Страница 2 из 15
6. Церковь Иоанна Предтечи на Городище в Коломне. Начало XIV века, условно уточненная датировка – 1307–1308 годы.
7. Никольская церковь в селе Каменском. Не позднее 1325 года, условно уточненная датировка – 1309–1312 годы.
8. Верхний храм церкви Рождества Богородицы в Городне. Не позднее 1327 года, условно уточненная датировка – 1309–1315 годы.
9. Верхний храм Никольской церкви (Старо-Никольского собора) в Можайске. Первая четверть XIV века, условно уточненная датировка – 1318–1325 годы.
10. Собор Федоровского монастыря в Твери. 1323–1325 годы.
11. Церковь в Старице, предшествовавшая храмам рубежа XIV–XV веков, фрагменты которой во вторичном использовании были обнаружены Н. Н. Ворониным.
12. Успенский собор в Москве. 1326–1327 годы.
13. Петроверигский придел Успенского собора в Москве. 1329 год.
14. Церковь-колокольня Иоанна Лествичника в Москве. 1329 год.
15. Собор Спаса на Бору в Москве. 1330 год.
16. Церковь Михаила Архангела (Архангельский собор) в Москве. 1333 год.
Это названы только белокаменные церкви и храмы. Т. о., рубеж ХIII – ХIV вв. на Руси можно назвать началом эпохи городов. Ибо дальше строительство только росло. Обратимся к комментариям автора.
«В любом случае, каким бы ни было соотношение местных и «пришлых» строительных кадров, как бы ни шел обмен опытом между зодчими разных городов и княжеств, все равно в Северо-Восточной Руси конца XIII – первой трети XIV века мы видим нормальный, закономерный процесс формирования уникального архитектурного стиля. Н. Н. Воронин отмечал, что еще с дореволюционных времен существует стереотипный взгляд на историю русского зодчества этого времени как на пору глубокого упадка и регресса, вызванных монгольским разгромом. Но, убедительно доказав неправомерность такого стереотипа, исследователь выдвинул в качестве альтернативной версии «болезнь роста», то есть фактически признал тот же упадок зодчества, только «прогрессивный» [22].
Но на самом деле вряд ли вообще возможно говорить об упадке, а тем более о «варварстве» раннего послемонгольского зодчества Ростова, Твери, Рязани и Москвы [23]. Иначе бы русские мастера конца XIII – первой трети XIV века разучились делать и гладкотесаные порталы, и тонкие архивольты, и орнаментальные пояса [24].
У нас нет никаких поводов говорить и о «грубости» пластики послемонгольского скульптурного декора по сравнению с домонгольским [25]. Сравнительный анализ, проведенный автором этой книги в отношении орнамента на стенах Георгиевского собора в Юрьеве-Польском и фрагментов орнамента раннемосковских храмов, хранящихся в лапидарии Московского Кремля, не показал никакой значимой разницы в «тонкости» их исполнения. Все размеры основных элементов этих орнаментов очень близки [26]. Послемонгольский декор выполнен более экономно с «количественной» точки зрения, но качество его тески не ниже, а то и выше, чем у домонгольских аналогов. К тому же в целом храм гораздо больше и дороже домонгольского. (См. [438, 439].) Отметим, что пластика послемонгольского орнамента уже более близка к Ренессансу, чем к готике» [27]. Вот это – исключительно важные заключения профессионального архитектора, и они говорят о том, что во 2-й половине XIII века продолжалось поступательное развитие Северной Руси, её архитектуры и искусства.
Но следы погрома должны остаться и ПОД ЗЕМЛЁЙ. Ведь тот же Карамзин с горечью писал: «Ярослав приехал (в Суздальщину) господствовать над развалинами и трупами (1238 г.) … Древний Киев исчез, и навеки; ибо сия, некогда знаменитая столица, мать городов российских, в XIV и в XV веках представляла ещё развалины; в самое наше время существует единственно тень её прежнего величия (1240 г.)» [28].
А что говорят археологи? В наших руках оказался серьёзный текст по теме.
Конференция «Русь в XIII веке: корректировка катастрофических последствий» [29]
С 14 по 16 ноября 2000 г. в Институте археологии РАН (г. Москва) проходила конференция «Русь в XIII веке: континуитет или разрыв традиций?», на которую съехались археологи из различных городов европейской части России, а также из Киева (Украина). Конференция была проведена при финансовой поддержке РГНФ (код проекта 00-01-14006 г) [30]. Необходимость её была вызвана тем, что за последние десятилетия в руках исследователей накопились факты, заставлявшие их по-новому осмысливать последствия нашествия 1237–1240 гг. [31]. Многочисленные примеры преемственности в развитии русских городов и сел на протяжении XIII в., с одной стороны, и свидетельства разрыва традиций на территориях, не затронутых нашествием, – с другой, стали входить в противоречие с выработанной в предшествующий период концепцией, рассматривавшей Батыев погром как событие, изменившее всю материальную и духовную культуру Руси [32]. Для выхода из этого противоречия назрела необходимость проведения встречи исследователей разных регионов Руси и прямого обмена мнениями по данной проблеме. За время работы конференции было заслушано и обсуждено 30 докладов. Тезисы 25 докладов, представленные авторами, были опубликованы к началу конференции в сборнике. И вот что поведали миру наши археологи. А не так уж и мало нового, сильно отличного от заявлений археологов советских и царских. Посмотрим же главные выводы.
А) Было подчеркнуто, что отождествление комплексов, связь которых с военными действиями не очевидна, а узкая датировка невозможна, с последствиями Батыева нашествия способствует формированию необъективных представлений о масштабах трагедии 1237–1240 гг. [33]. Наряду с упадком ряда городов в XIII в. происходило динамичное развитие целого ряда центров (Твери, Москвы, Нижнего Новгорода, Коломны, Переяславля-Рязанского и др.) [34]. Отмечено, что изменения в системе сельского расселения, происходившие на протяжении XIII в. на всей территории Руси, совпали по времени с нападением монголов, однако были обусловлены не столько им [35], сколько внутренними процессами в экономике и социальной сфере [36]. А также упомянутой выше климатической катастрофой 1228-1230-х годов.
Б) Мнение о запустении Киева после 1240 г. проистекало в прошлом из-за недостатка археологических данных, касающихся периода второй половины XIII – ХV в. [37], и недостаточного учета сведений письменных источников [38]. Исследования последних десятилетий показали, что материальная культура города в этот период характеризовалась сохранением традиций XI–XII вв. и отсутствием резких изменений. Обнаружены яркие образцы высокой художественной культуры и свидетельства широких внешних связей Киева в XIII–XIV вв. [39]. Т. е. да, Киев не был таким большим, как предполагали россияне XVIII века, но он жил, и сохранял традиции, и никуда не собирался пропадать. Просто наука при Карамзине не могла этого установить.
В) Были систематизированы ранее известные и представлены новые данные, подтверждающие существование Старой Рязани в качестве важного политического и культурного центра после штурма 1237 г. Т. е. на протяжении второй половины XIII и XIV века [40]. Отмечены находки многочисленных образцов керамики этого времени [41], золотоордынской каменной пластинки с именем хана [42].
То есть город жил, развивался, и только в XIV веке не выдержал конкуренции со стороны Новой Рязани, или Переяславля-Рязанского, который был построен в более выгодном месте [43]. Керамический стиль, получивший распространение в Старой Рязани в ХIII в., послужил основой для формирования керамических типов XIV в [44]. Ростов, избежавший погрома в 1238 г., оставался во второй половине ХIII в. основным, самым крупным центром Северо-Восточной Руси [45]. Однако реализовать эту потенциальную возможность Ростову впоследствии не удалось, что было связано с политикой усиливавшейся Москвы [46]. В XIV–XV вв. город находился в состоянии стагнации. Таким образом, на торможение развития города оказали влияние не поход Батыя, а иные факторы [47]. Что касается самой Москвы – данные археологии свидетельствуют о непрерывном и поступательном развитии Москвы в XIII в. Этому развитию не смог помешать и пережитый городом зимой 1237/38 г. разгром со штурмом и мародёрством [48].