Страница 18 из 53
Отблески пламени плясали в глазах вампирши. Насытившись своей страшной трапезой, она растворилась в ночи…
— Товарищ капитан, тут сплошное месиво, — отрапортовал сержант дорожной полиции. — Похоже, трейлер врезался в «понтовую» иномарку — «Ауди» вроде.
Полицейский пнул измятый колпак колеса с четырьмя сплетенными кольцами.
Под откосом суетились санитары «труповозки», судмедэксперт с фотографом, полицейские. Мелькали сполохи фотовспышки.
— Ну, что там?
— Да тут все — в мясо! Эти малолетки, похоже, вообще голые ехали! И сношались на скорости. Вот уроды! Сами подохли, да еще и двух водил-«дальнобойщиков» за собой прихватили. А они в чем виноваты? Растаскивай теперь весь этот фарш…
ГЛАВА 10
Визит к Мельпомене
— Игорь, быстрее собирайся, а то опоздаем на премьеру!
— Сейчас, Котенок, уже иду. Вызови пока такси.
— И не вздумай брать в театр этот мерзкий «Дезерт Игл»! Там все равно охрана всех металлоискателями проверяет, так что его ты не протащишь.
Я промолчал. И вообще старался больше не обижать Киру, стал просто «белым и пушистым». Отношения с женой были натянутыми, как тонкая нить «растяжки» на горной тропе. Особенно после нейрохирургической операции Высшего вампира. Я ушел тогда в ночь, ничего ей не сказав. А вернулся через трое суток усталый и сразу же завалился спать. Наутро жена была со мной холодней космического вакуума, и глаза ее были столь же темны. Я попытался обнять ее, но Кира молча сбросила мою руку с плеча.
— Как же ты мне надоел, Игорь! Со своими пистолетами, неожиданными отлучками среди ночи, переходящим все границы цинизмом. Сколько можно так жить?!! Вся эта ночная беготня с «Пустынным — мать его — Орлом»! Ты знаешь, как я переживала, когда ты ушел ночью? Сидела и плакала. Но я не могу так больше, Игорь…
— Извини меня, Кира. Я ведь не хотел впутывать тебя в эту кровавую историю. А вот выпутываться пришлось нам вместе… Я сам устал от всего этого кровавого кошмара. Сначала — армия, десант, а потом — «полночная клиника». Но что я еще умею, кроме как выковыривать пули? Да, не повезло тебе с мужем.
— Не говори так! Я знаю, через что ты прошел, спасая меня.
— Я люблю тебя Кира, и только это чувство позволяет мне сейчас выкарабкиваться из всяческих проблем, не замечать подлости и тупости большинства окружающих. Но любовь для меня — это не только романтические вздохи при луне, но и ответственность за тебя. Я должен тебя защищать. Да и полнолуние у меня уже давно не ассоциируется с романтикой.
Мы оба решили жить обычной жизнью. Хоть я и сомневался, что это продлится долго, тоже решил отдохнуть, побаловать мою любимую обычными человеческими радостями. Мы гуляли по Питеру, наслаждались покоем уютных кафешек. За окном — дождь и порывистый ветер, а на столике дымится кофе, рядом — пузатая рюмка коньяку. Кира лакомится шоколадным пирожным, запивая его горячим какао.
А вчера я пригласил Киру в Мариинку на оперу Рихарда Вагнера «Валькирия». После стольких треволнений хотелось сбросить напряжение, расслабиться, «вкусить от благ духовных». Я не считаю себя заядлым театралом, но хорошую оперу люблю, а грандиозное творение великого немецкого композитора и вообще вряд ли кого могло оставить равнодушным.
К величественному театру, Храму искусств Северной Пальмиры, мы подъехали на такси. До начала оперы еще оставалось достаточно времени, Кира предложила прогуляться по набережной канала Грибоедова. Стоял прохладный вечер начала осени, деревья шелестели пожелтевшими листьями, их кроны дробили свет уличных фонарей. Вдали виднелись подсвеченные купола Никольского морского собора.
Недавно прошел дождь — дома и набережная были словно бы покрыты лаком. Дышалось легко и свободно.
Прогулявшись, мы вернулись на Театральную площадь, она уже была заполнена нарядно одетыми кавалерами и блистательными дамами. Но я смотрел только на жену. Кира была обворожительна в пепельно-сером вечернем платье, песцовой накидке и туфлях на высоком каблуке. Черные волосы спадали на плечи, заколотые изящной заколкой.
Не только я, но и другие мужчины заглядывались на Киру — к вящему неудовольствию их спутниц. Известно, что женщины смотрят не только на кавалеров, но и на их дам.
За год, проведенный вместе, Кира просто расцвела. Из девушки-студентки она превратилась в холеную леди. И во многом благодаря собственным способностям и целеустремленности. Она стала просто богиней полночи, с зелеными, как у дикой кошки, глазами, иссиня-черными волосами и соблазнительными формами.
В институте ее превращение восприняли как увлекательную историю новой Золушки. Однако ни ее однокурсники, ни многомудрые преподаватели и не представляли, что Кире довелось пережить.
Девушке, ставшей моей женой, пришлось сделать непростой выбор, и она, к своей чести, справилась и с обстоятельствами, и с собственными демонами. За это я ее безмерно уважал, а любовь пришла совершенно неожиданно. Кира стала для меня всем, но с ней было непросто. Да я и не искал никогда простых путей в этой непростой жизни. Хотя временами она меня все-таки изрядно напрягала: и жизнь, и девушка, ставшая для меня ее смыслом.
Ум и целеустремленность Киры были настолько же выдающимися, насколько и ее упрямство и своенравность. И все же что-то в ней есть…
— Дорогая, ты прекрасна!
— Спасибо за комплимент, — улыбнулась Кира.
Мы успели обменяться любезностями с несколькими знакомыми. На площади царило оживление. Публика уже заполняла просторный вестибюль театра.
По роскошной лестнице мы поднялись в просторное фойе, которое вело в бельэтаж. Не знаю, почему. Но мне это место нравится больше, чем более престижный партер или ложа бенуар. Как-то Кира меня спрашивала об этом. Тогда я отшутился: мол, здесь стрелковая позиция лучше. Но на самом деле мне нравится сверху смотреть на народ в антракте, да и сверху лучше можно охватить композицию и игру актеров на сцене.
Перед представлением милый женский голос предупредил о необходимости выключить мобильные телефоны до конца оперы. Как по мне, то это — пощечина всем жителям «Культурной Столицы», но, что поделать — «O tempora! O mores»![6] Бессмертные слова Цицерона актуальны и по сей день.
Плавно зал погрузился в полумрак, и под величественные звуки увертюры началось действие первое второй оперы саги о великих Нибелунгах. Герой Зигмунд являет в дом своего врага Хундинга, заблудившись во время бури. Враги сожгли его дом, убили мать, а сестру увели в плен. В бою Зигмунд остался безоружен: «Friedmund darf ich nicht heißen» — «Мирным зваться нельзя мне».
Обожаю немецкую речь, хоть сам знаю этот язык весьма поверхностно. Но все же, отслужив в армии, участвуя в боях, как раз и привыкаешь к такой речи — отрывистой, властной, грассирующей…
Я сидел как завороженный до самого окончания первого действия, когда Зигмунд, обретший волшебный меч Нотунг, сбегает вместе со своей сестрой Зиглиндой. Они поют дуэтом: «Schläfst du, Gast?» и «Winterstürme wichen dem Wo
В антракте мы взяли по бокалу шампанского и по тарталетке с черной икрой и неспешно закусили, с интересом разглядывая публику. Наряды дам поражали изяществом и блеском, кавалеры выглядели скромнее, но и у некоторых из них поблескивали бриллиантовые запонки и галстучные булавки.
Что до Киры, то она была просто неотразима. Подчеркнуто простое платье из тончайшего шелка выгодно оттеняло соблазнительные изгибы ее стройной и крепкой фигуры, а изящная застежка-фибула дробила свет острыми гранями бриллиантов, так же как и тонкая заколка в идеально уложенной прическе.
Что до моей скромной персоны, то ее оттеняла выправка военного. Даже в костюме и при галстуке-бабочке я держался как на плацу во время торжественного смотра.
6
О времена! О нравы! (лат.)
7
«Спишь ли ты, гость?» (нем.). «Бури злые стихли в лучах весны» (нем.).