Дважды невезучие

– А далеко ли отсюда находится твой дом? – заинтересованно выспрашивала я, ибо внешний облик малышки выдавал в ней обычную деревенскую жительницу, а значит, она вполне способна привести меня туда, где можно разжиться молоком и хлебом. В кармане моей куртки побрякивало несколько серебряных монет, достаточная сумма для покупки провианта.

– Недалеко, – обрадовала меня девчушка, – кажется, вон за тем пригорком… – Похожий на косточку пальчик указал нужное направление. – Вроде бы там…

– А как тебя зовут? – не прекращала расспросы я, немного сбитая с толку ее неуверенностью.

Малышка ненадолго задумалась.

– Не помню, – спокойно выдала она. – А зачем мне имя?

– Ну как… – оторопела я. – Чтобы откликаться на чей-нибудь зов, например…

– Зов я и так услышу, – без малейших эмоций в голосе сообщила девчушка. – Как только подойду близко к дому.

– Зов мамы и папы? – уточнила я, безмерно заинтригованная нашей странной беседой.

– Сестер и братьев, – отрицательно мотнула головой малышка. – Дома мы все сестры и братья, поэтому имена нам не нужны. – Она довольно хмыкнула, словно вспомнила нечто крайне важное, ввергая меня в еще большее недоумение.

Проанализировав ее реплики, я тут же решила, что эта девочка наверняка проживает в каком-то приюте, и прониклась к несчастной сиротке еще большим состраданием.

– Имена нужны лишь привязанным к тебе охранителям, – между тем продолжала рассказывать девочка, ничуть не смущенная моим молчанием. – Таким, как она! – И девочка выразительно тряхнула своей страшной куклой.

– Она – охранитель? – не поверила я, вздрагивая от отвращения, ибо кукла, даже находясь в руках хозяйки, продолжала неотрывно таращиться на меня. – И от чего же она тебя охраняет?

– От всех! – категорично фыркнула малышка. – У каждого, находящегося вне дома, должен быть охранитель. Такой, как моя Злючка! А ты такая большая и не понимаешь таких простых вещей… – Черные глаза девочки взглянули на меня с жалостью, словно на ущербную. – А-а-а… – вдруг дошло до малышки, – у тебя нет своего охранителя. Почему? Ты его потеряла?..

– Хм… – стушевалась я, не находя нужных для ответа слов. – Кажется, у меня его никогда и не было!

– Плохо! – вынесла вердикт малышка, дергая меня за рукав. – Тогда тебя могут обидеть…

«Кто?» – хотела спросить я, но промолчала, ощущая себя запутавшейся полностью и окончательно.

Увлеченные беседой, мы преодолели пригорок, оставили позади редкий березовый перелесок, а затем внезапно очутились в какой-то тихой лощинке, перед частично сломанной железной оградой, сплетенной из ржавых, перекошенных прутьев. Девочка насторожилась, словно услышала нечто недоступное моему уху, а затем облегченно расслабилась и улыбнулась.

– Пришли! – важно изрекла она. – Вот я и дома!

– Как, ты живешь здесь? – недоверчиво рассмеялась я, оглядываясь по сторонам. Везде, куда ни кинь взор, виднелись искореженные надгробные памятники, просевшие могильные холмики, обломки разбитых статуй, обрамленные синими болотными огоньками. – Так ведь это же кладбище! – почти истерично выкрикнула я.

– Это мой дом! – Девочка уверенно пробиралась по тропке между могилами, таща меня за собой, пока не остановилась возле одной из них. – Спасибо, тетя! – Она отцепилась от моего рукава и шагнула прямо на покрытый дерном холмик. – Давай-ка я подарю тебе свою Злючку, пусть охраняет тебя, пока ты тоже не попадешь домой!

Омерзительная кукла как-то незаметно перекочевала в мои руки, где и угнездилась, для надежности ухватившись зубами за пуговицу куртки. Я попыталась отбросить соломенное чудище, но у меня ничего не вышло.

– И имечко-то у нее подходящее! – плевалась я, борясь с прилипчивой куклой. – А зачем оно ей вообще?

– Ну как? – удивилась стоящая на могиле девочка. – Демоны без имен не могут. Прощай, тетя!

Ее тощее тельце внезапно начало светиться, становясь прозрачным, а затем превратилось в полоску тумана и эффектно втянулось в могильный дерн. А Злючка ужом поползла по моей куртке, пока не добралась до груди, где ловко юркнула за пазуху, да там и затаилась, больше ничем о себе не напоминая.

– Вот тебе и на, – ошеломленно бубнила я, осторожно лавируя между плотно натыканных могил, выкопанных впритирку друг к другу, – оказывается, я повстречалась с призраком. – Тут я больно ударилась ногой об элемент ограды и чуть не упала. – Интересно, кто и зачем вообще придумал огораживать кладбища? Вроде могильник – это то самое место, куда никто не приходит по своей воле и откуда никто не выходит?..

Мои рассуждения прервал вид плывущего в воздухе огонька, возникшего словно бы ниоткуда, но явно движущегося в моем направлении…

– Хм… ошибочка вышла, – усмехнулась я, наблюдая за очертаниями некой приземистой фигуры, медленно проявляющейся из темноты вслед за огоньком, – была не права, прошу прощения. Похоже, с этого кладбища все уйти норовят… – Я подняла лопату, неизвестно что делающую на соседней могиле. – Непорядок, пора исправлять…

В этот самый момент огонек приблизился ко мне, оказавшись масляной лампой, несомой каким-то низкорослым, плотным стариком, уверенно шествующим среди надгробий.

«Упырь, вурдалак? Добычу ищет?» – еще успела растерянно подумать я, замахиваясь лопатой, а потом с возмущенным воплем:

– Внутри ограды так и быть – броди, а наружу соваться не смей! – резко опустила ее вниз, угодив точно по макушке надвигающегося на меня старика…

Только теперь я осознала истинный смысл совета, данного мне загадочным голосом. Здороваться с людьми нужно, а не по голове их лупасить! С людьми, потому что едва не пришибленный мною старик оказался именно человеком, а не упырем или вурдалаком. Я подобрала валяющуюся на земле лампу, к счастью не погасшую и не разбившуюся, и внимательно всмотрелась в жертву моей немотивированной агрессии, распростертую на кладбищенском дерне. Обычный сельский житель лет семидесяти на вид, с самой заурядной внешностью – лысоватый, обрюзгший, одетый в вышитую крестиком рубаху, полотняные порты и лапти. Никаких тебе клыков, рогов и когтей… Ох, похоже, взяла я грех на душу – убила ни в чем не повинного деревенского деда…

Но распластавшийся на земле старик вдруг тоненько икнул и раскрыл узкие глазки, окаймленные белесыми ресницами.

– Здрас-сте! – смущенно брякнула я, подавая деду руку и помогая ему сесть.

– И тебе подобру-поздорову, дочка! – Старик озадаченно ощупал здоровенную шишку, вздувшуюся на его лысине, и горестно вздохнул: – А не видела ли ты, дочка, чего это такое тяжеленное мне на голову упало?

– Видела! – смущенно кашлянула я. – Лопата…

– Вот ведь чудо чудное! – пораженно ахнул старик. – А с какой радости ей вдруг летать вздумалось? Я ведь ее давеча возле могилки вдовы Авдотьи оставил, кою поправить хотел. Так вот иду я себе и иду, о работе своей скорбной думаю, а тут бац – лопата…

– Ага, бац! – виновато подтвердила я, размышляя, стоит ли уточнять, что в роли этого самого «бац» выступила именно я. И тут меня осенило. – Так вы же кладбищенский смотритель! – обрадованно выпалила я.

– А кем же мне еще быть, дочка? – простодушно удивился старик. – Твоя правда – я здешний смотритель, а заодно и сторож, и гробовщик…

– Значит, все-таки не упырь? – на всякий случай переспросила я, мучимая жесточайшим раскаянием.

– Боги с тобой, дочка! – нервно вздрогнул и поспешно отмахнулся сторож. – Хотя немудрено и ошибиться. Ночью по моему кладбищу кто только не шастает. Вот, уже и лопаты летать начали… – Он снова потрогал здоровенную шишку и вздохнул. – Никакая сила их, супостатов проклятущих, не берет…

– Что, и мертвые из могил поднимаются? – скорее уточнила, чем предположила я.

– Не без того. Озорничают, неслухи, – смущенно вздохнул сторож. – Бардак сплошной в моем хозяйстве творится, дочка. Иногда штук по десять мертвяков за ночь по кладбищу гоняю и стыжу за поведение непотребное. Да только куда мне за всем поспеть, стар я стал, и рук у меня всего две…