Рейнеке-лис

И, заклиная мою тремя пресвятыми волхвами[29],

Дружеской верностью, честью заставив ее поручиться,

Что ни за что, никому ни словечка… открыла ей тайну.

Данную клятву держала жена моя так же недолго:

Только вернулась домой, разболтала все, что узнала,

Даже примету дала, по которой нетрудно мне было

Удостовериться в правде. Я был потрясен несказанно.

Вспомнил я тут о лягушках, которые кваканьем долгим

Господу на небесах вконец проквакали уши.

Им захотелось царя, им жить захотелось под гнетом

После того, что свободой повсюду они насладились.

Внял их просьбе господь и направил к ним аиста. Аист

Стал притеснять их, терзать, не стало житья от тирана.

Так и свирепствует! Глупые твари поныне все плачут,

Но, к сожалению, поздно— душит их царское иго …»

Громко Рейнеке-лис говорил, обращаясь к собранью, —

Каждое слово слышали звери, и так продолжал, он:

«Видите, я опасался за всех. И так все и было б.

О государь, я старался для вас, и вот— благодарность!

Происки Брауна знал я, знал я коварство медвежье,

Знал преступленья его и ждал наихудших последствий:

Если б он стал королем, то все мы пропали б, конечно.

«Наш государь благороден, могущественен, милосерден, —

Так про себя размышлял я. — Добра не сулит нам замена.

Столь возвеличить — кого? Проходимца, болвана — медведя!»

Долго обдумывал я, как замыслы эти расстроить.

Прежде всего хорошо понимал я, что если отец мой

Клад драгоценный удержит, найдет он сторонников многих,

Выиграть сможет игру — и мы государя лишимся.

Я все вниманье свое устремил на одно: обнаружить

Место хранения клада и выкрасть его потихоньку.

Шел ли куда-нибудь в поле отец мой, иль в лес направлялся

Старый пройдоха, днем или ночью, в жару иль в морозы,

В слякоть иль в сушь, — я крался за ним и следил неустанно.

Скрытый бугром, я однажды лежал, озабоченный думой,

Как бы найти этот клад, о котором я слышал так много.

Вдруг я увидел отца, — из какой-то он скважины вылез,

Между камнями возникнув, как будто бы из преисподней.

Я притаился и замер. Хоть он и не думал о слежке,

Но осмотрелся кругом — и, когда ни души не заметил,

Странные вещи проделывать стал! Вы послушайте только!

Скважину эту песком он засыпал и очень искусно

Залицевал всё, загладил, и кто не видал, что он делал,

Тот ничего б не заметил. Но прежде, чем он удалился,

Тщательно след своих лап мой отец замести постарался:

Длинным пушистым хвостом и мордой поверхность разрыхлил.

Этому я впервые в тот день от отца научился, —

Он же ловкач был и мастер на плутни, на штуки, на трюки!

После отправился он по делам. А меня осенило:

Может быть, тут-то как раз и находится клад знаменитый!

Живо туда побежал я, за дело взялся, и недолго

Землю я лапами рыл, пока обнаружил пещеру.

Влез я туда — и какие сокровища там я увидел!

Сколько же там серебра и червонного золота было!

Право, старейший из вас не видел отроду столько.

Взял я жену — и работа пошла. Мы носили, таскали

Днем и ночью: ни возом, ни тачкой ведь мы не богаты.

Сколько мы оба трудов, сколько сил и хлопот положили!

Много усердья моя Эрмелина тогда проявила!

Перевезли, наконец, мы несметные эти богатства

В более верное место. Мой же отец в это время

Путался в обществе тех, что на короля покушались.

Что они там порешили, услышите и ужаснетесь.

Изегрим с Брауном тотчас по областям разослали

Письма подметные, — звали наемников: могут являться

Толпами целыми, — Браун их службою, мол, обеспечит,

Даже и плату наемникам выдать вперед обещает.

С этими письмами стал мой отец обходить государство,

Не сомневаясь нисколько в целости скрытых сокровищ.

Но… это было не так! Когда б и со всеми друзьями

Стал он искать в этом месте, — даже гроша не сыскал бы!

Силы отец не щадил и успел за короткое время

Земли меж Эльбой и Рейном все до единой обегать.

Много нашел он охотников, многих завербовал он:

Деньги в задаток особенный вес придавали посулам.

Лето в стране наступило. К друзьям-заговорщикам снова

Мой отец возвратился и рассказал о невзгодах

И треволненьях дорожных, особенно — как он однажды

Чуть не погиб в Саксонии близ ее замков высоких.

Там его, мол, что ни день, на конях с борзыми травили, —

Чудом ушел он оттуда с неповрежденною шкурой.

С гордостью он предъявил четырем заговорщикам список

Всех завербованных с помощью золота или посулов.

Браун остался доволен: тысяча двести по списку

Значилось головорезов — родичей волчьих, что дружно

Явятся скоро, клыки отточив и оскалившись грозно.

Далее: станут за Брауна также коты и медведи,

Также и саксо-тюрингские все барсуки, росомахи.

Выдать одно обязательство все же пришлось кондотьерам:

Плата за месяц вперед. При этом условии будет

Вся эта мощная сила по первому зову на месте…

Господу вечная слава за то, что их планы расстроил!

Дело такое наладив, отец мой отправился спешно

В поле — хотел осмотреть он сокровища после отлучки.

Вот где ударило горе его! Он рыл там и рыскал,

Но, чем больше он шарил, тем безнадежней. Напрасны

Были старанья его, и безмерно отчаянье было:

Клада не стало! Отец ни за что не нашел бы пропажу.

От огорченья и срама (воспоминанье об этом

Денно и нощно терзает меня!) мой отец удавился…

Все это я совершил, чтоб не допустить преступленья.

Дорого дело мне стало, и все-таки я не жалею.

Жаль мне, что Изегрим с Брауном, эти обжоры, в совете

Близ короля заседают. А Рейнеке? Он-то несчастный,

Он-то чем же теперь награжден за то, что родного

Предал отца, чтоб спасти государя? А много ль найдется

Тех, кто погубят себя ради жизни бесценнейшей вашей?..»

Сам же король с королевой-супругой о том размечтались,

Как бы тот клад раздобыть. Они отозвали в сторонку

Рейнеке и, чтоб не слышал никто, торопливо спросили:

«Где этот клад? Говорите! Знать мы должны непременно!»

Рейнеке же возразил: «Простите, а что мне за польза —

Столько добра завещать королю в благодарность за петлю?

Вы моим недругам верите больше, ворам и убийцам,

Ложью нагло опутавшим вас, чтоб лишить меня жизни…»

«Нет, — королева воскликнула, — нет! Я готова ручаться,

Жизнь вам дарует король и прошлое все позабудет!

Гнев он сменит на милость. Но впредь постарайтесь, однако,

Быть умней и послушней, и преданней быть государю».

Лис поклонился: «Моя госпожа, если б только могли вы

Уговорить короля при вас даровать мне прощенье,

С тем, чтоб мои преступленья, проступки и все беспокойство,

Мной, к сожаленью, ему причиненное, не вспоминались, —

То в благодарность открыл бы ему я богатство, какого

Из королей современных, ручаюсь, никто и не видел.

Клад колоссален! Место я вам укажу — изумитесь…»

«Ах, да не верьте ему! — воскликнул король. — Но уж если

О грабежах говорит он, о кражах, о лжи — то всецело

Можете верить: крупнее лжеца не бывало на свете».

29

И, заклиная мою тремя пресвятыми волхвами… — По евангельскому мифу, сразу после рождения Христа в Вифлеем прибыли три волхва (мага, мудреца), заявившие, что они видели на востоке звезду родившегося царя иудейского и пришли ему поклониться.