Страница 28 из 81
Получив от одного из сержантов стражи лагеря на условных «воротах», пароль- на случай если загуляет до самой ночи и надо будет в темноте возвращаться на свет костров, Хелег вышел из «обозного круга». Оказалось что жизнь там просто кипела! Храмовники руководили ополченцами пикинёрами, из Баутцена, заставляя их своим длинным оружием-тянуть трупы лазаритов и четверых «заподозренных» в плотном общении с ними меченосцев — к яме, рытья которой Хелег не заметил: яма доверху была наполнена хворостом и рыцарь храмовник вместе с лекарем госпитальеров-поливали её из каких-то бочонков и сыпали сероватый порошок из сум, висевших у одного из санитаров за спиной. В яму бросили полтора десятка трупов: лазаритов-которых дотащили наконец уставшие пикинёры, кого то притянули на аркане сержанты храмовников. Там уже лежали Виденные Хелегом меченосцы, которых «зачистили» и ещё две женщины, что как помнил Хелег, особо рьяно тёрлись об язвы лазаритов в начале схватки и которых главный храмовник Тибо также заметил и видимо нашёл среди мёртвых, а также пара подростков с неясными уродствами и струпьями на голове.
Костёр подпалили и к немалому удивлению Хелега-он моментально разгорелся, словно в него плеснули авиационного керосина, в наличии которого у местных, он сильно сомневался. Придя к мысли о том, что раз есть порох и госпитальеры могут изготовлять, со слов Бера, «огненосные» бомбы, а соответственно имеют и некое «топливо» для их заправки, Хелег успокоился на этой версии и пошёл далее-прочь, от пылавшего на несколько метров ввысь костра, по окружности которого стояли словно в огненных мантиях чертей ада: Тибо и несколько храмовников, а сзади копошились лекари госпитальеров.
Стали понемногу возвращаться конники, что участвовали в преследовании бежавших отступников: молодёжь-громко хохотала и болтала без умолку о своих подвигах и о том — как они кого и где «забили», как «он их испугался» и до чего же они славные вояки. Ветераны, что-то хмыкая себе под нос-неспешно прятали, вытащенное из седельных сумок, в небольшие сундучки, что запасливо взяли с собой из цитадели.
По рассказам вернувшихся, выходило: отряд протестников-почти полностью разбит, хотя часть охотников, что были стрелками из луков-всё же ушла. Они перебили трёх сержантов и держа стрельбой на отдалении конных баллистариев-отошли в знакомую им чащу, куда «нет дурных» лезть.
Ещё чуток попозже — вернулся командир Клаус и его сержанты и рыцари: они полностью уничтожили всех «кожаножилетников», не дав ни одному из них уйти. Сержанты везли на своих лошадях их защитные одёжи и немного оружия, что меченосцы посчитали нужным взять и для себя.
Хелег решил вернуться в лагерь, так как лейтенант Клаус начал торопить сержантов и говорить об общей трапезе и молитве за победу. Прибежав чуть раньше командира и нырнув в свою повозку, Хелег наблюдал как окончили «разоблачать» из доспехов рыцарей меченосцев и они, переодевшись в лишь лёгкие бригантины и накидки, шли в небольшую палатку поставленную возле повозки командира Клауса и его офицеров.
— Слушай, брат Бер-кажется нас ждёт грандиозное пиршество, с возлияниями? — хитро посматривая вопросил Хелег.
— Да нет, дурья твоя голова! Опять, последствия ударов…? Клаус не позволит много пить, да и нет у нас ничего, в больших объёмах…Пир-будет! Помянем в молитвах погибших и вознесём хвалу Господу, за одержанную победу! Но здесь и сейчас напиваться-опасно…лучше уж в цитадели! Вот Увидишь.
Как Бер говорил, так и стало: Усевшись на накидки и собственные куртки, прямо на траву-весь отряд, кроме стоящих на посту — принялся вначале молиться, а после пяти минут шевелений губами и яростных попыток креститься пришла команда лейтенанта Клауса: «За победу! Что означало официальное разрешение на приём пищи: начались разговоры и смешки, все хвастались своим участием в бою и Хелег, дважды слышал от каких то молодых сержантов-«что это они пырнули копьём коня лазарита и добили его, удушив арканом», а вот коня они душили или рыцаря-было точно не разобрать.
Так как на костре мясо стало душистым, а каши и хлеба с луком-было вдоволь, то и Хелег особо не переживал по поводу болтовни и того, что его действия в схватке себе приписывали другие. Санитары вскоре заварили некий отвар из трав и кореньев и стали угощаться, потом, Хелег и Бер-отправились покормить раненных лежащих в повозках, так как старший санитар утверждал: что «ночная смена» и в походе — «ночная», а если они хотели отдохнуть-то дрыхнуть надо было во время боя, а не бегать промеж повозок и драться с рыцарями противника! Пришлось идти взяв с собой отвар и немного хлеба и овощей. Мяса раненным выдавали лишь в лазарете, после осмотра и разрешения лекарем госпитальеров.
Отвар придал веселья и бодрости, и выполнив свою работу парочка санитаров возвращалась к повозке, когда Бер внезапно спросил у Хелега: «А кстати, где ты так научился драться то? Я многих видел-ты молодец! Как заправский воин всё делал: никакой паники или суетливости. Кинул щит в морду лошади, дав время нашим-на второй залп из арбалетов, а потом, так шустро нёсся к последнему лазариту, что уже своим клёвцем с десяток или более сержантов положил…здорово! Я слышал, когда проходил мимо офицерского столика где наши старшие братья рыцари сидят, что Тибо и Клаус искренне твоим действиям удивлялись. Жди поощрений! Будут!» И пока его напарник переваривал еду и сказанное ему-Бер уже вновь уселся на свою накидку и стал подпевать остальным санитарам, исполнявшим грустную, но отчасти знакомую песню песню: «Ведь молодая девушка, так и не узнает уж никогда, какой у брата рыцаря-был «клевец…»
Рано утром начался выезд: вначале разведчики, пока остальные просыпались после побудки и готовили свои повозки к возвращению в крепостицу, вернулись из дозора и подтвердили отсутствие протестников на дорогах или в ближайших рощах. Потом, неспеша-был разобран «круг» из повозок и вновь построен обозный поезд: с головной и замыкающей повозками, в которых усадили бронированных бойцов и баллистариев. Наконец, через часа три после побудки-все двинулись в обратный путь.
То ли Хелег утомился от впечатлений, то ли ночная смена, сразу после боя далась ему тяжело, но он практически сразу после начала движения — заснул и уже не видел когда прощались с баутценскими пикинёрами и отъезжали телеги с убитыми ополченцами в их родные городки.
В свою цитадель вновь приехали когда уже солнце садилось. Хелега, который проспал почти всё это время, мучил голод и он было собирался направиться в трапезную, несколько ранее остальных санитаров, надеясь на то что вновь удастся убедить старшего санитара из его смены, в срочности его собственных «дел» и их необходимости немедленного выполнения. Как вдруг лейтенант Клаус, выехавший чуть раньше обоза с остальными рыцарями на конях и соответственно-уже более часа как находившийся и ожидавший повозки в самой цитадели, подошёл к нему.
— Послушай ка, брат санитар…а всё ли ты нам рассказал? А то ведь меня вновь начинают мучать сомнения, о твоём прошлом: удачно «привалить» двух лазаритов, да ещё, когда они на конях и в доспехах? Если добавить что ты был почти не вооружён…прямо чудо! Не находишь? Нет желания объясниться?
— Хм…да я…повезло мне! Новичкам-всегда везёт! — попытался отбрехаться Хелег, чувствуя что расспросы сейчас, вновь могут привести его на свидание с пыточных дел мастерами.
— Брехня! Ты меня что, за дурачка держишь?! Что-бы ветеран, не узнал такого-же, как он сам?! Я видел правда немного: как ты кидал щит, перед мордой лошади и слышал рассказ Тибо и тех братьев, что стояли с правого фланга-они однозначно уверены, что ты был во многих кампаниях! Слишком быстро ориентируешься в обстановке боя, не трусишь, примерно знаешь-как и с каким оружием идти на рыцаря в латах. Вначале я думал, что ты» бегунок», но сейчас…вряд-ли ты испугался крови и сбежал из похода, да и Тибо пока ничего не накопал на тебя…но тогда-кто ты?! Ладно…После трапезы, зайди-есть разговор. Я предупредил: тебя пропустят сразу ко мне, назови лишь своё имя. Жду!» Клаус развернулся и ушёл в основной корпус цитадели.