Пария

И тут я отключила мой манжет.

Нуль-способности парии лишили ее силы и не позволили ее разуму парализовать меня. Она вскрикнула от краткого шока, чувствуя, что ее способности исчезли. Телекинетик, привыкший к полной свободе своего сверхбыстрого разума, обычно особенно остро ощущает ущерб, нанесенный полной ментальной «пустотой».

Она резко остановилась, словно наткнувшись на препятствие, прижав ладонь ко лбу в попытке утишить боль. Она выругалась на языке, которого я не знала. Потом она ринулась вперед.

Я увидела положение ее ног, наклон ее тела, — и сделала отклоняющий блок, как учил меня ментор Заур.

Но я совершенно не была готова к тому, что она окажется настолько сильной. Она просто отмахнулась от меня — но удар отшвырнул меня в сторону. Я треснулась плечом о поперечную балку, отскочила, резко втянув воздух сквозь стиснутые от боли зубы. От удара моего тела со стропил и откуда-то из темноты под потолком посыпалась пыль и паутина, вертясь и падая на нас, словно мука из сита.

Она ударила снова — на этот раз ногой. Было видно, что ей мешает длинный подол монашеского одеяния. Я поднырнула под балку, выпрямилась, чтобы она оказалась между нами — но ее удар расколол старое дерево, осыпав нас трухой — мелкой, как снежная поземка.

Я отшатнулась назад. Поднырнув под балку, она нанесла рубящий удар ребром одной руки, и сразу же — прямой удар другой. Я блокировала первый предплечьем и изогнулась, чтобы второй удар не задел мои ребра. Блок получился болезненным — ее удар пришелся прямо по костям. Старые доски у нас под ногами прогибались и скрипели.

Она снова ударила ногой, на этот раз — с разворота. Я отскочила с линии удара, захватила ее лодыжку и вывернула, стараясь лишить ее равновесия и свалить на пол.

Но ее чувство баланса было безупречно. Она ухитрилась сохранить равновесие, стоя на одной ноге, и превратила удар с разворотом в резкий толчок. Схваченная мной нога врезалась мне в грудную клетку.

Я отлетела назад и с разгона треснулась лопатками о другую балку, подняв новое облако пыли. Я кашляла и не могла остановиться, не в силах подняться, ощущая, как подрагивают и скрипят доски под моей спиной.

Она поднырнула под сломанную поперечину и подошла ко мне. Я видела, насколько высок уровень ее подготовки. Даже лишенная возможности использовать свой телекинетический дар она без труда вывела меня из игры. Такого уровня невозможно достичь, день за днем тренируясь на ринге под руководством ментора. У нее явно был богатейший практический опыт. Она уже дралась прежде. И не раз. Она уже убивала людей своими руками.

Но она явно не собиралась убивать меня. Она склонилась надо мной, протягивая руку. Она желала подчинить меня своей воле. Чего же она ждет?

Сказать по правде, тогда меня это не интересовало. Я отчетливо видела одно — ее сдерживает опасение, что мой дар снова сделает ее беспомощной. Едва она прикоснулась ко мне, я вцепилась в ее руку и резко рванула на себя — так, что она впечаталась головой и плечом в торчавшую рядом опору. От этого удара с крыши посыпались сланцевые плитки, усыпав дощатый пол вокруг нее.

Но я все еще лежала на полу — поэтому согнула левую ногу и подсекла обе ее ступни, пока она не успела придти в себя.

Она тяжело грохнулась, так, что задрожал пол, и в спертый воздух поднялась еще одна туча пыли. Я откатилась в сторону, чтобы встать на ноги — но в пылу битвы совсем забыла, в каком месте чердака нахожусь.

Пол закончился, дальше был пролом, а под ним — примерно два метра до чердачного помещения, расположенного ниже. Я попала прямо в него и приземлилась крайне неудачно, очень сильно ударившись правым локтем и запястьем. Падая, я наделала много шума. Сверху упало несколько старых досок, левой пяткой я треснулась в пол так, что пробила дощатое покрытие и сделала дыру в оштукатуренном потолке под ними. Из этой дыры пробился тусклый лучик света.

Она спрыгнула, приземлившись рядом со мной и снова попыталась схватить меня. Я уклонилась, развернувшись на сто восемьдесят градусов и смогла блокировать следующие два удара, хотя от этого боль в моей правой руке стала просто зверской.

В ответ я провела прямой удар — и попала, куда хотела. Она едва заметно пошатнулась, а я повторила движение, нанеся новый прямой удар — на этот раз, увеличив его силу и размах.

Я знала, что она не может не заметить его и попытается отклониться с линии удара. Вообще-то, именно на это я и рассчитывала.

Потому что стояла прямо на подоле ее длинного платья.

Она попыталась уклониться, но одеяние удерживало ее на месте — и она потеряла равновесие. Мой удар достиг цели, конечно, не причинив особого труда — но дело было сделано: она оступилась и полетела на пол. Монашеское облачение одержало над ней победу — ведь, хотя она и выглядела в нем достаточно убедительно, она явно не привыкла носить его.

Она всем телом грохнулась на пол — и пробила его.

Целая секция трухлявых досок и перекладин под ними, не в силах дальше выдерживать такое обращение, с оглушительным треском проломилась от удара, подняв вихрь пыли и щепок. Вместе с порядочным участком пола, она шумно рухнула в расположенный внизу коридор.

Но, начав разносить старое и обветшавшее здание, не так-то легко остановиться. Видавший виды пол с протестующим скрипом стал оседать под моими ногами. Не успев найти точку опоры, я «солдатиком» полетела вниз. Падала я довольно долго и, даже с приземлением сопутствующие эффекты не закончились. На меня дождем посыпались обломки дерева, сланцевые плитки, доски и хлопья изоляционного волокна.

На долю секунды я почти лишилась чувств. Падение вышибло из меня дух. Рухнувшая следом балка треснула меня по голове так, что потемнело в глазах. Я безостановочно кашляла от пыли.

Мы рухнули в коридор на верхнем этаже, который называли Верхним Переходом. Его стены были обшиты деревянными панелями, свет давали газовые лампы, расположенные на стенах через равные интервалы. Но сейчас, даже в освещенном коридоре видимость была не лучше, чем на темном чердаке наверху. Клубы пыли висели в воздухе, как густой, желтоватый осенний туман, который поднимается с болот к югу от Врат Мытарств. Лампы только ухудшали видимость едва заметные в воздухе, словно в белом дыму. Пожалуй, наверху, в темноте, я лучше могла различать предметы. Собственно, все, что я видела здесь, были куски штукатурки, обломки досок и разбитых балок, которыми была усеяна ковровая дорожка, лежащая в коридоре.

Я осмотрелась, увидела стену и прислонилась к ней, чтобы откашляться. Я услышала звонок. От нашей потасовки наконец-то включилась сигнализация, реагировавшая на постороннее присутствие в Зоне Дня. А потом я услышала шаги — кто-то поднимался по лестнице… или это просто биение крови у меня в ушах?

Мою правую руку пронизывала пульсирующая боль в локте и запястье, левое колено — тоже; я была уверена, что балка, треснувшая меня по голове, содрала кусок кожи с моего скальпа — там болело сильнее всего.

Борясь с головокружением, я пыталась высмотреть ее в тумане. Желтая пыль казалась ядовитой, словно серные парЫ. Я думала, какие древние остатки клея, шерсти и штукатурки поднялись в воздух, когда мы сломали пол. Какую затхлое старье я сейчас вдыхаю?

Я подняла с пола обломок балки — возможно, как раз той, что ударила меня по голове — и сжала его в руке, словно импровизированное оружие вроде каменных скребков, которые использовали первобытные люди.

Куда она делась? В клубах пыли прямо передо мной возникла фигура. Она пыталась сбежать.

Я погналась за ней. Она нашла дверь в конце коридора и с шумом распахнула ее, впуская внутрь дуновение прохладного ветра, которое отнесло в сторону вездесущую пыль. Я снова раскашлялась.

Я услышала оклик, и увидела Юдику, бегущего по коридору вслед за мной. Его лицо было мрачно. В руке он держал автоматический пистолет, заряжая его на ходу. Я узнала оружие — это был Гекутер 116. Я видела такой в книгах, которые нас заставлял штудировать ментор Заур. Его барабан вмещал сорок пуль, дальность выстрела составляла почти полкилометра — то есть, небольшие металлические заряды пробивали большую часть поверхностей, включая стандартную индивидуальную броню. Оружие поблескивало вороненой сталью, его украшала элегантная черно-белая костяная рукоять. Пистолет явно был сделан на заказ — эдакая выпендрежная штучка, которую не купишь в простой оружейной лавке.