Страница 120 из 122
Он все же заметил, что у него не было обычного психического порыва прореагировать на беспокойство. Так что это было изменение.
Не обращая внимания на отца и дочь, он вошел в трейлер, нашел туалет, оправился, а затем поискав, нашел ту же самую мазь для бритья, которой он пользовался в свой первый визит во Дворец Бессмертия. Как и тогда, необходимо было нанести мазь, а затем стереть бороду. Затем карманной расческой он пригладил волосы. Почувствовав, что выглядит вполне прилично, вышел во второй раз и присел, дожидаясь конца пробежки.
Кэкстон наблюдал за ними прищурившись, оценивающим взглядом. Он понимал, что оценивая девушку, он мог не видеть ее привлекательности в сексуальном плане; и тем не менее сейчас он видел, что ее лицо, хотя и девятнадцатилетнее во многих отношениях — чистота кожи, молодость — еще имело и другие, более зрелые черты. Не останавливаясь ни на одной цифре, он с интересом подумал о том, сколько ей могло быть лет? Несколько раз, пробегая мимо, она бросала на него взгляд, который оценивал его совершенно не по-девичьи. А когда же, наконец, утренняя пробежка закончилась, отец и дочь подошли к тому месту, где он сидел, и дочь сказала:
— Прошлой ночью я обнаружила, что перчатка повредила отца больше, чем я думала вначале. Все его тело пострадало от потери энергии: он вдруг начал поддерживать свое чувство собственного достоинства какой-то странной мистической идеей, будто он человек, особенно любимый Богом.
Откуда-то до Кэкстона мгновенно пришло понимание этого состояния.
— Ах, вот что, — сказал он. Даже когда он заговорил, у него не было интереса к этому делу, так как он не желал вникать в этот похожий на сновидение мир сливающихся воспоминаний. Почему его снова слили здесь, не предупредив? Вот на что надо направить свое внимание.
Девушка смотрела на него с каким-то странным выражением.
— Мистер Кэкстон, мы с отцом обсуждали наше положение, и так как он кажется в ослабленном состоянии — хотя ему уже лучше — похоже, мужские обязанности придется выполнять вам. Если вы хотите, я готова играть свою роль, — она дружески улыбнулась, — в некотором роде в отношениях между мужем и женой, что вы скажете?
Впоследствии Кэкстон никак не мог вспомнить все чувства, возникшие у него, когда он понял смысл слов Селани. То, что в этой второй вероятности взаимоотношения, которых он так сильно желал в первой, станут такими легкими, было оскорбительно, еще и по ее предложению, «если хотите».
Отчасти его негодование объяснялось тем, что его вырождающиеся клетки в этих обстоятельствах очевидно ничего не значили. Запах времени сейчас был отброшен, словно бы и не имел значения. Причина этого была в ситуации, которую он в тот раз не прочувствовал: потребность женщины в защите, тогда, конечно же, удовлетворенная ее настоящим отцом. Так что замена тогда была не нужна, спасибо. Ей-богу!
Эмоции улеглись. Осталось слабое сожаление, что он, вероятно, не сможет остаться и воспользоваться этим предложением.
Должно быть, она заметила его колебания, потому что сказала:
— Конечно, если вам не интересно… — Она отвернулась.
— Подождите! — настоятельно сказал он. — Я хочу рассказать вам обоим правду о создавшемся положении.
Девушка снова повернулась к нему. Старик с интересом уставился на Кэкстона.
Кэкстон рассказал им, что с ним произошло.
Он не упомянул, как они выбрались из другой вероятности. Это должно быть его властью над ними, в случае, если ему понадобиться рычаг.
Клоден Джонс сказал:
— Я прихожу сейчас к выводу, что перчатка, которую дал вам Бастман, была заряжена сильнее, чем этого требовалось для того, чего он хотел. В результате получилось две, возможно и больше вероятностей.
Его собственные слова, казалось, подстегивали его. Неожиданно проявилось что-то от того, прежнего Джонса, которого помнил Кэкстон.
— Что вам нужно от нас? — спросил он проницательно.
Кэкстон поколебался, поразившись тому, что лежало за этим вопросом.
Что беспокоило Кэкстона, так это мысль, что он все ещё мог в чем-то нуждаться. И вот потому он и был здесь. Он медленно сказал:
— Я думаю все необходимое сделано. Я собрал энергию времени. Это должно было быть подготовительным этапом. Дальше я получил доступ во Дворец. Это было необходимо. Сейчас я слился с тридцатью девятью из ста постулированных Питеров Кэкстонов. Остальные еще там, предположительно, в курсе того, что они должны делать, и охраняют все это положение. Так что, — он пожал плечами, — я думаю, я здесь просто, чтобы забрать тело в этой вероятности.
Он взглянул на девушку.
— Что вы думаете? — спросил он.
На лице ее все это время было выражение растущей тревоги. После его вопроса она повеселела.
— Думаю, нам нужно позавтракать, — сказала она своим звонким голосом. — И если вы потом все еще останетесь здесь, тогда мы сможем обсудить ваше будущее и наше.
Это был молчаливый завтрак. Но когда они после завтрака вышли из трейлера, Клоден Джонс сказал, что считает, что вычислил причину возвращения Кэкстона в эту вероятность семнадцатого века.
— Вы здесь, — сказал он, — чтобы узнать мой метод прохождения в период до 1977 года.
Кэкстон открыл было рот, чтобы отрицать. Но не произнеся ни слова, закрыл его. «Пусть они верят, — решил он, — что в этой ситуации у них есть какая-то сила».
Что он в конце концов сказал, так это:
— Какова ваша цена за метод?
Старик и девушка сделали поразительно простодушную вещь. Они посмотрели друг на друга, Затем, словно по взаимному согласию, Селани сказала:
— Мистер Кэкстон, скажите нам еще раз точно, что вы предполагаете делать.
Кэкстон ответил не сразу.
Он стоял, а над его головой с криком пролетела птица. Легкий ветерок нежно дул ему в лицо, донося запах зелени и травы, и воды. Над головой была синева, широкая, по всему небу и только тут и там виднелись следы облаков. Чудесный невероятный мир, завершенный, очевидно, до мельчайших деталей.
Он вдруг непроизвольно обнаружил, что смотрит на изумительную внешнюю картину бесчисленных миров вероятности, подобных этому. И плана Обладателей превратить каждого живущего когда-либо в некий мирный тип, который потом сольется со всеми остальными своими вероятностями. Так что каждый человек с начала человечества когда-нибудь будет жить вечно.
Еще раз, так же как и утром, тогда, в доме Магольсона, он подумал об этом как о самой грандиозной и удивительной идее, когда либо приходившей в голову.
И он вновь подтвердил, что это был его идеал. Так же, как и их.
Его лицо посуровело. «Независимо от последствий, — подумал он мрачно, — никому нельзя позволить встать на пути такой желанной цели. Вся оппозиция должна быть подавлена и отброшена в сторону.
Нельзя позволить глупым людям мешать.
Те, кто сопротивляется или серьезно мешают великой цели, будут единственными, кого не воссоздадут в будущем мире вероятности. Бастман для начала».
Не сходя с места, он объяснил Селани и ее отцу прекрасное совершенство своего идеала. И поразился, когда девушка помотала головой и сказала:
— Папа, не давай ему секрета.
— Ха-а! — сверкнул глазами Кэкстон. — Вы что с ума сошли? Это же то, что вы хотите, не так ли?
Она серьезно смотрела на него.
— Нет, мистер Кэкстон, это не то, что мы хотим. Вы просто параноик, извративший хорошую идею. И мы не хотим участвовать в этом.
Кэкстон стал приходить в себя еще, когда она говорила. Ему не нужна их помощь. Потому что его теория включала метод проникновения в период до 1977 года. Так что он мог позволить быть терпимым к сопротивлениям этой молодой женщины.
Тем не менее он чувствовал себя невиновным. «Ради бога, — подумал он, — я не стремился быть параноиком. Все произошло само. Я чувствую, словно меня хотят в чем-то убедить».
Он так и сказал Джонсу и продолжил:
— Кажется, мы расходимся лишь в том, как это будет совершено. Миллионы параноиков научились контролировать свое неосознанное желание убивать. Как мы можем убедиться, что я не вернусь к прежнему состоянию в каком-нибудь будущем стрессовом моменте? И ведь это же будет проблемой, не так ли, как с каждым параноиком, достигшим какой-то власти?