Страница 41 из 170
Мы будим Ра, когда за пергаментом окон едва начинает сереть. Ра просыпается рывком, резко садится - и облегчённо вздыхает, встретившись с Ар-Нелем взглядами.
Заспанный камергер Семьи Ча приносит завтрак: полоски мяса в вафельных трубочках и варенье из местной айвы.
- Ти-У, - говорит Ар-Нель, - я уезжаю в Л-Та, надолго. Мой друг, Младший Л-Та, нуждается в моём обществе. Так и скажешь Отцу и Матери.
Ти-У кланяется, трёт глаза, уходит. Мне кажется, он бормочет что-то о "визитах в неподобающий час", но на его месте кто угодно ворчал бы, разбуженный ни свет, ни заря по барской прихоти.
Мы едим наскоро - и я вместе со своими аристократами. Ар-Нель увешался побрякушками, укутался в пушистый мех и выглядит безобидно, как зайчик - я начинаю понимать его тактику. Милый-дорогой Ча вечно держит джокер в рукаве, предпочитая, чтобы потенциальные противники не принимали его всерьёз. Молодец...
Ра, глядя на него, переплетает косу. Его рожица осунулась, выражение - решительное. Маленький Ра повзрослел в одночасье - внимательно слушает наши соображения, кивает, на всё готовый, а между бровей собрал острую складочку. Тяжело осознавать, что Деда Мороза не существует...
Мы выезжаем со двора разве что не затемно. Рассвет еле брезжит. Мир сер, белёс; очень холодно. Я тихо радуюсь, что надел синтепленовую куртейку под шикарный дарёный плащ. Подо мной - обрезанная каурка, по статусу, но мои сообщники - на жеребцах.
По мне, жеребцы - гораздо менее удобный транспорт. С лошадьми в этом мире всё забавно: кобыл обычно в доме не держат, кобыл держит заводчик. Они тяжело существуют в конюшне и не ходят под седлом, их дело - размножение, и никто не мучает скотину зря. Кобылы ходят в табуне; там же оставляют лучших жеребят, которым предстоит вступать в настоящие бои, когда они вырастут. Продаются жеребята-двухлетки, чуть-чуть не доросшие до зрелости и драк; обрезанные стоят дешевле, полноценные - дороже. Крестьяне обычно используют для извоза и полевых работ только меринов - те спокойны, послушны и нетребовательны, да и дешевизна - важная вещь по мужицким доходам. Форс аристократа заключается в установлении контакта с полноценным жеребцом - более умным, горячим, нервным, требующим от человека опыта, твёрдой руки, терпения и искусства всадника. На жеребцах - любая здешняя кавалерия; в бой рвутся не только люди, но и кони, а тренированный боевой конь, не знающий страха в горячке сражения, подогретого инстинктом - отличный помощник, на которого можно положиться.
Со скотиной пониже рангом, чем кони, здешние фермеры управляются проще. Я ещё со времен поместья А-Нор помню: держат быка "на племя", а молодых бычков, предназначенных "в коровы", обрезают и дразнят племенного, провоцируя его спариваться. Скотники говорили, что выносливость животных такая операция довольно сильно понижает - но ведь на быках и свиньях не пахать, а плодятся они нормально. Долгие века бесконечной селекции постепенно выработали у сельскохозяйственной скотины терпимость к такой искусственной жизни.
Но лошади - это святое. С ними вступают в значительно более доверительную связь, чем на Земле; даже удила, скорее, средство управления, а не принуждения - как земной недоуздок. Истинный аристократ и настоящий наездник должен удержаться на своей лошади без седла и узды - управляя ею голосом и прикосновениями колена. Многим удаётся.
Ра, скажем, не по возрасту хорошо ладит с лошадьми. У него тореадорская посадка, а с жеребцом - те тёплые отношения, какие на Земле бывают у людей с собаками. Его гнедой встречает хозяина радостно, тыкается в плечо крупной усатой мордой с влажными глазами и торчащими, как у кабарги, клыками-бивнями. Такие бивни, просто-таки естественные стилеты, легко вспарывают кожаные куртки - это если цели не достигнет удар острого копыта, по рассказам конюхов, вбивающий пряжку ремня в позвоночник. С чужими лошадьми нужно быть очень осторожным. Идеальное боевое и верховое животное одновременно - на Земле таких нет. Воюющий мир...
Рыжий глянцевый жеребец Ар-Неля, плотный, тонконогий и очень красивый, с гривой, заплетенной в сложную прическу, косится на меня и злобно визжит. Ар-Нель угощает его кусочками вафли и половинками сушёных слив, но меня рыжая бестия всё равно не одобряет.
Сразу за воротами жеребцы срываются с места - их подгоняет жажда соперничества. Их хозяева чуточку бравируют навыками лихих наездников, поощряя своих зверюг меряться силами. Мой каурый вздыхает, припускаясь за ними; он, кажется, презирает эту тщету. Мне этот бедолага гораздо милее, чем свирепые необрезанные звери аристократов - я хорошо знаю, чего от него ждать, я ему доверяю, он - мне. Я украдкой кормлю его акациевым сахаром, он не несёт, не кидается в драки - и слава Богу.
Лихим аллюром мы направляемся в столицу Кши-На, город Тай-Е, который, впрочем, местные жители предпочитают называть просто Столицей, словно Тай-Е - это её "священное", "благословлённое" имя, которое не называют вслух, обращаясь к родственникам. Столица - общая родина, или, во всяком случае, общая любовь. Отвлечённое, обобщённое название - явный признак нежного отношения жителей государства.
Зимняя дорога вызывает у меня приступ ностальгической грусти.
К полудню распогодилось. Стоит легкий морозец, градуса два-три ниже нуля по Цельсию, а вокруг - обычная сонная красота зимы, будто мы не в сорока восьми парсеках от Земли, а где-нибудь на Карельском перешейке. Под снегом и инеем деревья кажутся совершенно нашими, впечатление дополняют нги-унг-лянские кедры. Зимой они - вылитые европейские сосны, если не вглядываться пристально: такие они сизо-седые на морозе, с рыжевато-бурыми стволами, с ветвями, похожими на бронзовые канделябры... и пахнут похоже, то ли кипарисом, то ли примороженной елью. До весны ещё далеко, можно не вспоминать, что весной на молодых побегах кедров распустятся неуместные и неожиданные розово-лиловые пушистые соцветия, вроде жёлтых шариков, цветущих на земных вербах - а уж из них появятся сизо-седые крупные шишки... э-хе-хе.
Хоть похоже на Россию... логическое продолжение той самой любимой профессиональной игры. Не будем себя обманывать, даже при виде деревень, на диво уютных зимой, чудесно пахнущих дымом, хлевом и печеным хлебом, почти как дома... А по пути нам попадаются крестьянские лошадки, везущие из лесу хворост на волокушах с полозьями - чем не дровни?
Мужики кланяются моим аристократам с почтением и любопытством - долго смотрят вслед. Ну да: куда это направились юные титулованные красавчики в ту пору, когда им положено сидеть у камина и играть в шарады? Юноши, не носящие статусных знаков "настоящих мужчин", вызывают пристальное и доброжелательное внимание окружающих, как девушки на Земле - оно и понятно. Нги-унг-лянский аристократик-девственник, как и земная барышня - для мужиков недосягаемая радость, небожитель, к которому плебеям не положено испытывать интерес такого рода, но за посмотр денег не берут, так?
День голубой и хрустящий, вышла приятная прогулка. Мы останавливаемся перекусить и покормить лошадей в трактире на въезде... в районный центр, хотел я сказать. Ну да, в тот самый город, Смотрителем которого служит Господин Эу-Рэ. Я тут впервые, Ра - тоже. Нам обоим хочется побродить и посмотреть, но Ар-Нель очень резонно полагает, что в положении беглецов не годится мозолить горожанам глаза. Пока лошади жуют "кукурузу", мы пьём горячую сладковатую "микстуру", которая здешней зимой плотно заменяет чай, ибо считается противопростудной, едим жареную свинину - и отправляемся дальше.
Проезжаем город, не задерживаясь. Я только и успеваю, что бегло взглянуть на знаменитый храм Благословенного Союза, построенный, по слухам, вокруг священного источника, смывающего с женщин бесплодие. Город - это пуды ускользающего от меня материала: улица оружейников, улица красильщиков шёлка, украшенная фонариками из образцов товара, рынок, расположенный на крытом сферической крышей пространстве, улица стеклодувов, мастерские каллиграфов и живописцев; центральный проспект - фасады роскошных особняков украшены лепниной в виде родовых орнаментов владельцев, над парадными подъездами - красные и голубые фонарики с Добрым Словом, обычно "Удача для Достойных" или "Любовь и Честь"... Ох, как мне хотелось бы всё тут рассмотреть...