Королевские игры

- Всегда считала Агату и Арно просто давними друзьями… а оказывается, они любовники, - невольно прошептала Розамунда.

- Да, я пришел к такому же выводу. - Сэр Фрэнсис протянул руку, чтобы забрать рисунок. - Мне доподлинно известно, что шевалье состоял в серьезной ссоре с твоим братом - вернее, со всем семейством Уолсингемов. Ты никогда не чувствовала в его поведении угрозу?

Розамунда в последний раз взглянула на красноречивое изображение и отдала листок.

- Кажется, нет, сэр, - задумчиво ответила она. - Можно говорить о легком флирте, и все. Ничего необычного не было.

Или все- таки было? -спросила она себя. Всегда ли легкий флирт допускает и тайные поцелуи, и жгучие прикосновения? Можно ли считать их прелюдией?

- Кажется, нет?

Розамунда вдруг вспомнились слова, нечаянно подслушанные в страшный день позора, когда шевалье и леди Ленстер прогуливались под окнами той самой комнаты, в которой несчастная юная фрейлина с трепетом ждала своей участи: «Я лишь делала то, что ты просил. Поощряла ее». А потом еще какие-то важные слова. Но какие? Розамунда мучительно пыталась вспомнить. Да, вот они, эти слова: «Не моя вина, если она использовала уроки с кем-то другим».

- Итак? - Сэр Фрэнсис пристально следил за кузиной острым как нож взглядом. - Что же означает «кажется, нет»?

- Это означает, сэр, что, возможно, угроза действительно существовала, но я ее не заметила.

Лишь сейчас Розамунда осмелилась взглянуть на собеседника.

- Хм… Что ж, во всяком случае, честно. Ты была наивной дебютанткой, а потому могла пасть жертвой страшного хищника. - Уолсингем постучал по рисунку пальцем. - Считай, что тебе крупно повезло. Недавно удалось выяснить, что супруга шевалье умерла насильственной смертью.

- Как?! - изумленно воскликнула Розамунда.

- Тело обнаружили в коровнике - причем со следами жестокого обращения. Однако официальная версия гласила, что леди скончалась в родах.

Глаза сэра Фрэнсиса оставались спокойными, а говорил он таким тоном, словно речь шла о найденной в канаве дохлой кошке.

Розамунда не осмелилась уточнить, каким.образом удалось получить информацию и насколько сведения достоверны.

- А Томас об этом знает?

- Нет. И не вздумай упомянуть в присутствии брата о знакомстве с шевалье. Героем займусь сам. Не хочу, чтобы ради сведения старых счетов Томас изображал из себя сэра Галаада. Его ждет более важная работа. Понятно?

- Да, - коротко подтвердила Розамунда.

Какой же наивной дурочкой она была! Так стремилась к общению и признанию, что, словно мотылек, летела прямиком в огонь. Ничего подобного, конечно, вновь случиться не могло, и все же победить приступ острого страха оказалось непросто. Так же непросто, как подавить желание узнать подробности ссоры между Томасом и Арно. Что ж, всему свое время.

- Ну а теперь иди и соберись в путь.

Розамунда ответила реверансом и удалилась.

Путь в Нортхемптоншир занял три долгих утомительных дня, так что времени на раздумья оказалось достаточно. Действительно ли шевалье задумал расправу? Действительно ли Агата намеренно готовила ее, чтобы преподнести собственному любовнику в качестве десерта? Невероятный, фантастический сценарий. И все же трудно было противиться подозрению, что ее одурачили. И чем дольше Розамунда вспоминала общение с Агатой и Арно, тем явственнее подозрение переходило в уверенность.

Сэр Фрэнсис сказал, что сам разберется с де Вожира, а это означало, что ни она, ни даже Томас не смогут так отомстить обидчику, как это сделает всесильный кузен. Прошлое осталось в прошлом, а вот о ближайшем будущем забывать не следовало.

На ночлег путники останавливались в домах преданных Уолсингему людей. Некоторые из них выглядели убогими хижинами, а некоторые поражали богатством. Розамунду везде принимали с почтением, словно важную персону. Впечатление оказалось новым, но приятным. Днем четвертого дня на горизонте показался замок Фотерингей: он возвышался над всей округой, выглядел зловещим и полным жутких призраков.

Проезжая под решеткой, Розамунда вздрогнула, однако тут же взяла себя в руки: в той жизни, которая ее ожидала, давать волю воображению было бы непростительным легкомыслием. Внутренний двор предстал сырым и тесным, а высокие стены почти полностью погружали его в тень.

Полит вышел навстречу.

- Прежде чем я провожу вас к леди Марии, давайте немного поговорим. - Он пригласил Розамунду в круглую комнату, которая в прежние времена, должно быть, служила местом хранения оружия. - Мне известно, что сэр Фрэнсис поручил вам вести дневник и ежедневно записывать все события и разговоры, даже мелкие и незначительные. Сам процесс будет нетрудно скрыть под видом привычного рисования, так что вопросов не возникнет. Каждое утро, пока леди Мария и ее дамы завтракают, горничные убирают постели и наводят порядок. Если оставите послание под подушкой, его немедленно передадут мне.

Розамунда с удовольствием отпила из огромной кружки сладкого горячего напитка.

- Королева меня ждет?

- Нет. Было решено, что надежнее явиться без предупреждения, чтобы у леди Марии осталось меньше времени на размышление. Вам предстоит самой объясниться и убедить ее в своей преданности.

- Понятно. - Розамунда поставила кружку. - Проводите меня к ней, пожалуйста, сэр Эмиас.

- Непременно.

Полит повел Розамунду через большой зал, вверх по лестнице, и остановился перед дверью. Громко постучал и, не дожидаясь приглашения, повернул в замке ключ.

- Мадам, надеюсь, вы помните эту особу? Мистрис Фицджералд только что освободилась из заточения и добилась разрешения присоединиться к вам. Ее величество удовлетворила ее просьбу, поскольку надеется, что присутствие молодой леди добавит живости и впечатлений.

Он вышел в коридор, поменявшись со спутницей местами.

Мария сидела у камина, а собачка, как всегда, устроилась в ногах. Шарлотта отложила Библию, которую читала вслух. Все взоры сосредоточились на Розамунде.

Она сделала шаг вперед и склонилась перед королевой.

- Мадам, я вернулась в надежде быть принятой.

- Как они с тобой обращались, девочка?

После тех зверств, которые довелось видеть во время казни, сочинить историю не составило труда. Розамунда говорила тихо, как будто слова отказывались повиноваться.

- Несколько недель держали в Тауэре, мадам. Я призывала на помощь Бога, старалась ничего не говорить, но… но было очень тяжело. Я… я… - Она упала на колени и совершенно искренне приняла покаянную позу. - Простите, мадам, если каким-то образом усугубила ваши страдания.

Мария наклонилась, сжала холодные руки и подняла бедняжку.

- Ах, несчастное дитя, конечно, я тебя прощаю. Понятно, что никто не в силах выдержать натиск допроса. Даже мой собственный секретарь не устоял. - Она вздохнула. - Показания де Но выдали меня с головой, так же, как письмо к Энтони Бабингтону. Ничто из сказанного тобой не могло оказать серьезного влияния на события. Иди же, пусть Шарлотта покажет наше новое жилище. Оно гораздо уютнее прежнего. - Узница почти весело рассмеялась. - Здесь так тепло и удобно, что даже не верится.

Как всегда, Мария выглядела спокойной и собранной, однако внешние изменения шокировали: она похудела, глаза ввалились и теперь казались темными дырами, а щеки осунулись и еще больше побледнели. Плечи, когда-то прямые, ссутулились, как у дряхлой старухи. И все же она пыталась шутить над собственным положением и перед лицом неминуемой смерти обсуждала уют и комфорт. Твердость королевы и ее непреклонная вера не могли не восхищать.

- Пойдем, Розамунда. - Шарлотта поднялась. - Спать тебе придется вместе с Дороти. - Она открыла дверь в дортуар. - Вот эта дверь ведет в будуар миледи. Ночами мы по очереди с ней сидим. Ее величество страдает бессонницей и кошмарами, а потому любит, когда ей читают или вместе с ней молятся. Хорошо, что ты приехала: теперь нам будет немного легче. Вот кровать Дороти. - Шарлотта показала на пышную перину. - Когда настанет твоя очередь, тоже будешь сидеть с королевой.