре строгая и даже властная, была выбрана Блоком безошибочно. Её непритворная, не наигранная неприступность только и могла увлечь поэта, стремящегося не столько к обладанию, сколько к самой возвышенной, а посему и неразделённой любви. Нет, она не оттолкнула Блока. Знаменитых поэтов не отталкивают. Слишком уж велик соблазн видеть у своих ног прославленного человека, особенно для ничем не примечательной актрисы, дамы «из третьей пары влюблённых». И, конечно же, верх удовольствия – получать от него посвящения, становиться героиней стихотворений, удел которых – бессмертье.
Ну а Блок закружился в своём чувстве, в своей любви, по-новогоднему безоглядно обвалившейся куда-то в снежные вихри январских вьюг. И всё-всё перепуталось: светло-лиловое платье, маски, шлейф, змейки на пряжках… Уязвленное прекрасной, но равнодушной к нему женщиной, сердце поэта упивалось своей отверженностью и… стихами.
С третьего по тринадцатое января наступившего года были написаны все 30 стихотворений, составивших книгу «Снежная маска». Отныне Блок становится послушным рабом, верным пажом этой по-зимнему холодной женщины, его Снежной королевы. И он счастлив. Он опять обрёл необходимое условие своих вдохновений – Прекрасную Даму. Однако теперь это не девушка, добрая, чистая и невинная, из соседней усадьбы, а женщина под тридцать, гордая и самолюбивая, умеющая играть чувствами. И окружение не прежнее, по-домашнему милое, а полубогемная актёрская среда.
Напрасно поэт попытался придать идеальность и своей новой Музе, оторвать её от земного, пошлого, культивируя в ней мистически возвышенное, религиозно-нездешнее. Наталья Николаевна упиралась, совсем как Любочка, но только ещё мучительнее – холодно и насмешливо. И не она поднялась на поэтические высоты Блоковских Эмпирей, опустился, вернее, рухнул сам поэт в тинистое, смрадное болото театральной богемы.
Всё более и более пренебрегаемая мужем Любовь Дмитриевна уже не желает быть пассивной жертвой его свободы. Андрею Белому удалось изрядно расшатать патриархальные устои её добронравия. Да и мужние внушения постепенно стали до неё доходить. Ведь уже не один год молодую супругу поэта уязвляли и мучили его рассуждения о том, что всё равно когда-то он уйдет от неё к другим. И на её отчаянный вопрос: «А я?» – его равнодушное: «И ты тоже»…
1
«Истина в вине!» (лат.)