Кто мы?

524

графическая безопасность» обеспечивала контекст самоидентификации американцев.

События 11 сентября 2001 года беспощадно вынудили американцев осознать тот факт, что удаленность от «горячих точек» больше не является синонимом безопасности. Пробуждение от иллюзии было чрезвычайно жестоким: американцы внезапно обнаружили, что участвуют в новой войне, ведущейся на многих фронтах и прежде всего — у них дома. После 11 сентября президент Буш заявил: «Мы отказываемся бояться». Но сегодняшний мир — это мир страха, и американцам придется свыкнуться со страхом, даже если они не хотят жить в страхе. Чтобы справиться с новыми угрозами, следует найти нелегкий компромисс между сохранением традиционных ценностей и свобод — и обеспечением важнейшей свободы сегодняшнего дня, а именно свободы от насилия и покушений на жизни, имущество и общественные институты граждан США.

Уязвимость — главный критерий, по которому американцы на новом этапе развития общества определяют свою национальную идентичность. В прошлом, рассуждая об «отечестве», американцы, как правило, имели в виду страну, из которой они сами или их предки прибыли в Америку. Новая уязвимость заставила понять (и это прекрасно объяснила Рэчел Ньюман, чьи слова цитировались в главе 1), что отечество американцев — Америка и что обеспечение безопасности отечества — приоритетная задача правительства. Уязвимость придала новую значимость национальной идентичности. Тем не менее она не покончила с дискуссиями и конфликтами вокруг идентичности, продолжавшимися всю вторую половину двадцатого столетия. Белизна кожи более не является признаком «доминирующего класса», расовая принадлежность

525

529

нация долгих поисков, многочисленных жертв и упорных усилий»557. Без «родовых признаков» нация невозможна, если плебисцит их отвергает, он отвергает нацию. Американцы — нация «с воцерковленной душой»; последняя, кстати сказать, трактуется не только и не столько как теологическая категория, сколько как совокупность ритуалов, гимнов, практик, этических заповедей и запретов, литургий, пророчеств и т. д. Душа существует в святых, богах и демонах. У нации, как, например, у американцев, может существовать кредо, но душа нации — это не кредо, это нечто иное, и она определяется общей историей, традицией, культурой, общими героями и злодеями, победами и поражениями, воплощенными в «мистических аккордах памяти».

Кредо — продукт общества с обособленной англопротестантской культурой. Другие народы принимали и принимают элементы этого кредо, однако кредо в целом, как писал Мюрдаль, есть комбинация английских традиций, инакомыслящего протестантства и идей Просвещения в умах переселенцев восемнадцатого столетия. «Традиции жителей Соединенных Штатов, — замечал Токвиль, — суть особая статья; именно их уникальность и позволяет этому народу единственному на Земле поддерживать демократическую форму правления». Демократические институты американцев «порождены практическим опытом, привычками, обычаями, то есть, короче говоря, тем, что принято именовать традициями»558. Мы, граждане Соединенных Штатов, должны были обрести общую этническую и расовую принадлежность, общий язык, общую культуру и религию, прежде чем смогли «учредить и принять конституцию Соединенных Штатов Америки». Кредо вряд ли сохранит свою значимость, если американцы отринут англо-протестантскую куль-

530

туру, в которой оно коренится. Мультикультурная Америка станет Америкой с множеством кредо, в которой социальные группы с различными культурами будут пропагандировать собственные принципы и ценности, коренящиеся в той или иной культуре.

События 11 сентября 2001 года стали драматическим символом завершения двадцатого столетия как века идеологических конфликтов и одновременно — символом новой эры, в которой люди будут идентифицировать себя преимущественно через культуру и религию. Явные и потенциальные враги нынешних Соединенных Штатов — и воинствующий ислам, и деидеологизированный националистический Китай. В этих условиях для самих американцев религиозный элемент национальной идентичности приобретает новое значение.

АМЕРИКА ОБРАЩАЕТСЯ К РЕЛИГИИ

В 1984 году преподобный Ричард Джон Нойхаус опубликовал книгу «Пустая паперть: религия и демократия в Америке», в которой скорбел об утрате американским обществом религиозных устремлений, идеалов и перспектив. Десятилетие спустя паперть начала быстро заполняться. В 1990-е годы религиозные идеи пережили серьезное возрождение, прежние конфессиональные группы заметно укрепились, появились группы новые, в результате чего присутствие религии в обществе стало ощущаться гораздо более сильно, нежели когда-либо ранее в двадцатом столетии. «Одна из наиболее ярких и неожиданных характеристик американского образа жизни, — пишет Патрик Глинн, — это возрождение религиозного чувства как важнейшей силы в политике и культуре»559.

531

К концу двадцатого столетия это религиозное чувство окрепло настолько, что стало вызывать озабоченность секуляристов, полагавших, будто историческая победа в противостоянии мирского и сакрального осталась за ними. «Религия вторгается в сферы, которые не могут не вызывать беспокойства», — пожаловался в 2002 году председатель одной секулярной группы560.

Особой важностью, как представляется, обладают два параметра наметившейся тенденции. Во-первых, в последние десятилетия двадцатого века существенно возросло количество протестантов и «повторно рожденных христиан», а также число евангелических организаций. Во-вторых, все больше американцев встревожены упадком общества и деградацией морали — и все больше американцев испытывают потребность в вере, которую не способны утолить секулярные идеологии и институты. Наложение христианского прозелитизма (как на индивидуальном, так и на групповом уровне) на духовные и этические потребности значительного числа американцев превращают религию в ключевой элемент жизненного уклада и восстанавливают христианство в качестве центрального компонента американской идентичности.

PACЦBET КОНСЕРВАТИВНОГО ХРИСТИАНСТВА

В период с 1990 по 2000 год наибольшую динамику роста среди американских конфессий демонстрировали мормоны (прирост верующих на 19,3 процента), консервативные церковь евангельских христиан и церковь Христа (прирост на 18,6 процента) и церковь Ассамблея Бога (прирост на 18,5 процента), вровень с которыми держалась и католическая церковь (прирост на 16,2 процента). Количество членов Южной

532

баптистской конвенции увеличилось с 1973 по 1985 год на 17 процентов, тогда как количество прихожан в основных протестантских церквях сократилось. Пресвитерианская церковь потеряла 11,6 процента прихожан, а Объединенная церковь Христа — 14,8 процента561 . Одновременно с увеличением численности паствы евангелические церкви создали и учредили множество разнообразных по форме и содержанию организаций, придавших четкие очертания субкультуре, которая импонирует 30 и даже более процентам американцев. Первым шагом на пути к упорядочению организационной структуры этой субкультуры стало создание движения морального большинства, учрежденного Джерри Фолуэллом в 1979 году. В конце 1980-х годов на смену этому движению пришла Христианская коалиция, основанная в 1989 году Патом Робертсоном и насчитывавшая в своих рядах в 1995 году около 1 700 000 человек. Среди прочих евангелических организаций можно упомянуть и движение за семейные ценности (2 000 000 сторонников), и Американскую ассоциацию семьи (600 000 членов), и церковь Хранящих обеты (десятки тысяч прихожан), и Лигу встревоженных женщин Америки (600 000 членов, крупнейшая женская организация страны)562. Христианские средства массовой информации также увеличивались в числе и поднимали тиражи. К 1995 году 130 издательств выпускали книги христианской тематики, еще 45 издательств имели в ассортименте христианские учебники и учебные пособия. Продажи христианских книг в 7 000 книжных магазинах, торгующих литературой религиозного содержания, в периоде 1980 по 1995 год утроились и составили 3 000 000 000 долларов ежегодно. Христианские романы оказались в верхних строках списков национальных бестселлеров, Фрэнк Паретти выпустил один за другим три романа, а