Колдовской Мир (сборник)

Прежде всего отыскать еду и воду, затем определиться, где он находится и в какой стороне порт.

Саймон обнаружил дверь, выходящую на лестницу. Он надеялся, что эта лестница выведет его на улицу. Воздух был затхлый, пропитанный запахом разложения. Саймон теперь точно знал, что это такое, и поэтому заколебался: запах исходил снизу.

Но вниз ведет единственный выход, поэтому придется спускаться. Окна не были закрыты, и свет их падал на каждую лестничную площадку. Здесь были и двери, но Саймон не открывал их: ему казалось, что за ними тошнотворный запах сильнее.

Еще один пролет вниз и выход в зал, который оканчивался широким порталом. Саймон надеялся, что дальше выход на улицу. Здесь он решил осмотреться и нашел сухари, составлявшие главный военный рацион в Эсткарпе, а также горшок с сухими фруктами, пригодными для еды. Сгнившие остатки другой пищи свидетельствовали, что здесь уже давно никто не рылся. Из крана в водосток капала вода, и Саймон напился, а потом проглотил сухарь.

Несмотря на голод, есть было трудно из-за ужасного запаха. Хотя он побывал только в одном здании, кроме центрального, Саймон чувствовал, что его ужасное предположение оправдывается: кроме центрального здания с горстью обитателей, Сиппар был городом мертвецов. Колдеры безжалостно уничтожили тех, кто был им бесполезен. И не только убили, но и оставили лежать непогребенными в собственных домах. Как предупреждение против восстания немногих выживших? Или просто потому, что им было все равно? Похоже, что последнее более вероятно, и странное чувство родства, которое Саймон испытывал к плосколицым захватчикам, умерло навсегда.

Саймон захватил с собой все сухари, какие мог отыскать, и бутылку, наполненную водой. Любопытно: дверь, ведущая на улицу, была заперта изнутри. Неужели те, кто жил здесь когда-то, закрылись и совершили массовое самоубийство? Или здесь использовали для убийства ту же силу, которая стащила его с крыши?

Улица была такой же пустой, как он и видел сверху. Но Саймон держался ближе к одной стороне, внимательно следя за всеми дверьми и выходами из переулков. Все двери были закрыты; ничего не шевельнулось на его пути к гавани.

Он считал, что если попытаться открыть одну из этих дверей, она не поддастся: закрыта изнутри, а внутри — только мертвецы. Погибли ли они вскоре после того, как Горм приветствовал приглашенных Орной и ее сыном колдеров? Или смерть пришла позже, в те годы, когда Корис находился в Эсткарпе, а остров был отрезан от человечества? Сейчас это представляло интерес только для историка. Сиппар превратился в город мертвецов — мертвецов телом, а тех, кто остался в башне, — мертвецов духом. И лишь колдеры претендовали на жизнь.

На ходу Саймон запоминал дома и улицы. Он был уверен, что Горм можно освободить, лишь уничтожив центральную башню. Но ему показалось, что колдеры допустили ошибку, оставив вокруг своего логова эти пустые здания. Разве только у них есть скрытые защитные средства и сигналы оповещения в стенах этих домов. Тогда это, возможно, ловушка для вероятного десанта.

Саймон вспомнил рассказы Кориса об эсткарпских разведчиках, которых несколько лет посылали на остров. И тот факт, что сам капитан не способен был вернуться из-за какого-то загадочного барьера. По опыту Саймон теперь знал, что только он сумел освободиться, вначале из центра управления, а потом при помощи летательного аппарата. Тот факт, что колдеры и не пытались преследовать его, свидетельствовал, что они не сомневаются в своих средствах.

Однако трудно было думать, что никто не живет в этом мертвом городе. Поэтому Саймон прятался, пока не добрался до гавани. Здесь стояли корабли, разбитые бурями, некоторые наполовину выброшенные на берег, их оснастка превратилась в гниющий клубок, борта пробиты, некоторые затонули, так что над водой виднелась лишь верхняя палуба. Ни один из этих кораблей не плавал уже месяцы, годы.

Между Саймоном и материком лежал широкий залив. Если он находится в Сиппаре — а у него не было оснований сомневаться в этом, — то смотрит на длинный полуостров, похожий на палец. В основании этого пальца колдеры построили загадочный Айль, а ногтем ему служил Салкаркип. После гибели крепости торговцев колдеры, весьма вероятно, контролируют весь залив.

Если бы удалось найти пригодный для плавания небольшой корабль, Саймон пустился бы в долгий путь на восток, вниз по бутылкообразному заливу до устья реки Эс и до Эсткарпа. И Саймона подгоняла мысль, что время не на его стороне.

Он нашел лодку, маленькую скорлупку, сохранившуюся в доке. Хотя Саймон не был моряком, он проверил, насколько пригодна лодка для плавания, и ждал до полной темноты, прежде чем взялся за весла. Стиснув зубы — очень болели ободранные руки — Саймон греб мимо гнилых остовов гормского флота.

Уже удалившись на достаточное расстояние и думая, не пора ли ставить мачту, он встретился с защитой колдеров. Он не видел и не слышал ничего, когда падал на дно лодки, прижав руки к ушам, закрыв глаза, спасаясь от неслышимых звуков, от невидимого света, которые били из самого его мозга. Он думал, что достаточно знает технику колдеров, но это проникновение в мозг оказалось хуже всего.

Прошли ли минуты, или месяцы, или годы? Оцепеневший, оглушенный, Саймон не мог сказать этого. Он лежал в лодке, которая покачивалась на волнах, подгоняемая ветром. За ним лежал Горм, мертвый и темный при свете луны.

Перед рассветом Саймона подобрала береговая патрульная лодка в устье Эса; к тому времени он уже немного оправился, хотя и чувствовал себя совершенно разбитым. На перекладных он добрался до Эсткарпа.

В крепости, в той самой комнате, где впервые встретился с Властительницей, он рассказал о своих приключениях и встречах с колдерами Совету высших офицеров Эсткарпа и нескольким женщинам с непроницаемыми лицами. Говоря, он все время отыскивал одну среди присутствующих и не мог отыскать.

Во время рассказа о мертвом городе Корис сидел с каменным лицом, крепко стиснув зубы. Когда Саймон кончил, ему задали несколько вопросов. Затем Властительница подозвала к себе одну из женщин.

— А теперь, Саймон Трегарт, возьмите ее руки и думайте о том человеке в шапке, мысленно вспоминайте все детали его одежды и лица, — приказала она.

Саймон повиновался, хотя и не понимал, зачем это нужно. Он держал в своих руках холодные и сухие руки женщины и мысленно рисовал серое одеяние, странное лицо, в котором нижняя половина не соответствовала верхней, металлическую шапку и выражение властности, а затем замешательства, когда Саймон не подчинился приказу. Женские руки выскользнули из его рук, и Властительница снова заговорила:

— Ты видела, сестра? Сможешь сделать?

— Видела, — ответила женщина. — И смогу воспроизвести то, что видела. Он человек с сильной волей, и изображение было ясное. Хотя лучше, если бы лилась кровь.

Саймону ничего не объяснили и не дали времени на расспросы. Совет кончился, и Корис тут же увел его в казармы. Оказавшись в той же комнате, в которой он сидел перед походом в Салкаркип, Саймон спросил у капитана:

— Где леди? — Его раздражало то, что он не мог назвать ее имени. Но Корис понял его.

— Проверяет посты на границе.

— Она в безопасности?

Корис пожал плечами.

— Кто сейчас в безопасности, Саймон? Но будь уверен: женщины Силы не рискуют без необходимости. — Он отошел к западному окну, отвернулся. — Итак, Горм мертв. — Слова его звучали тяжело.

Саймон снял сапоги и растянулся на постели. Он устал до мозга костей.

— Я рассказал то, что видел, и только то, что видел. Жизнь есть в центральной крепости Сиппара. Больше я нигде ее не видел, но я ведь и не искал.

— Жизнь? Какая жизнь?

— Спроси у колдеров, а может, у волшебниц, — сонно ответил Саймон. — Может, они по-другому представляют себе жизнь.

Саймон смутно сознавал, что капитан отошел от окна; его широкие плечи закрыли дневной свет.

— Я думаю, Саймон Трегарт, что ты тоже другой. — Слова его по-прежнему звучали тяжело. — И, видя Горм, какой ты счел его жизнь — или смерть?