Нежный защитник

Наконец они оказались в лагере. Посередине был разведен небольшой костерок, надежно укрытый от посторонних глаз. Он едва освещал сидевших вокруг него людей и Фицроджера, привязанного к дереву. Четверо бандитов по-прежнему торчали возле него с дубинками наготове.

От страха у нее чуть не подогнулись колени. Святая Мария, Матерь Божия, не дай ему потерять сознание!

Тот солдат, что нес тарелки, якобы нечаянно выронил одну, и она покатилась по земле с громким звоном. Так она и катилась, отбрасывая золотые блики, пока путь ей не преградил костер. Второй солдат сделал вид, что споткнулся, и его сундучок опрокинулся на землю. Третий застыл на месте, крепко прижимая к груди свой сундук, как сделал бы любой на его месте.

На миг все оцепенели, но вот один из людей Уорбрика схватил с земли золотую тарелку. За ним полез другой. И еще один. И еще. Не прошло и минуты, как они забыли обо всем на свете, кроме сверкания золота.

Но те, кто стоял вокруг Фицроджера, не побежали к ним. Они вертелись и так и этак, глядя то на пленника, то на своих сообщников. Она прямо чувствовала, как их раздирает желание принять участие в общей свалке из-за золотых монет и драгоценностей, но пока что они оставались возле Фицроджера.

Имоджин налетела на одного из своих людей:

— Отдай мне сундук, невежа! Это драгоценности моего отца! Тебе они не по карману! — Она вырвала сокровищницу — как будто силой — и упала с ней так, чтобы все содержимое разлетелось под ногами у чересчур дисциплинированных стражей.

Она с воем кинулась подбирать драгоценности с земли.

Они кинулись к ней, забыв о пленнике.

Реналду только этого и надо было.

Один из солдат разрезал веревки, державшие Фицроджера, прежде чем Имоджин добежала до него. Но веревок оказалось слишком много, и пленник все еще был беспомощен, когда один из охранявших его бандитов сообразил, что происходит, и с бешеным ревом нанес ему страшный удар тяжелой дубиной. Фицроджер извернулся и, приняв удар на руку, рухнул от боли на колени. После долгих часов, проведенных в тугих путах, он утратил обычную ловкость, и Имоджин боялась даже думать о последствиях этого удара.

Она ринулась к Фицроджеру, вынимая на ходу свой кинжал.

Бандит замахнулся снова, на этот раз рассчитывая попасть по ребрам. Люди Фицроджера уже окружили их, но двигались так медленно, что у Имоджин оказалось время выбрать точку для удара. Она вспомнила, как ее муж однажды посоветовал ей в первую очередь резать горло. И она ударила острым кинжалом в незащищенное горло своего врага. Он завизжал и выгнулся, и хлынувшая фонтаном кровь облила ее с ног до головы.

Фицроджер вскочил на ноги и обнял ее еще до того, как незадачливый страж упал на землю.

— Вот это настоящее крещение кровью, моя амазонка! — проговорил он с нервным смехом.

Имоджин остатками туники вытерла с лица кровь и слезы, повторяя про себя, что это почти то же самое, что прирезать свинью. И все же ее колотил озноб. Она наслаждалась объятиями своего мужа, пока вокруг них шла схватка не на жизнь, а на смерть. Она нуждалась в его утешении и защите, но при этом и сама защищала его.

Как лисица, спасающая единственного детеныша, она не позволила бы никому к нему приблизиться.

Подбежал Реналд и быстро кинул Фицроджеру меч. Тайрон поймал его левой рукой, но ловкости в его движениях не было. Неужели его раны настолько тяжелы? Он не сделал попытки присоединиться к общей драке, а остался возле Имоджин, разминая затекшие мышцы.

Как только люди Уорбрика перестали сопротивляться, Фицроджер отступил от нее в сторону и, оглядевшись, произнес лишь одно слово:

— Уорбрик?

— Сидит под стеной или уже спускается сюда, — ответил ему кто-то. — Мы оставили несколько человек, чтобы его схватили.

Даже у самых отчаянных головорезов из отряда Уорбрика больше не осталось ни малейшей надежды, и они дружно сдались в плен. Люди Фицроджера быстро обезоружили и связали их. Они прихватили с собой факелы и теперь зажгли их от костра, чтобы осветить сцену недавней схватки.

Фицроджер шагнул в круг света, все так же обнимая жену за талию, как будто не решался отпустить ее от себя хотя бы на шаг.

— Тай, твой безумный план сработал! — воскликнул Реналд. Было видно, что француз счастлив.

— Алчность никогда не подведет. — Голос Фицроджера звучал так сухо, что Имоджин и Реналд посмотрели на него с удивлением.

— Уорбрик? — догадался Реналд, подавляя обреченный вздох.

— Где он?

— Надеюсь, наш отряд его перехватил. Он наверняка услышал, что тут творится.

— Я тоже на это надеюсь.

— Тай, мы могли бы отдать его под суд, — напомнил Реналд. — Генрих не оставит от него мокрого места.

— Генрих скорее всего удовольствуется тем, что лишит его земель и титула.

— Так или иначе мы от него отделаемся.

Фицроджер ничего ему не ответил. Он отпустил Имоджин и пошел следом за ней к краю поляны.

Впервые за это время она получила возможность как следует разглядеть своего мужа и увидела то, что видел Реналд. Лицо Фицроджера превратилось в сплошной синяк: очевидно, его сильно избили, уже после того как они расстались. Впрочем, не это было главным: каждое движение давалось ему с трудом. Рана от стрелы наверняка лишила силы его правую руку, и будет настоящим чудом, если тяжелая дубина не сломала ему левое плечо. Кроме того, он старался не наступать на правую ногу.

Он был не в состоянии драться с кем бы то ни было, и уж тем более с Уорбриком.

Она видела, что он мечтает сам расправиться с ним. Она молилась, чтобы кому-то из его людей хватило ума прикончить врага на месте, а не брать его в плен. Если бы она не надеялась на такой исход, то заранее приказала бы его убить.

Она неотрывно всматривалась в белесую муть у подножия стены, но не могла разглядеть, что там происходит. И никаких звуков слышно не было. В лагере теперь было слишком много людей, и поднятый ими шум заглушал все остальные звуки.

Они вышли из леса и начали спускаться с холма. Имоджин ни на шаг не отходила от Фицроджера, Реналд дышал им в затылок. Кое-кто из солдат захватил с собой факелы, образовавшие крошечные островки света в густом сером тумане.

— Как этот мерзавец угодил тебе по плечу? — спросил Реналд.

Фицроджер сделал вид, что не слышит.

— А почему ты хромаешь?

— Нога затекла после веревок.

— Похоже, твоя правая рука тоже не в порядке.

Фицроджер проигнорировал и это.

— У него там рана от стрелы, — сообщила Имоджин.

— Тай… — сделал еще одну попытку Реналд.

— Нет.

В этом был весь Фицроджер. Он мог отдать приказ таким тоном, что никому не хватило бы духу ослушаться. Имоджин молилась, чтобы Реналд как следует ударил своего приятеля, прежде чем это безумное упорство доведет его до беды. В конце концов, сделал же он это в подземелье! К несчастью, это не пришло ему в голову.

Они обнаружили Уорбрика у подножия стены. Он был загнан в угол, как матерый медведь, окруженный сворой мастиффов. И, как разъяренный зверь, он жаждал крови. Поблизости валялось мертвое тело, а длинный меч Уорбрика был весь в крови.

Фицроджер протолкался вперед, и Имоджин вместе с ним. Увидев своего врага, Уорбрик грязно выругался.

— Я им кишки на шею намотаю! — зарычал он, имея в виду своих людей.

— Они сделали все, что могли, — заверил его Фицроджер почти дружелюбным тоном.

— Ну, Бастард, — Уорбрик гордо выпрямился, — что теперь?

— Теперь я тебя прикончу. Ты давно заслужил смерть за свои проделки, но сегодня ты умрешь за то, что покушался на мою жену.

— А я не только покушался! — захохотал Уорбрик. — Она не рассказала тебе, что случилось там, наверху? Конечно, нет! Она только и делает, что врет!

Имоджин собиралась возразить, но Фицроджер стиснул ей руку, приказывая молчать.

— Она никогда не врет. Но что бы там ни случилось, за это расплатишься только ты. Щит.

Этого приказа было достаточно, чтобы через секунду ему подали большой щит в форме крыла.