Страница 207 из 218
Все это слишком быстро и плохо резюмирует богатую изгибами мысль, чересчур упрощая утонченный и запутанный способ рассуждения, способ, к которому, признаюсь, я испытываю такую же аллергию, какую испытывал сам Люсьен Февр. Но это не причина, чтобы приписывать Максу Веберу то, чего он не говорил. В том, где он видел лишь совпадение, случайную встречу, его оппоненты усматривают утверждение, будто проте-
==577
373
Sombart W. Le Bourgeois. 1926, p. 313. "* Hauser H. Les Débuts du capitalisme. 1931, p. 51, 55. 375 Cipolla С. M. Note sulla storia del saggio d'Interesse, corso, dividend! e sconto dei dividendi del Banco di S. Giorgio net sec. XVI. —"Economia internationale", vol. 5, maggio 1952, p. 14.
стантизм есть самый генезис капитализма. В. Зомбарт был одним из первых, кто таким путем огрублял веберовскую аргументацию, чтобы легче ее опровергнуть. Протестантизм в своем начале, не без иронии доказывал Зомбарт,— это все же попытка возвратиться к евангельской бедности, которая в общем представляла истинную опасность для структур и форпостов экономической жизни. А что касается правил аскетической жизни, так ведь их мы находим уже у св. Фомы и у схоластов! Пуританство — это самое большее школа неистовой скаредности на шотландский манер, доктрина мелких лавочников 37Л. Все это смехотворно, признаем мы, как смехотворны многие аргументы в полемике. Столь же смехотворно, как желать извлечь аргументы против Макса Вебера, исходя из противоположного: из безудержной роскоши голландцев в Батавии в XVIII в. или из празднеств, которые они столетием раньше устраивали на острове Десима, чтобы развеять скуку их тюрьмы, какой для них был этот островок, куда их старательно выставляли на жительство японцы.
Все было бы проще, если бы капиталистический подъем был откровенно связан с письмом Кальвина о ростовщичестве, которое следует датировать 1545 г. У нас был бы здесь поворотный пункт. Это толковое изложение проблем ростовщичества, принадлежащее строго логическому уму, хорошо знавшему экономические реальности, относится к самым ясным из всех. По Кальвину, следует воздать свое теологии, своего рода неприкосновенной моральной инфраструктуре, и свое — законам человеческим, судье, юристу, закону. Существует дозволенное законом ростовщичество среди купцов (при условии, что рост будет умеренным, порядка 5%) и ростовщичество недозволенное законом, когда оно противоречит милосердию. «Господь вовсе не запрещал всякого барыша, из которого человек мог бы извлечь свою выгоду. Ибо что бы это было? Нам пришлось бы оставить всякую торговлю...» Разумеется, аристотелев завет остается верным: «Я признаю то, что видно и детям, а именно: ежели вы запрете деньги в сундук, они. станут бесплодными». Но за деньги «покупают поле... [на сей раз] не скажешь, что деньги не порождают денег». Бесполезно «держаться за слова», надобно «рассматривать дела». Анри Озе 374, у которого я позаимствовал эти удачно выбранные цитаты, полагал в заключение, что экономический подъем в протестантских странах проистекал из большей легкости получения займа, а следовательно, из большей дешевизны денег. «Именно это объясняет развитие кредита в таких странах, как Голландия, или в Женеве. Именно Кальвин, сам того не ведая, сделал такой подъем возможным». Это такой же способ присоединиться к Максу Веберу, как всякий другой.
Да, но в 1600 г. в Генуе, католическом городе, живом сердце капитализма уже в мировых масштабах, ссудный процент составлял 1,2% . Что могло быть лучше? Низкая плата за ссуды была, возможно, создана расширявшимся капитализмом в такой же мере, в какой он сам был создан ею. И к тому же в этой сфере ростовщичества Кальвину не надо было взламывать двери. Дверь была распахнута уже давно.
37
==578
376
Samuelsson К. Economie et religion, une critique de Max Weber (шведское издание 1957 г., французское — 1971 г.)
377 Braudel F. Le Monde actuel. 1963, p. 394— 395.
РЕТРОСПЕКТИВНАЯ ГЕОГРАФИЯ МНОГОЕ ОБЪЯСНЯЕТ
Для того чтобы выбраться из этого спора, который бесполезно было бы продолжать (иначе пришлось бы затронуть ряд симпатичных участников — от Р. Г. Тауни до Г. Люти), мы, возможно, располагаем общими объяснениями, более простыми, менее мудреными, и шаткими, чем такая довольно путаная ретроспективная социология. Именно это попытался высказать Курт Самуэльсон 376 в 1957 и 1971 гг., а я предлагал в 1963 г.377 Но доводы наши не одни и те же.
На мой взгляд, нельзя отрицать, что Европа Реформации, если ее рассматривать как единое целое, одержала верх над блистательной средиземноморской экономикой, которую уже на протяжении веков обживал капитализм,— я, в частности, имею в виду Италию. Но такого рода перемещения были в истории делом обычным: Византия отступила перед исламом, ислам уступил место христианской Европе, христианский мир Средиземноморья одержал верх в первой гонке по морям и океанам мира, но примерно к 90-м годам XVI в. вся Европа склонилась к протестантскому Северу, который с этого времени оказался в привилегированном положении. До того времени, а может быть, вплоть до 1610—1620 гг., мы могли бы резервировать слово «капитализм» как раз для Южной Европы, невзирая на Рим и на церковь. Амстердам только начал проявлять себя. Заметим к тому же, что Северная Европа ничего не открыла — ни Америки, ни пути вокруг мыса Доброй Надежды, ни обширных путей мира. Именно португальцы первыми добрались до Индонезии, Китая, Японии; и рекорды эти надлежит записать в актив Южной, так называемой ленивой, Европы. Север ничего не изобрел, не изобрел он и орудий капитализма: все они вели свое происхождение из Южной Европы. Даже Амстердамский банк воспроизводил модель венецианского Банка Риальто. И именно в борьбе с государственной мощью Южной Европы — Португалии и Испании — выкуются великие торговые компании Европы Северной.
Если с учетом этого внимательно взглянуть на карту Европы с нанесенными на нее течениями Рейна и Дуная и если забыть об эпизоде с пребыванием римлян в Англии, то тесный континент разделится надвое: с одной стороны, древняя обжитая область, созданная людьми и историей, обогащенная их трудами; с другой — Европа новая, долгое время остававшаяся дикой. Победой эпохи средних веков были колонизация, просвещение, освоение, строительство городов по всей этой дикой Европе вплоть до Эльбы, Одера и Вислы, до Англии, Ирландии, Шотландии Скандинавских стран. Слова «колонии» и «колониализм» нуждаются в учете определенных нюансов, но в общем-то речь шла о колониальной Европе, которую старый латинский мир, церковь, Рим распекали, поучали, эксплуатировали так же, как Общество Иисуса будет распоряжаться своими заповедными землями в Парагвае, моделировать их, так в конце концов и не преуспев в этом. Для этих земель, которые тяготели к Северному и Балтийскому морям. Реформация означала также и конец колонизации.
==579
На долю этих бедных стран — бедных, несмотря на подвиги жителей ганзейских городов и мореходов Северного моря,— доставалась «черная» работа: поставка сырья, английской шерсти, норвежского леса, прибалтийской ржи. В Брюгге, в Антверпене распоряжались купец и банкир из Южной Европы, они задавали тон, вызывая гнев великих и малых. Заметим, что протестантская революция была более «вирулентной» на водных пространствах, нежели на суше: Атлантика, едва только завоеванная для Европы, станет великим пространством этих религиозных и материальных войн, пространством, о котором слишком часто