Чёрный всадник

Миновали Каушаны без приключений вихрем промчались по запылённой улице. Был как раз послеобеденный час, когда стояла нестерпимая жара и все живое либо попряталось в тени деревьев, либо укрылось под защиту прохладных глиняных стен и камышовых крыш. Только собаки пролаяли вслед да из-за глиняных оград выглянули черноволосые детские головки.

Но за Каушанами, с холма, откуда далеко просматривался шлях, они увидели большую группу всадников, медленно движущихся им навстречу Арсен оглянулся — Чора со своими людьми выскочил из селения и, вздымая густое облако пыли, явно догонял их Роман и Стёха тоже невольно оглянулись.

— Может, лучше свернуть в сторону, Арсен? — спросил дончак. — Как бы нас те, что впереди, не задержали.

— Не тревожься… Сейчас отстаньте со Стёхой немного, а потом, когда я поравняюсь с ними, на полном ходу проскакивайте мимо нас и — вперёд!

— А ты?

— За меня не беспокойся! Я вас догоню!

Арсен ударил своего уставшего, взмыленного коня и начал постепенно удаляться от Романа и Стёхи, приближаясь к встречному отряду. Это были простые буджакские скотоводы, но, как всегда, они имели при себе оружие — сабли и луки.

Не доезжая до них шагов двадцать, Арсен выхватил из-за пазухи ярлык, поднял его вверх так, чтоб тамгу было хорошо видно, и, замедлив бег коня, крикнул:

— Ойе, правоверные! Дорогу гонцам прибрежного аги!

Чабаны мгновенно свернули с дороги.

Роман и Стёха, пригнувшись к конским гривам, окутанные тучей пыли, промчались мимо. Арсен привстал на стременах:

— За нами погоня молдавского властителя! Задержите нападающих! Их немного! — И огрел коня нагайкой.

Ошеломлённые чабаны сгрудились, что-то загалдели, но Арсен не прислушивался. Главное, их не задержали, а если ещё поверили ему и остановят преследователей, то удастся выиграть достаточно времени, пока Чора будет объясняться, кто он и за кем гонится.

Отъехав с полверсты, обернулся. На обветренном, запылённом лице расплылась радостная улыбка: чабаны окружили Чору и его людей. Арсену даже показалось, что на солнце сквозь пыль блеснули сабли, но это было не столь существенно. Несколько минут есть в запасе, а теперь — вперёд! Быстрее к Днестру! Продержаться бы до вечера и удачно переправиться через быструю, капризную реку! Там ночь, мать казацкая, примет их в свои объятия, а дикая степь, раскинувшаяся от Днестра до Буга, поглотит их, как море щепку.

Однако радость Арсена оказалась преждевременной. Видимо, Чора ухитрился быстро доказать своим единоверцам, кто он, так как вскоре позади опять закурилась дорога.

Голодные, непоенные кони уже едва держались. Казалось, они вот-вот падут. Да и всадники, особенно Стёха, нуждались в отдыхе.

Солнце клонилось к западу. Жара стояла нестерпимая. Она изнуряла и людей, и лошадей, вытапливала из мускулов последние силы. Больше всего донимала жажда. Пересохшее горло, забитое пылью, требовало хотя бы глотка воды, но когда и появлялись по пути ручей или речка, они не могли позволить себе остановиться, подстёгивали измученных коней и мчались дальше.

Ехать стало тяжелей ещё и потому, что перед Днестром местность изменилась: вместо ровной степи здесь начались холмы, прорезанные ярами с узкими подъёмами и спусками, глубокие долины, поросшие кустами овраги.

Арсен поглядывал на солнце: скоро ли оно сядет за далёкий горизонт? Выдержат ли кони такой бешеный бег до ночи? Только в этом было спасение.

Чора по-прежнему настойчиво вёл преследование. Хотя расстояние между ними не уменьшалось, оно и не увеличивалось. Когда беглецы с большим трудом взбирались на гребень холма, погоня спускалась в долину. Их разделяло расстояние в два полёта стрелы.

Еле живая Стёха едва держалась в седле.

— Ой, нету сил! Не могу!.. — вскрикнула она, когда дорога пошла круто вниз.

С горы и опытному всаднику крайне трудно съезжать верхом на коне, особенно когда тот несётся вскачь. Каково же было непривычной к долгой верховой езде девушке!

— Потерпи, милая, — шепнул Роман, который скакал рядом с ней.

Арсен тоже подбадривал сестру:

— До вечера недалеко! Ночью отдохнём!

С уклона выскочили в долину, по которой протекал большой ручей. Через него был перекинут узкий деревянный мостик. За ним, на другой стороне, раскинулась уютная лужайка, покрытая сочной зеленой травой. Солнце уже опустилось так низко, что скрылось за высоким, поросшим лесом холмом, и в долине царила приятная прохлада. Рай, да и только!

Этот рай показался беглецам страшнее ада: на зеленом лужке паслись осёдланные лошади, ближе к дороге янычары ставили шатёр, а по мостику в это самое время двигался тяжёлый воз, покрытый брезентовыми попонами.

Дорога оказалась перегороженной!

Беглецы, внезапно вынырнув из-за рощи, едва не врезались в толпу янычар, которые стояли у дороги и наблюдали, как их товарищи поддерживают воз, под которым прогибались тонкие жерди настила.

— Ах ты черт! — выругался тихо Арсен, быстро оглядывая местность и ища выход из западни.

Выхода не было. Впереди — турки. Позади — Чора со своими людьми. Мост перекрыт. А берега ручья такие обрывистые, что перепрыгнуть или перебраться вброд нечего и думать!..

Сзади донёсся глухой топот копыт. Через минуту-две Чора их догонит.

Арсен с тоской посмотрел на противоположный берег ручья. Неужели погибать здесь? Неужели это и есть та самая бессмысленная случайность, которой он так боялся?

Да, конец… Все пути отрезаны… Остаётся ещё свернуть в лес, забраться в чащу, выиграть время до темноты. Надежда невелика, но все же…

— За мной, Роман! За мной, Стёха! — взволнованно крикнул Арсен, разворачивая коня.

Но в этот миг чья-то рука схватила коня за уздечку.

Рядом стоял молодой янычарский чорбаджия.

10

— Ненко! — воскликнул поражённый Арсен. — Откуда ты?.. Как тут очутился?

— Тс-с-с!.. Прежде всего я — Сафар-бей, — сказал тот. — Почему здесь — поговорим потом… А ты…

— Об этом тоже не сейчас… Спасай нас от погони! За нами гонится сын Кучук-бея… это он выкрал Стёху, а мы с Романом освободили её… Вот и он!..

К мосту подскакал на взмыленном коне Чора, за ним — несколько воинов-ногайцев. Увидев Стёху и казаков, Чора выхватил саблю и бросился к ним.

— Гяуры проклятые, я убью вас!

Арсен и Роман мигом обнажили сабли.

Но всех опередил Ненко. Подняв пистолет, он метнулся наперерез Чоре, схватил его коня под уздцы.

— Стой!.. Ты кто такой, что набрасываешься на воинов падишаха? Негодяй!

Чора, узрев перед собой янычарского чорбаджию, осадил коня и опустил саблю. Он совсем растерялся.

— Я вовсе не собираюсь на вас нападать, ага… Я только хотел вернуть невольницу, которую выкрали эти презренные гяуры!

Видно было, что он не узнал Сафар-бея — то ли из-за волнения, то ли из-за сгустившихся сумерек.

В это время воины Чоры сгрудились возле своего хозяина, а вокруг них, привлечённые криками, топотом коней и непонятным замешательством, столпились янычары.

— Эй, воины! — крикнул Ненко. — Под стражу этих негодяев! Да свяжите как следует, чтоб ни одна собака не сбежала!

Янычары мгновенно стащили буджакцев с коней, обезоружили.

Чора пытался протестовать.

— Я буду жаловаться прибрежному аге! Ты поплатишься за такое самоуправство, ага!.. Я сын мурзы Кучук-бея!

— Тем хуже! — усмехнулся Ненко. — Сын мурзы поднимает саблю против янычар! Проявляет непочтение к их начальнику… За такое и головы лишиться недолго. Возьмите его!

Янычары схватили Чору, заломили руки назад. Юноша вырывался, кричал, что это ошибка, что он и в мыслях не имел нападать на воинов падишаха или оскорблять агу, но его не слушали — подталкивая в спину, подогнали к ближайшему возу и привязали к колесу. То же сделали и с его людьми.

Ненко остался наедине с беглецами.

— Ну вот, вы в безопасности, — сказал он, подмигнув по-дружески. — Теперь я могу держать Чору сколько потребуется — хоть до Дуная… К тому времени вы будете далеко за Днестром, и он, как бы ни хотел, не сможет вас догнать…