Страница 104 из 170
Кору зачарованно слушает. Её слёзы высохли. Я вдруг обращаю внимание на Ар-Неля - его обычная скептическая полуулыбка, похоже, скрывает настоящее восхищение. Я согласен: Анну восхитителен.
- Я думаю, - продолжает Анну, - это знак. Кору - это знак. Свыше, от самого Творца. Испытание ей: о чём ты будешь думать, о душе брата или о своей душе? Испытание нам: кто мы, честные бойцы или трусы? Всякий должен определиться. Во дворце Льва - измена; наступает тяжёлое время. Каждый должен понять, человек он или древесный червяк. Каждый должен быть готов в бой.
Волки понимающе кивают. Переглядываются.
- А вот рабыня Львёнка Льва? - спрашивает Лорсу чуть увереннее. - Рабыня Эткуру? А?
Эткуру тут же подбирается, будто ждёт нападения, но Анну смеётся.
- Ну - рабыня. Что ж такое?
И волки начинают несмело улыбаться.
- Красавица, - смущённо говорит Лорсу. - Искушение.
- Тебе, что ли? - Анну щёлкает пальцами. - Лорсу, тебя рабыня Прайда искушает? Ты, Лорсу - ты совсем смелый стал. Дома - что бы тебе сказали? Хочешь быть бестелесным волком, так?
Лорсу изрядно-таки смущён, но договаривает под общий смех:
- Без платка, без знаков Прайда. Смотрит в глаза, как гуо. Красивая, как гуо. Что с гуо-то делают?
Эткуру порывается что-то сказать, но Анну останавливает его жестом.
- Вы ещё не поняли, что с ними не так, с северянками? Отчего - красота? Всё просто. Они убили страх. Вот Кору, вот рабыня Львёнка Льва - в них нет страха, вот и красота. Вот и сила. У рабынь войны - откуда красота? Они - храбрые солдаты, метаморфоза - после боя. А не гуо, - Анну мечтательно улыбается. - Мы объявили войну страху. Нам - брать красивейших женщин... если сумеем получить бесстрашных.
Напряжение сходит на нет; волки подталкивают друг друга локтями, посмеиваются. Северные дамы и кавалеры шепчутся, опуская ресницы и улыбаясь. Элсу и Кору уходят к флигелю для гостей Государя, Эткуру провожает их. Ко мне подходят Юу и Ар-Нель.
Юу изображает северного бойца: куртка поверх кафтана надета в один рукав, длинная прядь выбивается из косы, всех украшений - только пара чеканных браслетов на запястьях. Зато милый-дорогой Ча - в своём репертуаре: бус, браслетов, пряжек и брошек на нём килограмма два, расшитые полы кафтана - до щиколоток, вдобавок, он поигрывает шёлковым веером, расписанным хризантемами, на длинной муаровой ленте.
- О, Ник, - говорит Ар-Нель весело, - мир окончательно пробудился от сна, на душе - весенняя радость, и всё тело наполняет предчувствие дальней дороги, не так ли?
- Знаешь, что, сердечный друг, - говорю я, - хоть я и отношусь с благоговением к твоим дипломатическим талантам, всё равно это путешествие кажется мне авантюрой. Рискованной авантюрой.
Ар-Нель победительно смеётся, смахивает с кончиков пальцев воображаемые капли.
- Ах, Ник, меня ведёт Судьба, меня ведёт История, меня ведёт любопытство, неутолимое, как истинная страсть! А Господину Второму Л-Та неймётся потому, что хочется вписать имя в Звёздные Скрижали и доказать, наконец, всему свету, что именно он - Истинный Брат Государыни!
Юу фыркает.
- Вы не можете сказать ни единого слова, не воткнув в него иглу, Глубокоуважаемый Господин Ча! Иглы растут у вас прямо во рту или появляются откуда-нибудь изнутри?!
- Из глубины моей бездонной души, - заявляет Ча самодовольно. - Мой щедрый подарок существам, чей меч, увы, заточен лучше языка.
- Ничего себе! - возмущается Юу. - Как бы вам не зарезаться собственным языком, Ча! Будьте осторожны с таким острым предметом во рту - а мне хватит и клинка, я считаю.
- Мой дорогой Второй Л-Та, - говорит Ар-Нель невыносимо покровительственно, - я полагаю, что пути Судьбы неисповедимы. Каждый человек по воле завистливого рока может лишиться свободы, оружия, друзей, родины, Небеса знают, чего ещё - но его отточенного разума не отнимет никто.
- О, ваш разум - грозное оружие, - ворчит Юу. - А к чему, позвольте спросить, вам веер на улице в начале четвертой луны? Вам душно, когда другим холодно, Ча? Или вы прикрываете веером ваше жало, как придворные дамы?
- Вы делаете успехи, милый друг, - кротко отвечает Ар-Нель. - Наши беседы идут вам на пользу - вы волей-неволей учитесь придавать речам смысл и наблюдать за людьми. В награду за это я сообщу вам... тайну, - и расширив глаза, добавляет утрированно-значительно. - Веер этот - очень важная вещь. Я намерен подарить его Львёнку Анну.
Юу пытается сдержать смех - и прыскает, как мальчишка.
- Он уже написал вам письмо с Официальным Вызовом на поединок?
- Нет, - отвечает Ча невозмутимо. - Но - как знать, друг мой, как знать...
Анну подходит к нам как раз на этих словах.
- Что - знать, Ар-Нель? - спрашивает он.
- Возьмёшь ли ты у меня веер, мой драгоценный, - говорит Ар-Нель как ни в чём не бывало. - В память о последнем дне в Тай-Е. Ты теперь можешь прочесть стихи, которыми я его надписал.
Анну берёт веер из его рук, неловко раскрывает.
- Суха-я ветвь рас-цвела... от теп-ла твоих рук... Пес-ки напоим во-дой... Постро-им... лест-ницу в Небо... - читает он тихо, ещё по слогам, но уже довольно связно. И поднимает взгляд от веера на лицо Ар-Неля. - Ты, Ар-Нель, ты снова меня дразнишь.
Ар-Нель качает головой.
- Нет. Мы завтра уезжаем - я хочу, чтобы у тебя что-нибудь осталось на память о Тай-Е.
Анну пытается скопировать надменно-снисходительный тон Ча:
- Вот это? Тряпочка эта? Я бы тебе меч отдал...
Ар-Нель ожидаемо хватается за слово:
- Отдай.
Анну тянет свой гнутый тяжёлый клинок из ножен. У Юу приоткрывается рот от безмерного удивления:
- Ох! Южанин, ты вправду ему меч отдашь?! Свой?!
Анну ухмыляется.
- Не просто так. В обмен. На это, - и показывает на церемониальный меч Ар-Неля, с рубиновоглазой собачьей головкой на эфесе - Сторожевым Псом Государя.
Юу смеётся.
- Вас, наконец-то, поймали за ваш отточенный язык, Ча! Отдадите меч Вассала? Дело-то пахнет государственной изменой!
Ар-Нель безмятежно улыбается, обнажает клинок - по безупречному лезвию вытравлены веточки цветущей акации - и протягивает его Анну на раскрытых ладонях.
Миг оба держат в руках чужое оружие. И вдруг Анну гладит лезвие северного меча ладонью, с силой нажав - капает кровь.
- Будем меняться снова, Ар-Нель? Этот меч - он мой кровный брат.
Юу поражён пуще прежнего. Ар-Нель с мечтательной миной режет левую ладонь южным клинком, размазывая кровь по лезвию.
- Клянусь Небесами, Анну, это было прекрасно, - говорит он оттаявшим тоном, возвращая оружие владельцу. - Ты поэт, друг мой.
Анну касается лезвия губами, то ли целуя, то ли слизывая кровь Ар-Неля.
- Теперь я не смогу тебя убить, - говорит он с комичной печалью. - Это железо - оно твой родственник теперь.
- Оставь, Анну, - смеётся Ар-Нель. - Моей крови "это железо" уже пробовало, - и как всегда конфузит Анну парадоксальным ходом мыслей.
- Видит Небо, тошно смотреть! - презрительно говорит Юу и морщит нос. - Все эти дикие красоты оттягивают момент истины - а момент истины в том, что кому-то придётся проиграть. На этом мир стоит, Уважаемые Господа, вам не удастся обмануть богов.
Анну хмурится. Ар-Нель останавливает его взглядом - между ними установилось почти телепатическое взаимопонимание.
- Мой дорогой Второй Л-Та, - говорит Ар-Нель, - мы с Львёнком - люди долга, вассалы своих господ. Над нами - прирождённая предопределённость, которая велит запирать чувства в душе. Перед нами лежит бесконечная дорога... возможно, когда-нибудь... в конце пути... Но сейчас мы не можем позволить себе давать волю страстям.
- Попросту вы интересуете Анну лишь до тех пор, пока ваш меч при вас, милейший Господин Ча, - язвит Юу. - Что же касается его самого, то прочувствованная речь для солдат вряд ли убедила самого Уважаемого Господина Львёнка пережить метаморфозу и рожать детей, если от него отвернётся его Творец.
- Болван, - спокойно говорит Анну. - Я сто раз мог умереть. Меня сто раз могли продать. Я мог быть рабыней, меньше, чем рабыней, я мог быть совсем ничем. Я не Львёнок Льва, за мной не послали бы послов. Я ничего не боюсь. Мы дойдём, мы победим... и тогда я выбью из рук Ча его красивый меч.