Ибн-Хальдун

Асабийя становится «субъектом» государственной власти, распространяемой на иную этническую группировку как «объект». Отношения внутри самой асабийи начинают строиться в зависимости от места того или иного рода или племени в новой иерархии власти. Поэтому «класс» для Ибн-Хальдуна — категория прежде всего политическая, а затем уже экономическая: место в новой иерархии власти определяет размер доли избыточного продукта, изымаемого у покоренных. Внутри асабийи начинается борьба, имеющая сугубо экономические причины. В этой борьбе побеждает глава унаследованной новым государством иерархии власти — определенная часть родо-племенной группировки. Государство еще раз отчуждается от своей социальной основы и становится не только ксенократическим, но и аристократическим (династическим).

Прибавочный продукт начинает распределяться внутри государства как группы. Часть его идет на предметы роскоши, часть — на содержание государственного аппарата. Необходимость содержать оплачиваемый аппарат приводит к вмешательству государства в экономику; оно начинает извлекать не только избыточный продукт, но и часть необходимого. Это приводит к разрушению локальной цивилизации и гибели самого государства. Цивилизация (вернее, то, что от нее осталось) и государство (как территория) становятся добычей какой-то другой асабийи или «примитивного» государства.

Перед нами описание перманентной стагнации какого-то региона, где соседствуют примитивность и цивилизация. Но причины этой стагнации, отсутствия развития не только и не столько в примитивности отдельных этнических групп, сколько в характере государства, чуждого обществу вдвойне, во-первых, потому, что оно ксенократическое, во-вторых, династическое (аристократическое). Государство гибнет само и уничтожает локальную цивилизацию, ибо становится лишь механизмом изъятия и непроизводительного расходования избыточного продукта.

Все государства подобного рода — а иных Ибн-Хальдун не знал — проходят один и тот же цикл, навязывая его и локальной цивилизации. По форме этот цикл — политический, по содержанию — социально-экономический. Его результатом является в конечном счете социально-экономическая стагнация в форме движения общества по «кругу».

В настоящее время между исследователями идет дискуссия по вопросу: был или не был Ибн-Хальдун циклистом, т. е. сторонником такой концепции общественного развития, согласно которой различные сосуществующие в пространстве и сменяющиеся во времени общественные образования постоянно и периодически проходят аналогичные замкнутые циклы зарождения, подъема, упадка и гибели. Часть исследователей склоняется к признанию этого (см., напр., 15, 8. 34, 131), другая считает, что Ибн-Хальдун циклистом не был (см., напр., 9, 196). Мы считаем, что он не был циклистом в духе тех метафизиков-историософов, у которых «возникновение, расцвет, гибель совершенно общие, совершенно смутные представления, в которые, правда, можно вложить все, но с помощью которых ничего нельзя понять» (1, 28). Подобного рода циклизм был присущ Чистым братьям. В своих «Трактатах» они пишут: «Знай, что у каждого государства есть время, с которого оно начинается, цель, к которой оно подымается, и граница, у которой оно кончается. И если оно достигло конечной цели, то быстро приходит в упадок и людей постигают несчастья и неудачи» (48, 1, 180). «Знай, что государство и владычество переходят во всякий век, во всякое время и во всякий период от народа к народу, от „дома“ — к другому, из одной местности в другую» (там же, 181). Мировоззренческой основой циклизма Чистых братьев была их спекулятивная диалектика. «Мы можем увидеть,— писали они,— что государство злых людей пришло к концу, ибо ныне проявилась их сила и умножились деяния их в мире. Но ведь после крайнего роста наступает упадок и уменьшение» (там же), т. е. полное развитие означает переход в новое качество, которое представляет собой возвращение к старому. Вот и все, что говорят Чистые братья о цикличном характере изменения государства.

Можно с некоторой степенью уверенности предполагать, что, выдвигая идею циклического развития общества, Ибн-Хальдун находился под влиянием Чистых братьев. Но он пошел значительно дальше. Наш социолог дал развернутую концепцию политико-социального цикла, осью которого является взаимовлияние политики и экономики, причем, в конечном счете, решающий характер имеет экономика. Вот почему нельзя согласиться с утверждением о том, что в источниках древности и средневековья «теоретического анализа экономики и ее воздействия на надстройку мы никогда не обнаружим» (19, 59). Ибн-Хальдун, несомненно, дал такой теоретический анализ. И этот анализ является научным, ибо приближается к правильному пониманию происходивших в ту эпоху социально-политических изменений.

Остановимся на идее Ибн-Хальдуна о возрасте династического государства. Чаще всего на это место в «Пролегоменах» обращают внимание те исследователи, которые хотят показать «метафизичность» или «циклизм» Ибн-Хальдуна. И действительно, с первого взгляда эта идея мало чем отличается от идей Чистых братьев. Однако примечателен следующий момент. Идея Ибн-Хальдуна верифицируется в приложении к средневековым восточным династическим государствам. Некоторые из них «прожили» количество лет, соизмеримое с цифрой 120[6].

Значит, Ибн-Хальдун схватил в своей концепции нечто существенное, что позволило ему обосновать своего рода динамико-статистическую закономерность: вероятность гибели восточного династического государства приближается к единице при достижении династией времени правления (суммарного «возраста»), равного ста двадцати годам. Таким образом, идеи Ибн-Хальдуна о циклическом характере развития государств и обществ в его эпоху — это социологическая, научная концепция, которая освещает некоторые действительные аспекты относительной стагнации средневекового восточного (афро-азиатского) общества.

Какой социально-политический строй описывает Ибн-Хальдун? «Азиатский способ производства», «феодализм», «кабальный способ производства», «данничество», «феодальный синтез»? (Мы перечислили некоторые точки зрения в дискуссии о характере общественно-экономической формации доколониального Востока). Не стоит сейчас жестко «привязывать» его к какой-то из современных точек зрения[7]. Необходимо дальнейшее, более углубленное исследование взглядов этого средневекового мыслителя, сочетаемое с исследованием его эпохи.

Возникает также вопрос о классовом представительстве автора «Пролегомен». Столь четкая, полная «антигосударственного» пафоса социологическая концепция не могла быть только «игрой ума», пускай гениальной, она отражала действительные противоречия общества, современного Ибн-Хальдуну. Некоторые исследователи считают, что автор «Пролегомен» был идейным представителем класса феодалов (см. 60, 11; 24; 25). Пожалуй, это не соответствует действительности, хотя Ив Лякост, например, и пытается «напрямую» связать тот факт, что Ибн-Хальдун имел феоды (в Гранаде — пожалованный султаном Мухаммадом, в Египте — пожалованный султаном Баркуком) с его классовым представительством. Феоды были формой содержания профессионального политика, дипломата, ученого. К тому же классовое идейное представительство и классовая принадлежность — не одно и то же.

Другие авторы считают, что Ибн-Хальдун, «являясь сторонником свободы торговли и экономической активности... отражал взгляды новых, неофеодальных социальных сил, выраставших в рамках тогдашнего арабского феодального общества» (35, 202). С. М. Бациева пишет, что «благодаря развитию товарных отношений в системе международного средиземноморского рынка и росту экономического и политического значения приморских городов в Северной Африке XIV в. сложилась социальная группа — патрициат, тесно связанная с международной торговлей и товарным хозяйством. Ее политические требования вступили в резкое противоречие с интересами военно-племенной феодальной знати» (9, 39). Выразителем интересов патрициата и был Ибн-Хальдун.

6

Эти династии следующие (в скобках указывается количество лет правления): омейяды в Сирии (90), аббасиды в Каире (257), испанские омейяды (276), иасриды в Гранаде (263), идрисиды в Марокко (138), рустамиды в Западном Алжире (132), аглабиды в Ифрикии, Алжире, Сицилии (110), аириды в Ифрикии и Восточном Алжире (177), хаммадиды там же (138), альморавиды в Северной Африке и Испании (92), альмохады там же (140), мариниды в Марокко (233), ваттасиды там же (120), тулуниды в Египте и Сирии (38), ихшидиды там же (35), фатимиды в Северной Африке (120), фатимиды в Египте и Сирии (41), мосульская ветвь хамданидов (100), алеппская ветвь хамданидов в Сирии (60), мазйадиды в Хилле и Центральном Ираке (90), марваниды (101), укайлиды в Ираке и Сирии (107), мирдасиды в Алеппо и Северной Сирии (57), айюбиды в Египте (84), айюбиды в Дамаске (75), айюбиды в Алеппо (78), мамлюки-бахриты в Египте и Сирии (140), мамлюки-бурджиты там же (135), сулайхиды в Йемене (90), расулиды там же (226), сельджукиды в Ираке и Иране (157), артукиды (307), заигиды в Сирии (96), ильдегизиды в Азербайджане (69), салгуриды в Фарсе (123), исмаилиты в Иране (166), исмаилиты в Сирии (173), гагатаиды в Мавераннахре, Семиречье (l44), ильханы в Иране (97), шайбаниды в Мавераннахре (98), музаффариды в Иране (85), джалаириды там же (99), тимуриды там же (137), газневиды (220) и гуриды (216) в Афганистане и Индии. Данные взяты из исследования К. Э. Босворта «Мусульманские династии» (12). В список включены не все династии, даваемые в книге. Так, не включены, например, иракские аббасиды (510 лет), ибо в X—XIII в. действительная власть в Ираке принадлежала тюркской придворной гвардии, а аббасидские халифы были правителями только номинально; хафеиды в Тунисе и Восточном Алжире (347 лет), ибо в этом случае многочисленны периоды междуцарствия, разрывы непрерывности правления династии; карматы в связи с изменением формы правления династии с монархической на «демократическую»; удельные правители Арабской Испании (от 10 до 76 лет), ибо сложно выяснить степень их политической и династической самостоятельности, и т. п. Но выбранные сорок пять — это большинство приводимых в справочнике К. Э. Босворта династий.

7

Крайне неправомерно превращать Ибн-Хальдуна в «арабскую альтернативу» «европейскому» марксизму, как это делают некоторые авторы. Так, например, известный египетский экономист Самир Амин, основываясь на взглядах Ибн-Хальдуна, выдвигает «неомарксистскую» концепцию данничества, которая, по его мнению, может адекватно объяснить доколониальное развитие Востока. Данничество в интерпретации Самира Амина «одновременно характеризует отношения господства (правящий класс — государство и управляемые крестьяне) и отношения эксплуатации (изымание прибавочного продукта в форме дани)». При этом данничество «является наиболее общей формой докапиталистического классового общества, а рабство представляет собой исключительное и маргинальное явление; феодализм же — это периферическая форма данничества» (52, 118-119).