Страница 41 из 56
Курьянов больше не объявлялся. Шимов, кажется, доигрывал игру, непонятно кем начатую, а я по вечерам продолжала пить вино и даваться книгой Харпер Ли.
Димка Матвеев звонил несколько день подряд, призывая помириться с Курьяновым, на что я злилась и кидала трубку.
В четверг Шалаев позвал меня в свой кабинет и велел прекратить пить. Иначе, пообещал он, будет открыт вопрос о моём увольнении.
Я тут же сходила в канцелярию и написала заявление по собственному желанию.
— И что ты будешь делать дальше? — спросила подруга Коломейцева, вернувшись с соседнего кабинета.
— Как у нас быстро расходятся новости, — уважительно заметила я.
— Что ты делать будешь? — повторила свой вопрос подружка.
Я пожала плечами.
— Понятия не имею. Но работать здесь больше не могу.
— А где сможешь?
— Может, пойти мороженым торговать? Лето же скоро.
— Настя, — застонала Коломейцева. — Я не понимаю, что с тобой твориться. Знаю, что к этому как — то причастен твой Курьянов.
Я тоскливо посмотрела на подружку.
— Убили молодую девушку. В больнице, в палате, охраняемой милицией. — Я посмотрела на Коломейцеву. — И убили её после того, как она со мной поговорила.
— Это может быть совпадением.
— А может и не быть, — пожала я плечами.
— Ты не можешь это выяснить? — спросила Настя.
— Не могу, — кивнула я.
— Беда, — согласилась со мной Коломейцева. — Знаешь, Насть, тебе надо бы сменить обстановку. Поезжай — ка ко мне на дачу, а? Уже тепло, скоро майские праздники…
— Я сейчас плохая компания.
— Ты сейчас плохая компания прежде всего для себя самой, — отмахнулась подружка. — Возьми больничный и поезжай. Знаешь что, давай прямо завтра? Юра завтра выходной — отвезёт тебя на машине.
Выезд за город отложился по радостной причине: врач наконец — то разрешил снять гипс, чему я была невероятно рада.
— Где же вы так умудрились сломать пальцы? — с профессиональным любопытством поинтересовался доктор. — Подобные переломы редко встречаются. Катались на горных лыжах?
— Побывала в милиции, — пожала я плечами.
Доктор крякнул и отвёл глаза.
Небольшая повязка всё ещё фиксировала повреждённые пальцы, но я была счастлива, что это уже не гипс. Это немного подняло мне настроение, и в этот день я даже немного прогулялась по парку, сожалея о том, что так неосмотрительно дала Шимову слово не вмешиваться.
За прошедшую неделю он не разу не объявился, даже не позвонил, хотя знал, что я в курсе убийства Раисы Лядовой. Из чего я делала вывод, что он, если и не предвидел это событие, то вполне его допускал. Раиса оказалась пешкой, которой пожертвовали ради выигрыша — только так я могла объяснить бездействие Шимова.
Если суешься в мужской мир, не жди поблажек, на войне все средства хороши, а бизнес в нашей стране по — прежнему напоминает дикий запад… — всё это я хорошо знала и ничего не было для меня новостью. Влад не пай мальчик, и крови на нём достаточно… я никогда не считала его виновным в том, что он хотел меня убить — это я заслужила.
Но чем ему помешала эта дурёха секретарша? Несомненно, она тоже была в игре, но она не была инициатором. Она была молодой симпатичной девушкой, которой кто — то хорошенько запудрил мозги.
Но кто? Кто пристроил её в Картрен? Хотя она говорила, что устроилась в концерн сама, вряд ли бы она стала работать с Сергуниным, а позже с Кольцовым. Быть секретарём таких персон мог только очень проверенный человек…или внедрённый…
Я ломала голову, пытаясь понять, кто мог порекомендовать эту девушку на работу в Картрен. По-хорошему, следовало бы сьездить к её родным и обстоятельно их расспросить, а заодно соседей и подруг. Но я была связана обещанием.
Шимов заранее предупредил все мои действия….
В день отъезда на дачу Коломейцева загадочно улыбалась и говорила всякими недомолвками, пока её парень таскал сумки с моими вещами в машину.
— Неужели ваш будущий свидетель тоже собрался на природу? — первой не выдержала я. Юрик, расхохотавшись, полез в багажник, а Настя покачала головой.
— Сережа поехал навестить родителей в Рязань.
— Тогда я теряюсь.
— Ничего — то от тебя не утаишь, — притворно посетовала Настя.
— Давай, — кивнула я ей, — колись, подруга.
Мы обе уселись на заднее сидение. Пока Юра выезжал на трассу, Наташка успела всё подробно мне рассказать.
Оказывается, Игорь Андреевич договорился с канцелярией не давать ходу моему заявлению об увольнении.
— Это как? — не поняла я. Коломейцева вздохнула.
— Он знает, что пока ты на больничном. А потом, если ты вдруг не появишься в суде, он попросил девчонок оформить тебе отпуск за свой счёт.
— И знаешь, — помолчав с минуту, сказала Наташа. — Они его послушались.
— То есть теперь я не увольняюсь?
Коломейцева пожала плечами.
— Выходит, что нет.
— Интересно…
— А то, — кивнула Наташа.
— Интересные у вас люди работают, — заметил Юра, чуть обернувшись к нам.
— Он…про Шалаева много слухов ходит, — заметила Коломейцева.
— И он просил им не верить, — добавила я.
— Что ты предпримешь? — спросила Наташка с сомнением в голосе.
— Не знаю, — пожав плечами, ответила я. — Думаю, после праздников мне надо будет вернуться в город.
— Ты останешься работать в суде?
— Ну… — я почесала переносицу. — Я просто не имею права подвести Игоря Андреевича, после того, как он за меня заступился.
Выходные удались на славу. Шашлыки, весеннее солнце, хорошая компания друзей, которые очень хорошо делали вид, что не слышат по ночам моих хождений и рыданий. Сначала я только делала вид, что мне весело на природе, но потом долгие пешие прогулки сделали своё дело: я искренне начала смеяться над Юриными шутками.
Праздничные дни в этом году заканчивались в среду, закрыв в четверг больничный, в пятницу я появилась на работе. И сразу, прежде чем идти в канцелярию, заглянула к Игорь Шалаеву.
— Игорь Андреевич? — постучав, спросила я.
— Анастасия, — Шалаев встал, чтобы меня поприветствовать. — Здравствуйте, голубушка. Как самочувствие? — Я заметила, что дверь Шалаев не просто притворил, а закрыл на ключ.
— Спасибо, хорошо, — ответила я, чувствуя себя овечкой в ловушке.
Судья усмехнулся.
— Выходные пошли вам на пользу. Вы преодолели свои проблемы?
— Вы имеете в виду со спиртным? — в лоб спросила я. Шалаев поморщился.
— Не разочаровывайте меня, Настя. Неужели вы считаете, я, профессиональный юрист с многолетним стажем работы судьёй не смогу отличить причину от следствия.
— Уверена, что сможете. В отличие от меня.
— Интересно, — Шалаев откинулся на спинку кресла. — У вас заниженная самооценка?
— Скорее недостаточный опыт в ведении расследований.
— Чтобы сказали ваши профессора в Сорбонне? — поинтересовался Шалаев.
Я пожала плечами.
— Они бы меня не одобрили: международное право считается элитой, верхом юридической науки.
— А вы так не считаете?
— А вы?
— Каждый выбирает по себе, — Шалаев скользнул цепким взглядом по моему лицу, — Интересный у нас с вами разговор получается, Анастасия.
Я развела руками.
— Как — то само собой. Игорь Андреевич, мне сказали, что вы отменили регистрацию моего заявления?
— Вы были не в себе, — строго заметил судья. — Я вполне могу понять ваше состояние, голубушка, но, знаете ли, ваши личные переживания не должны мешать работе.
— Я не уверена, что в будущем это не повториться.
— Я всегда верю в лучшее, — поморщился Шалаев. — Да и Нина Ивановна бы мне этого никогда не простила. Вы приступаете к работе с сегодняшнего дня?
— Да.
— Отлично. Тогда идите: работы накопилось предостаточно.
Вечером снова позвонил Матвеев.
— Насть, кончай дурить, — вместо приветствия обратился Димка. — Сколько можно: один ходит как раненый медведь — шатун, другая трубки бросает.