Не моя война

А вот и штаб нашей армии. Ехали медленно. Над входом висит флаг России. Сердце сжалось, когда увидели его. Свои! Ещё на месте! Вбегаем по лестнице. Дежурный прапорщик взглянул на нас, но мы показали ему свои документы и рванули в отдел кадров. Были мы ободранные, грязные, небритые. Пахло от нас тоже будьте нате.

Там сидел знакомый нам майор, он был капитаном, когда я получал у него назначение и предписание в свою часть.

Он долго смотрел на нас. Потом узнал.

— Откуда вы?! Мы, слышали, что вас убили.

— Домой сообщили?

— Командующий сказал, что пока не надо, вот когда уходить будем, тогда и сообщим.

— Правильно!

— Штаб армии ещё в Баку?

Мы вкратце рассказали, как были в плену, и попросили переделать документы. Он молча, сноровисто переписал, перепечатал и командировочные и ВПД.

— Сегодня вечером борт с Насосной идёт на Москву. Полетите?

— Конечно. Включайте в полётный лист, только ещё двоих надо добавить, наши друзья по несчастью.

— Хорошо. Мужики, у вас оружия нет? — он жалостливо посмотрел на нас. — У нас все отобрали, хоть дома жене оставить.

— Сейчас! — Витька сбегал в машину. Принёс автомат, четыре магазина и три гранаты. — Хватит?

— Хватит! Сейчас всех запишем в полётный лист! — оживился майор, позвонил куда-то и быстро договорился.

Самолёт улетал через восемь часов. Домой!!!

Потом мы проехали через Баку. Ехали крайне осторожно, не нарушая правил дорожного движения, готовые в любую секунду пустить в ход оружие.

Однажды нас все-таки остановили на посту ГАИ. Проверили документы. Тщательно изучили командировочные, удостоверения личности. Машину досматривать не стали, молча отдали честь и отпустили.

По дороге вновь рассмотрели наши документы. Александр получил назначение в тульскую дивизию ВДВ на должность командира взвода, а Владимир поступал в распоряжение Северо-Кавказского военного округа.

Время было ещё достаточно, но чтобы не рисковать поехали на аэродром. Добрались без приключений. Нашли командира корабля. Тот был в курсе, что мы должны с ним лететь. Но он начал кочевряжиться, мол, у него и так перегруз. Мы отдали ему УАЗ, автомат и все боеприпасы, что оставались у нас. Оружие в России ни к чему, за это можно надолго и всерьёз сесть на тюремные нары. Да и надоело оно нам до чёртиков. Коньяк мы оставили себе.

Сели в комнате пилотов, туда нас привёл командир корабля, и стали попивать коньячок. Потом пришёл командир. Отметились, что мы на борту, согласно полётному листу. Самолёт был грузовой АН-26.

Только взлетели, мы начали ликовать! Мы выбрались! Мы живы! Мы летим ДОМОЙ!!! Начали пить, к нам присоединился весь экипаж и трое пассажиров. Они сопровождали домашний скарб какого-то генерала. Несмотря на то, что экипаж был изрядно навеселе, мы не боялись лететь. Выбрались из такой передряги и летим в РОССИЮ!

Вышел второй пилот и сообщил, что уже мы над нашей Родиной. Мы обнялись и начали что-то весело орать, приплясывать! Экипаж и пассажиры смотрели на нас как на умалишённых.

Без проблем долетели до аэропорта Чкаловский. Поехали к родителям Домбровского. Было уже около полуночи, когда мы позвонили в дверь родителей Михаила.

— Кто там? — раздался мужской голос из-за двери.

— Мы служили с Михаилом, — отозвался Виктор глухим голосом.

— Заходите! — открыл отец Михаила, одетый в спортивный костюм.

Мы мялись у дверей. Не хочется быть вестниками дурных новостей. За спиной отца Михаила стояла его мать. Мы потупили глаза. Мать все поняла, всплеснула руками и зарыдала.

— Проходите. Расскажите, как было, — отец еле сдерживался. — Водку будете?

— Будем, — мы вошли в квартиру.

До пяти утра мы рассказывали родителям нашу историю и обстоятельства гибели Мишки. Мать не проронила ни слова, лишь пила какие-то капли и таблетки, закрыв рот рукой, слушала нас.

Мы отдали документы Михаила, все бумаги, которые нашли в его карманах, бумаги, что забрали у комбата, письмо родителям, которое он намеревался передать с Аидой, его рабочую карту, где была отмечена могила, шесть тысяч долларов.

Родители не соглашались брать деньги, но мы пояснили, что они пригодятся, когда поедут на могилу к сыну, оставили все наши адреса. Утром разошлись.

И вот сидим мы, четыре русских офицера, в аэропорту «Домодедово». Спасибо отцу Михаила, несмотря на свалившееся на него горе, он помог нам с билетами. Канун Нового Года, билетов было не достать.

Наши самолёты уходили с разницей в час. Только Сашка добирался поездом. Но он приехал, чтобы проводить всех нас. Первым был мой вылет. Мне — в Кемерово, Витьке — в Красноярск, Володе — в Ростов-на-Дону.

Мы сидели в ресторане аэропорта. До самолёта ещё было часа три, а мы уже солидно приняли спиртного. Рядом за столиком расположились азербайджанцы. Виктора, как только он услышал их речь, стало подбрасывать от злости, мы кое-как успокоили его.

Но как-то получилось, что кто-то из них пустил в нашу сторону струю сигаретного дыма.

— Эй, поаккуратнее! — предупредил их Володя.

— Тебе мешает — выйди на улицу, там воздух чистый! — раздалось в ответ, дружное ржание дружков было поддержкой наглецу.

Больше они ничего сказать не успели. Мы вскочили со своих мест и начали их бить. Повалили на пол и начали месить ногами. Витька схватил одного за шею, Сашка бросился и оттащил его. Нам ещё трупа здесь, в России, не хватало. Глаза у Виктора были пустые, он хотел убить азербайджанца. Мы его понимали, слишком много горя он хлебнул.

Пора уходить. Мы приготовили деньги, чтобы рассчитаться, в том числе и за разбитую посуду, но тут к нам подошли армяне.

— Молодцы, мужики! Так им и надо! Мы сами за вас расплатимся, — только и успели сказать они нам.

Лучше бы молчали или мимо прошли! Им тут же досталось по той же схеме. Официантки визжат, весь ресторан с интересом наблюдает, как четыре офицера избили сначала одних нерусских, а потом начали товарить других.

Азербайджанцы уже оклемались, но стоят не вмешиваются. Можно было бы и с восемью подраться, злости, силы у нас хватило бы. Но тут прибежала милиция аэропорта.

Мы тут же перестали драться, и отошли в сторонку.

— В чем дело? — спросил сержант, обращаясь к официантке.

Она молча посмотрела на нас, потом на армян и азербайджанцев.

— Армяне с азербайджанцами подрались, а военные их разняли. Надавали и тем и другим.

— Понятно. Так оно было? — спросил сержант, обращаясь к посетителям ресторана.

— Так, так! — толпа одобрительно закивала.

— Нэ-э-э, все врут, камандир! — крикнул кто-то из азербайджанцев.

Но милиция, не разбираясь, погнала и тех и других в отделение, подгоняя дубинками. Может так и надо решать все этнические конфликты?

Мы подошли к официанткам, расцеловали их. Посетители при этом веселились и аплодировали нам. Хотели рассчитаться, но нам сказали, что все удержат с задержанных милицией, они ещё много чего возместят ресторану.

Мы покурили и пошли осматривать аэропорт.

— Ты домой звонил? — спросил Саша.

— А вы? — спросил я.

— Мы позвонили.

— А я не звонил, — честно признался я. — Будет сюрприз под Новый Год, а самое главное — боюсь.

— Чего боишься?

— Не знаю. Просто боюсь.

— Подарки-то купил?

— Не сообразил, сейчас присмотрю чего-нибудь.

Мы пошли к ларькам, которых было много в аэропорту. Я набрал косметики жене и матери, купил пару красивых плоских фляжек отцу и брату.

Остановились возле витрины, там было много детских игрушек. Посередине красовался огромный, около метра высотой медведь. Красавец! Я только приготовил деньги, чтобы купить, но Виктор меня остановил.

— Дай, я куплю твоему ребёнку игрушку. Подарок. На память!

— И от нас тоже! — Саша с Володей достали деньги.

— Медведя и большую шоколадку! — они протянули продавцу деньги.

Потом все передали мне. Выглядел я очень нелепо с этим медведем. Но вот объявили регистрацию и посадку на мой рейс до Кемерово.