Страница 50 из 130
* * * "Хоть впрочем он поэт изрядный, Эмилий человек пустой". – "Да ты чем полон, шут нарядный? А, понимаю: сам собой: Ты полон дряни, милый мой!"
<В. Л. Давыдову>
Меж тем как генерал Орлов — Обритый рекрут Гименея — Священной страстью пламенея, Под меру подойти готов; Меж тем как ты, проказник умный, Проводишь ночь в беседе шумной, И за бутылками Аи Сидят Раевские мои — Когда везде весна младая С улыбкой распустила грязь, И с горя на брегах Дуная Бунтует наш безрукой князь… Тебя, Раевских и Орлова, И память Каменки любя — Хочу сказать тебе два слова Про Кишинев и про себя. — На этих днях, [среди] собора, Митрополит, седой обжора, Перед обедом невзначай Велел жить долго всей России И с сыном Птички и Марии Пошел христосоваться в рай… Я стал умен, [я] лицемерю — Пощусь, молюсь и твердо верю, Что бог простит мои грехи, Как государь мои стихи. Говеет Инзов, и намедни Я променял парна<сски> бредни И лиру, грешный дар судьбы, На часослов и на обедни, Да на сушеные грибы. Однакож гордый мой рассудок Мое раска<янье> бранит, А мой ненабожный желудок "Помилуй, братец<?>, – говорит, — Еще когда бы кровь Христова Была хоть, например, лафит… Иль кло-д-вужо, тогда б ни слова, А то – подумай, как смешно! — С водой молдавское вино". Но я молюсь – и воздыхаю… Крещусь, не внемлю Сатане… А всё невольно вспоминаю, Давыдов, о твоем вине… Вот эвхаристия [другая], Когда и ты, и милый брат, Перед камином надевая Демократической халат, Спасенья чашу наполняли Беспенной, мерзлою струей, И за здоровье тех и той До дна, до капли выпивали!.. Но те в Неаполе шалят, А та едва ли там воскреснет… Народы тишины хотят, И долго их ярем не треснет. Ужель надежды луч исчез? Но нет! – мы счастьем насладимся, Кровавой чаш<ей> причастимся — И я скажу: Христос воскрес.Дева
Я говорил тебе: страшися девы милой! Я знал, она сердца влечет невольной силой. Неосторожный друг! я знал, нельзя при ней Иную замечать, иных искать очей. Надежду потеряв, забыв измены сладость, Пылает близ нее задумчивая младость; Любимцы счастия, наперсники Судьбы Смиренно ей несут влюбленные мольбы; Но дева гордая их чувства ненавидит И очи опустив не внемлет и не видит.Катенину
Кто мне пришлет ее портрет, Черты волшебницы прекрасной Талантов обожатель страстный, Я прежде был ее поэт. С досады, может быть, неправой: Когда одна в дыму кадил Красавица блистала славой, Я свистом гимны заглушил. Погибни злобы миг единый, Погибни лиры ложный звук: Она виновна, милый друг, Пред Селименой и Моиной. Так легкомысленной душой, О боги! смертный вас поносит: Но вскоре трепетной рукой Вам жертвы новые приносит.К моей чернильнице
Подруга думы праздной, Чернильница моя; Мой век разнообразный Тобой украсил я. Как часто друг веселья С тобою забывал Условный час похмелья И праздничный бокал: Под сенью хаты скромной, В часы печали томной, Была ты предо мной С лампадой и Мечтой. — В минуты вдохновенья К тебе я прибегал И Музу призывал На пир воображенья. Прозрачный, легкой дым Носился над тобою, И с трепетом живым В нем быстрой чередою < > Сокровища мои На дне твоем таятся. Тебя я посвятил Занятиям досуга И с Ленью примирил: Она твоя подруга. С тобой успех узнал Отшельник неизвестный… Заветный твой кристал Хранит огонь небесный; И под вечер, когда Перо по книжке бродит, Без вялого труда Оно в тебе находит Концы моих стихов И верность выраженья; То звуков или слов Нежданное стеченье, То едкой шутки соль, То Правды слог суровый, То странность рифмы новой, Неслыханной дотоль. С глупцов сорвав одежду, Я весело клеймил Зоила и невежду Пятном твоих чернил… Но их не разводил Ни тайной злости пеной, Ни ядом клеветы. И сердца простоты Ни лестью, ни изменой Не замарала ты. Но здесь, на лоне лени, Я слышу нежны пени Заботливых друзей… Ужели их забуду, Друзей души моей, И им неверен буду? Оставь, оставь порой Привычные затеи, И дактил, и хореи Для прозы почтовой. Минуты хладной скуки, Сердечной пустоты, Уныние разлуки, Всегдашние мечты, Мои надежды, чувства Без лести, без искусства Бумаге передай… Болтливостью небрежной И ветреной и нежной Их сердце утешай… Беспечный сын природы, Пока златые годы В забвеньи трачу я, Со мною неразлучно Живи благополучно, Наперсница моя. Когда же берег ада На век меня возьмет, Когда на век уснет Перо, моя отрада. И ты, в углу пустом Осиротев, остынешь И на всегда покинешь Поэта тихий дом… Чедаев, друг мой милый, Тебя возьмет унылый; Последний будь привет Любимцу прежних лет. — Иссохшая, пустая, Меж двух его картин Останься век немая, Укрась его камин. — Взыскательного света Очей не привлекай, Но верного поэта Друзьям напоминай.