Страница 21 из 77
— В самом деле? — воскликнула девушка, радостно хлопая в ладоши. — Если бы вы знали, как вы меня обрадовали!.. Вы станете откладывать сорок су в день! Правда?
— Да... Я стану экономить сорок- су в день, — сказал Родольф, улыбаясь помимо воли.
— Правда, правда?
— Обещаю вам...
— Вот увидите, как вы будете гордиться первыми отложенными деньгами... Но это еще не все... Только обещайте мне не сердиться.
— Разве у меня очень злой вид?
— Конечно, нет... Но я — не знаю, должна ли я...
— Вы должны говорить мне все без утайки, Лилия-Мария.
— Так вот... словом, вы, который... Сразу видно, что вы выше занимаемого вами положения... Почему же вы посещаете такие кабаки, как кабак Людоедки?
— Если бы я не пришел туда, я не имел бы удовольствия поехать за город вместе с вами, Лилия-Мария.
— Истинная правда, но дело не в этом, господин Родольф... Я бесконечно довольна сегодняшним днем и все же с легким сердцем откажусь поехать с вами еще раз, если это может вам повредить...
— Как раз наоборот, ведь вы даете мне такие великолепные советы.
— И вы последуете им?
— Честное слово, ведь я обещал вам. Да, я буду откладывать по меньшей мере сорок су в день...
Глава XI.
ПОЖЕЛАНИЯ
Тут Родольф обратился к извозчику, миновавшему деревню Сарсель:
— Сверни вправо на первую же дорогу после селения Вилье-ле-Бель, затем влево, и поедешь все прямо, никуда не сворачивая.
— Теперь, когда вы довольны мной, Лилия-Мария, — сказал Родольф, — можно позабавиться, как мы говорили недавно, и построить наши воздушные замки. Это стоит недорого, и вы не станете упрекать меня в мотовстве.
— Нет, не стану... Давайте построим ваш воздушный замок.
— Сперва... ваш, Лилия-Мария.
— Посмотрим, угадаете ли вы, что мне по душе, господин Родольф.
— Попробую... Думаю, что эта дорога... я говорю «эта», потому что мы едем по ней...
— Правильно, не надо искать мой замок слишком далеко.
— Я полагаю, что эта дорога ведет к прелестной деревне, лежащей далеко от шоссе.
— Да, жить там будет гораздо спокойнее.
— Деревня расположена среди деревьев, на склоне холма.
— Рядом протекает маленькая речка.
— Вот именно... Маленькая речка... Сразу же за селом мы увидим хорошенькую ферму; с одной стороны дома — фруктовый сад, с другой — прекрасный цветник.
— Я так и вижу все это, господин Родольф.
— На первом этаже фермы имеется обширная кухня для батраков и столовая для фермерши.
— А на окнах дома — зеленые решетчатые ставни... они придают ему такой веселый вид, правда, господин Родольф?.
— Зеленые ставни... Согласен с вами... Нет ничего милее зеленых ставень... Естественно, что фермерша доводится вам тетей.
— И конечно... она очень добрая женщина.
— Превосходная, и она полюбит вас как мать...
— Милая тетя!.. Как приятно, должно быть, когда тебя кто-нибудь любит.
— И вы тоже ее полюбите?
— О, — воскликнула Лилия-Мария, складывая руки и. подымая глаза к небу с выражением неописуемого счастья. — О да, я полюблю ее; я буду помогать ей во всем: шить, убирать белье, перебирать и складывать на зиму фрукты, вести хозяйство... Ей не придется жаловаться на мою леность, даю вам слово!.. Прежде всего утром...
— Погодите, Лилия-Мария... Какая же вы нетерпеливая!.. Дайте мне закончить описание дома.
— Продолжайте, продолжайте, господин художник, сразу видно, что вы привыкли рисовать красивые пейзажи на ваших веерах, — проговорила, смеясь, Певунья.
— Ну и болтушка... Дайте мне договорить...
— Вы правы: я болтаю; но это так занятно!.. Да, господин Родольф, я слушаю; кончайте же описание дома фермерши.
— Ваша спальня расположена на втором этаже.
— Моя спальня! Какое счастье! Посмотрим, посмотрим, какая она! — И молодая девушка, прижавшись к Родольфу, с любопытством широко открыла глаза.
— В вашей спальне два окна, которые выходят на разбитый в саду цветник и на луг, внизу которого течет маленькая, речка; на противоположном берегу речки — холм, покрытый старыми каштанами, среди которых виднеется церковная колокольня.
— До чего все это красиво!.. До чего красиво, господин Родольф! Так и хочется побывать там.
— Три-четыре коровы пасутся на лугу, который отделен от сада изгородью из боярышника.
— А из моей спальни видны коровы?
— Как на ладони.
— Среди них будет одна, моя любимица, правда, господин Родольф? Я повешу ей на шею хорошенькие колокольчики и приучу есть из моих рук.
— Она не преминет сделать это. Она белая, без единого пятнышка, совсем еще молодая, и зовут ее Мюзетой.
— Ах, какое красивое имя! Милая Мюзета, я так ее полюблю!
— Закончим описание вашей спальни, Лилия-Мария; стены ее обиты тисненым полотном, а на окнах висят точно такие же занавески; вьющиеся розы и ветви огромного куста жимолости затеняют с этой стороны стену фермы и свешиваются над вашими окнами, так что по утрам вам стоит лишь протянуть руку, чтобы собрать прекрасный букет роз и жимолости.
— Ах, господин Родольф, какой вы замечательный художник!
— Посмотрим теперь, как вы проводите время на ферме!
— И как же?
— Ваша славная тетушка будит вас по утрам, нежно целуя в лоб; она приносит вам в кровать кружку парного молока, потому что, бедная девочка, у вас слабые легкие! Вы встаете, обходите ферму, здороваетесь с Мюзетой, с курами, с вашими любимцами голубями, с цветами, растущими в саду. В девять часов утра приходит ваш учитель.
— Мой учитель?
— Вы прекрасно понимаете, что вам надо научиться читать, писать и считать, чтобы помогать вашей тете вести приходо-расходные книги.
— Ваша правда, господин Родольф, а я и не подумала об этом... Конечно, мне необходимо научиться писать, чтобы помогать тете, — серьезно сказала бедная девочка, настолько поглощенная красочным описанием этой мирной жизни, что поверила в ее реальность.
— После вашего урока вы займетесь пересмотром и раскладкой белья или сядете вышивать хорошенький чепчик вроде тех, что носят здешние крестьянки. Часа в два пополудни вы приметесь за уроки, а затем пойдете с тетей на прогулку, летом посмотрите, как работают жнецы, а осенью — пахари; вы немного устанете и вернетесь домой с большой охапкой полевых трав для вашей любимой Мюзеты.
— Конечно., — ведь обратно мы пройдем по лугу, правда, господин Родольф?
— Несомненно. Как раз в этом месте через речку перекинут деревянный мост... Когда вы вернетесь, будет, по-моему часов шесть или семь; в это время в большой кухне фермы весело горит огонь; вы заходите туда, чтобы обогреться и побеседовать со славными людьми, которые ужинают там после пахоты. Затем вы сами поужинаете вместе с тетей. Иногда к вам присоединится приходский священник или кто-нибудь из старых друзей дома... После трапезы вы читаете или шьете, в то время как ваша тетя играет в карты. В десять часов она целует вас в лоб, и вы поднимаетесь к себе... А на следующий день все повторяется сызнова.
— Так можно прожить до ста лет и ни на минуту не соскучиться.
— Но это еще не все! А воскресенья, а другие праздники?
— Что же мы будем делать в эти дни, господин Родольф?
— Вы принарядитесь, наденете хорошенькое платье вроде тех, что носят здешние крестьянки, и один из тех прелестных круглых чепчиков, которые вам так к лицу, сядете в плетеную одноколку вместе с тетей и батраком Жаком и поедете к обедне в приходскую церковь; а летом будете присутствовать с тетей на храмовых праздниках всех окрестных сел. Вы такая нежная, милая, такая прекрасная хозяюшка, ваша тетя так любит вас, а священник так хорошо о вас отзывается, что все парни будут приглашать вас танцевать, ведь именно так начинается здесь всякое сватовство... И не сегодня завтра какой-нибудь молодой человек понравится вам... и...
Удивленный молчанием Певуньи, Родольф взглянул на: нее.