Страница 12 из 45
В гостиной старого дома было прохладно; в одном углу размеренно тикали, поблескивая бронзой, высокие дедовские часы. Мягкие подушки на широких кушетках, книги вдоль стен, толстый ковер с пышным цветочным узором, а в руках — запотевшие стаканы ледяного чая, от которого такой приятный холодок на пересохшем языке.
— Пейте на здоровье. — Бабушкин стакан звякнул о ее фарфоровые зубы.
— И давно вы здесь живете, бабушка? — спросил Люстиг.
— С тех пор как умерли, — с ехидцей ответила она.
— С тех пор как… что? — Капитан Блэк поставил свой стакан.
— Ну да, — кивнул Люстиг. — Они уже тридцать лет как умерли.
— А вы сидите как ни в чем не бывало! — воскликнул капитан.
— Полно, сударь! — Старушка лукаво подмигнула. — Кто вы такой, чтобы судить о таких делах? Мы здесь, и все тут. Что такое жизнь, коли на то пошло? Кому нужны эти «почему» и «зачем»? Мы снова живы, вот и все, что нам известно, и никаких вопросов мы не задаем. Если хотите, это вторая попытка. — Она, ковыляя, подошла к капитану и протянула ему свою тонкую, сухую руку. — Потрогайте.
Капитан потрогал.
— Ну как, настоящая?
Он кивнул.
— Так чего же вам еще надо? — торжествующе произнесла она. — К чему вопросы?
— Понимаете, — ответил капитан, — мы просто не представляли себе, что обнаружим на Марсе такое.
— А теперь обнаружили. Смею думать, на каждой планете найдется немало такого, что покажет вам, сколь неисповедимы пути господни.
— Так что же, здесь — царство небесное? — спросил Хинкстон.
— Вздор, ничего подобного. Здесь такой же мир, и нам предоставлена вторая попытка. Почему? Об этом нам никто не сказал. Но ведь и на Земле никто не объяснил нам, почему мы там очутились. На той Земле. С которой прилетели вы. И откуда нам знать, что до нее не было еще одной?
— Хороший вопрос, — сказал капитан.
С лица Люстига не сходила радостная улыбка.
— Черт возьми, до чего же приятно вас видеть, я так рад!
Капитан поднялся со стула и небрежно хлопнул себя ладонью по бедру.
— Ну, нам пора идти. Спасибо за угощение.
— Но вы ведь еще придете? — всполошились старики. — Мы ждем вас к ужину.
— Большое спасибо, постараемся прийти. У нас столько дел. Мои люди ждут меня в ракете и…
Он смолк, ошеломление глядя на открытую дверь. Откуда-то издали, из пронизанного солнцем простора, доносились голоса, крики, дружные приветственные возгласы.
— Что это? — спросил Хинкстон.
— Сейчас узнаем. — И капитан Джон Блэк мигом выскочил за дверь и побежал через зеленый газон на улицу марсианского городка.
Он застыл, глядя на ракету. Все люки были открыты, и экипаж торопливо спускался на землю, приветственно махая руками. Кругом собралась огромная толпа, и космонавты влились в нее, смешались с ней, проталкивались через нее, разговаривая, смеясь, пожимая руки. Толпа приплясывала от радости, возбужденно теснилась вокруг землян. Ракета стояла покинутая, пустая.
В солнечных лучах взорвался блеском духовой оркестр, из высоко поднятых басов и труб брызнули ликующие звуки. Бухали барабаны, пронзительно свистели флейты. Золотоволосые девочки прыгали от восторга. Мальчуганы кричали: «Ура!» Толстые мужчины угощали знакомых и незнакомых десятицентовыми сигарами. Мэр города произнес речь. А затем всех членов экипажа одного за другим подхватили под руки — мать с одной стороны, отец или сестра с другой — и увлекли вдоль по улице в маленькие коттеджи и в большие особняки.
— Стой! — закричал капитан Блэк.
Одна за другое наглухо захлопнулись двери. Зной струился вверх к прозрачному весеннему небу, тишина нависла над городком. Трубы и барабаны исчезли за углом. Покинутая ракета одиноко сверкала и переливалась солнечными бликами.
— Дезертиры! — воскликнул командир. — Они самовольно оставили корабль! Клянусь, им это так не пройдет! У них был приказ!..
— Капитан, — сказал Люстиг, — не будьте излишне строги. Когда вас встречают родные и близкие…
— Это не оправдание!
— Но вы представьте себе их чувства, когда они увидели возле корабля знакомые лица!
— У них был приказ, черт возьми!
— А как бы вы поступили, капитан?
— Я бы выполнял прика… — Он так и замер с открытым ртом.
По тротуару в лучах марсианского солнца шел, приближаясь к ним, высокий, улыбающийся молодой человек лет двадцати шести с удивительно яркими голубыми глазами.
— Джон! — крикнул он и бросился к ним.
— Что? — Капитан Блэк попятился.
— Джон, старый плут!
Подбежав, мужчина стиснул руку капитана и хлопнул его по спине.
— Ты?.. — пролепетал Блэк.
— Конечно, я, кто же еще!
— Эдвард! — Капитан повернулся к Люстигу и Хинкстону, не выпуская руки незнакомца. — Это мой брат, Эдвард. Эд, познакомься с моими товарищами: Люстиг, Хинкстон! Мой брат!
Они тянули, теребили друг друга за руки, потом обнялись.
— Эд!
— Джон, бездельник!
— Ты великолепно выглядишь, Эд! Но постой, как же так? Ты ничуть не изменился за все эти годы. Ведь тебе… тебе же было двадцать шесть, когда ты умер, а мне девятнадцать. Бог ты мой, столько лет, столько лет — и вдруг ты здесь. Да что ж это такое?
— Мама ждет, — сказал Эдвард Блэк, улыбаясь.
— Мама?
— И отец тоже.
— Отец? — Капитан пошатнулся, точно от сильного удара, и сделал шаг-другой негнущимися, непослушными ногами. — Мать и отец живы? Где они?
— В нашем старом доме, на Дубовой улице.
— В старом доме… — Глаза капитана светились восторгом и изумлением. — Вы слышали, Люстиг, Хинкстон?
Но Хинкстона уже не было рядом с ними. Он приметил в дальнем конце улицы свой собственный дом и поспешил туда. Люстиг рассмеялся.
— Теперь вы поняли, капитан, что было с нашими людьми? Их никак нельзя винить.
— Да… Да… — Капитан зажмурился. — Сейчас я открою глаза, и тебя не будет. — Он моргнул. — Ты здесь! Господи. Эд, ты великолепно выглядишь!
— Идем, ленч ждет. Я предупредил маму.
— Капитан, — сказал Люстиг, — если я понадоблюсь, я — у своих стариков.
— Что? А, ну конечно, Люстиг. Пока.
Эдвард потянул брата за руку, увлекая его за собой.
— Вот и наш дом. Вспоминаешь?
— Еще бы! Спорим, я первый добегу до крыльца!
Они побежали взапуски. Шумели деревья над головой капитана Блэка, гудела земля под его ногами. В этом поразительном сне наяву он видел, как его обгоняет Эдвард Блэк, видел, как стремительно приближается его родной дом и широко распахивается дверь.
— Я — первый! — крикнул Эдвард.
— Еще бы, — еле выдохнул капитан, — я старик, а ты вон какой молодец. Да ты ведь меня всегда обгонял! Думаешь, я забыл?
В дверях была мама — полная, розовая, сияющая.
За ней, с заметной проседью в волосах, стоял папа, держа в руке свою трубку.
— Мама, отец!
Он ринулся к ним вверх по ступенькам, точно ребенок.
День был чудесный и долгий. После ленча они перешли в гостиную, и он рассказал им все про свою ракету, а они кивали и улыбались ему, и мама была совсем такая, как прежде, и отец откусывал кончик сигары и задумчиво прикуривал ее — совсем как в былые времена. Вечером был обед, умопомрачительная индейка, и время летело незаметно. И когда хрупкие косточки были начисто обсосаны и грудой лежали на тарелках, капитан откинулся на спинку стула и шумно выдохнул воздух в знак своего глубочайшего удовлетворения. Вечер упокоил листву деревьев и окрасил небо, и лампы в милом старом доме засветились ореолами розового света. Из других домов вдоль всей улицы доносилась музыка, звуки пианино, хлопанье дверей.
Мама поставила пластинку на виктролу и закружилась в танце с капитаном Джоном Блэком. От нее пахло теми же духами, он их запомнил еще с того лета, когда она и папа погибли при крушении поезда. Но сейчас они легко скользили в танце, и его руки обнимали реальную, живую маму…
— Не каждый день человеку предоставляется вторая попытка, — сказала мама.