Страница 84 из 170
Щёку Эткуру дёрнула судорога - как всегда в сильном раздражении.
- К чему бы? Они не посмеют.
- А если им приказал Лев? - шепнул Анну еле слышно. - Если мы ведём переговоры и наблюдаем за северным двором, а бестелесные шпионят за нами и доносят Льву? Скажи, как мы можем узнать, брат?
Эткуру схватил Анну за руки:
- С ума ты сошёл! Не может быть!
- С ума сошёл? А почему Наставник не читает нам того, что они написали? Считается, что это верно с твоих слов - но почему он не читает?
- Это - измена? - шепнул Эткуру. Его щёка снова дёрнулась. - Они меня продают, брат? Так ты думаешь?
Анну вздохнул.
- Не знаю. Может, они служат Льву. Когда Наставник читает письма Льва - как знать, всё ли он читает нам? А если Лев прибавляет что-нибудь для бестелесных?
- Зачем говоришь это мне? - спросил Эткуру медленно. - Ты... ты, Анну, и вправду очень много думаешь... и хорошо. Как старики и бестелесные из Старших Прайда. Но - зачем...
Анну сдвинул с головы Львёнка Льва капюшон, чтобы лучше видеть его лицо. Эткуру не возразил.
- Я служу тебе, Эткуру, - сказал Анну. - Тебе - когда Лев далеко. Я, может, не так почтителен, как твоя прежняя свита, но я служу тебе, поверь. Люди Льва, они - дома, на Юге - не понимают многих вещей, а ты понимаешь. Они ничего не видели, а ты всё видел. Они - Старшие Прайда и сам Лев - думают, что можно уехать из своей страны надолго, общаться с чужими - и не измениться, но ты же понимаешь, что мы меняемся, брат?
- Говори, говори, - кивнул Эткуру. Оценив напряжённое, настороженное внимание в его тоне и взгляде, Анну почувствовал себя увереннее.
- Я смотрю вокруг - и думаю, - продолжал он. - Барсята умеют читать и пишут письма - сами. Если Ча напишет письмо Снежному Барсу, Барс прочитает исключительно то, что Ча хотел сказать. Им не нужны посредники. Их отцы так с самого начала поставили: любая речь, хоть на бумаге - из губ в уши. А у нас?
- Писать - скучно, - сказал Эткуру. - Львят никто не заставляет. Львят учат воевать, а не писать.
- Чтобы писать, надо думать, - продолжал Анну. - А если начинаешь думать, думаешь вот о чём. Элсу - двадцать шестой. А ты - пятый. Зачем Прайду столько Львят Льва? Лев будет только один - а остальным надлежит грызть кости, когда он будет есть мясо. Львята Льва и Львята Львят - только солдаты, а Лев будет один. Холту. Первый. Вроде бы, его чему-то учили бестелесные - и ещё, если я верно помню, Тэкиму. На всякий случай, наверное. Если Творец заберёт Холту до времени. А все прочие посмеивались над этими глупостями - и развлекались боями и скачками...
Эткуру повернулся навстречу мокрому ветру. Молчал. Думал - и после долгой паузы сказал:
- А почему Лев послал сюда меня, а не Тэкиму? Если я - солдат, только солдат - и всё? Это же - важная миссия! Честь Прайда!
Анну тронул его руку выше локтя.
- Твоё дело, в конечном счёте - прикончить Элсу, брат. Ты ведь хочешь его убить? Злишься на него? Лев в письмах злит тебя, из-за Элсу мы торчим здесь, в холод, среди чужих... Если северяне покажут тебе Элсу, ты убьёшь его - и всему конец. А может, он сам умрёт, пока тянется эта канитель...
- Не понимаю, - сознался Эткуру.
- По-настоящему Льву нужны здесь глаза бестелесных, - сказал Анну. - Они шляются за нами везде, слушают разговоры, оценивают всё, что слышат - и, верно, прикидывают, как ответить на вопросы Льва. Но с ними бы ни за что не стали разговаривать язычники: для них бестелесные - мразь, хуже трофеев.
- Что они решают? - прошептал Эткуру. - Что они могут решать?
- Всё. Быть ли войне. На что годятся северяне. И может ли Лев нам с тобой доверять, брат. Это тоже зависит от них. Может, они пишут доносы.
- О твоём приятельстве с Ча? - Эткуру невольно усмехнулся.
- А ты куда ходил без волков, брат?
- Ник-дылда показывал мне лошадей Снежного Барса. Что ж такого?
- Ник не так позорен, как Ча, да? - спросил Анну, невольно подражая насмешливому тону Ар-Неля.
- Я не хочу его в постели! - рассмеялся Эткуру.
- Но он показывает тебе лошадей и обещал женщину. Добивается твоей дружбы. Зачем?
Эткуру промолчал.
- Все делают что-то зачем-то, - сказал Анну. - Нас используют, брат. Мы - глаза и уши, а думают и решают бестелесные. Мы - руки, которыми Лев убьёт Элсу - а я не хочу убивать Элсу, брат! Он - несчастный мальчишка, попавший в беду, которого Лев назвал корнем всех несчастий, чтобы его бестелесные увидели дворец Снежного Барса! У нас тут нет никого. Даже волки не мои, а Льва - почему мне не позволили взять своих волчат?
Эткуру отвернулся, обхватив себя руками. Анну обнял его за плечо.
- Я люблю тебя, брат, и верен тебе - потому что нам с тобой нечего делить. Но я, знаешь, зол на Старший Прайд. Не хочется быть игральной костью, а ещё, знаешь, брат - не хочется быть вещью.
- Почему - вещью?! - Анну ждал, что Эткуру взбесится от самой постановки вопроса, но он спросил, как спрашивает о непонятном ребёнок - скорее, обескураженно, и с той внутренней болью, которую с некоторых пор слишком часто чувствовал сам Анну. - Если о человеке говорят, что он - вещь, значит он - раб или рабыня. Почему - мы? Львята?
- Знаешь, почему наших рабов и рабынь так втаптывают в грязь? Чтобы мы чувствовали, что рядом многим гораздо хуже, чем нам. Рядом с рабыней - нам прекрасно, верно? А рядом со свободными, брат?
Эткуру обтёр ладонью мокрое лицо.
- Да чем мы не свободные? Выше Прайда - вообще нет!
- Да, выше Прайда! А Прайд - это Лев и Старшие. Не мы. Если мы дома - у нас нет даже воли, есть Закон Прайда, Истинный Путь, а больше ни о чём думать нельзя. Да что - в голову не приходит думать!
- Да о чём думать, во имя Творца, брат?!
- У меня была рабыня, я её хотел. Она умерла - и я думаю: она умерла, потому что её бросили одну во время метаморфозы. Она была молоденькой девчонкой, ей было больно, страшно - а её бросили... Я о ней жалею, брат...
- Подумаешь! - Эткуру презрительно скривился. - У меня было, может, десятка два рабынь. И что? Подумаешь, одна...
- Тебе не повезло, брат. Ты рос в Прайде, не видел другого. Для тебя всё это в порядке вещей, - Анну волновался, размазывал мелкую морось по отросшим волосам, торопился - но никак не мог дойти до сути. - Ты привык, брат: издохла одна - будет другая. Тебя не трогает даже Соня, не ужасает, что он околачивается поблизости - прости, но Лев мог и тебя так... если бы невзлюбил... я не прав? Разве у него мало бестелесных рабов львиной крови? Ты сам говорил...
- Нет, - шепнул Эткуру, мотнув головой.
- Да, - мягко, насколько сумел, сказал Анну. - Лев подарил тебе твоего собственного брата, который меньше, чем трофей. Для забавы? Хороша забава. Ты - раб Льва. И я тоже. Что Лев захочет - то и будет. А если мы что-то нарушим, Прайд нас порвёт, даже если Лев не узнает...
Эткуру взглянул устало и беспомощно.
- Как ты додумался до таких вещей, Анну? Это... так дико...
- Не убивай меня сразу, брат - из-за Ча.
- Так это он...
- Стой, слушай. Нет, это я, - и медленно подбирая слова, Анну высказал-таки то, что было страшно произносить вслух. - Эткуру... представь: язычник вызывает тебя на поединок... на здешний. Где искушают судьбу.
- Судьбу нельзя искушать, - тут же выдал Эткуру одну из любимых избитых истин. - Тот безумец, кто меняет Предопределённость, данную Творцом, на слепой Случай, забаву Владыки Ада!
- Ну да. Предопределённость хороша для рабов, а Случай - для свободных людей!
- Почему?!
Анну печально усмехнулся.
- Тебе страшно подумать о том, что в такой игре ты... можешь не победить?
- Конечно! Анну, одно дело - война, бой, смерть, а другое...
- Ты мне говоришь о войне? - Анну сжал и резко разжал кулаки. - Я лучше тебя знаю, что такое война, брат! И Элсу знает! И что? Скажи мне - просто страшно быть побеждённым?!
- Да...
- А вот им - нет! Оттого они и свободны... Ну ладно. Дело не в этом. Вот - ты хочешь такое, что совсем нельзя...