Страница 3 из 9
Вот стайка ребят вспорхнула с места… Их окликнули, а они в ответ: «Айда в войнушку! Мы в гаражи, автоматы из досок выпиливать».
Может, и не найдёт первый призыв немедленного отклика в сердцах других… Но как устоять, когда вернутся «первооткрыватели» с отличными копиями автомата Калашникова, любовно выпиленными из досок и отшлифованными сначала грубой наждачкой, а потом и «нулёвой» шкуркой? А если ещё и краска завалялась в недрах гаража, чтобы выкрасить корпус в чёрный, а приклад и «магазин» – в коричневый цвет? Только и есть сил, чтобы, сглотнув комок в горле, выдохнуть: «Ну и ну! Зыкинские у вас «Калаши» получились, прям как настоящие… Можно подержать?»
Ради этого мгновения торжества ты боролся с непослушной доской, пилил, строгал и ошкуривал, набивая мозоли и сажая занозы… Зато теперь ты – первый! Герой!
И пошло – поехало! Лихорадка нового Сезона вдруг в считанные часы охватывает всё ребяческое население городка, как ветром сметает мальчишек с улицы, всё приходит в движение… И стоит над гаражами визг ножовок, стук молотков, стамесок да топоров… Каждый старается обойти соседа, придумать что-то оригинальное, новое – кто пулемет, кто копирует немецкий «Шмассер», а кто-то – и революционный «Маузер».
Так воздух летом, напитавшись влагой с полей, лесов и рек в первой половине жаркого дня, собирается в светлые, яркие облака, которые быстро темнеют, тяжелея и кучась, и, наконец, разряжаются после обеда ливнем стеной, от которого не спрячешься, не укроешься, если застал он тебя на улице…
И как скоротечен летний ливень, так и Сезон заканчивается вдруг, без предупреждения и без команды. Неделя, другая – и вдруг накал страстей спадает, и что-то не хочется больше воевать, выискивая друг друга между гаражами… И «Прощай, оружие!» – отправляются любовно выпиленные пистолеты и автоматы пылиться на полках гаражей до следующего Сезона «войнушки». А на подходе – очередь другого Сезона… А какого – никто не знает…
* * *
Итак, утро звало и требовало действий.
– Может, в войнушку? – предложил Серёжка.
– Неа, вдвоём неинтересно… Да и мой «Калаш» чинить надо, у него «магазин» в прошлый сезон раскололся, – вспомнил Славка. – Пока в гаражи, там нужно новый рожок выпиливать… Это до обеда. А давай лучше в «пекаря», а? Асфальт-то вон совсем высох, биты должны быть в сарае, в подвале, и колышек там же выберем.
Славка был на целых четыре года старше и, конечно же, знал, что младшему брату светило быть бессменным «вóдой», пока не подтянется другая мелкотня его возраста. Но он легко утешил свою совесть тем, что в такой-то замечательный денёк недолго им вдвоём бросать биты.
Серёжка же подвоха не заметил и с радостью побежал за ключами от сарая…
Поход в подвал всегда был небольшим приключением – надо было не забыть фонарик, если вдруг лампочки перегорели (а так было почти всегда – ну кому охота вкручивать свою лампочку в общественном подвале?). А ещё взять свечку и спички – на случай, если вдруг батарейка в фонарике «сдохнет».
Наконец, сборы были закончены, и ребята отправились в подвал. Их сарай был в самом дальнем конце коридора, но на этот раз в разных его концах тускло горели аж две лампочки, так что пугать друг друга было неинтересно. Биты и колышек нашлись быстро, и уже через пять минут на асфальте появились нарисованные мелом квадрат для колышка и линии – генеральская всего в четырёх шагах, а дальше, с интервалом в два шага – майорская, капитанская, лейтенантская и самая дальняя, солдатская.
Считалки на двоих были слишком предсказуемы, и у Славки этот номер не прошёл. Поэтому сыграли в «Камень, ножницы и бумага», и Серёжке повезло – его камень затупил ножницы брата и отправил того на охрану колышка. Серёжка же занял место у солдатской линии, поднял биту правой рукой, положил на вытянутую левую, целясь в колышек и пытаясь вспомнить забытые за зиму ощущения. После пары пробных замахов он решился-таки отпустить биту. И – о, чудо! – она полетела точно в цель, да так хорошо приложилась к колышку, что выбила его шагов на десять в одну сторону, а сама отлетела в другую. Не веря ещё до конца в свою удачу, он сломя голову метнулся за ней и успел вернуться за спасительную черту ещё до того, как брат поставил колышек обратно в квадрат. Повезло – так повезло! Теперь он становился лейтенантом, а это давало ощутимые привилегии – и биту бросать с лейтенантской линии легче, и осалить его после броска можно было только, пока он без биты…
Так-то так – но ведь надо опять крепко попасть по колышку, чтобы успеть подобрать биту неосаленным, пока брат бегает за колышком! Иначе – пиши пропало! – встанет он у его биты, и что тогда? Прямой путь водить…
Но судьба в этот день была явно благосклонна к нему, да и к его брату тоже. Он-то как в воду смотрел, что подтянутся новые силы, а вход в игру – только через водящего…
К вечеру игра уже вовлекла весь двор и шла полным ходом: лейтенанты осаждали «вóду» со всех сторон, помогая солдатам убежать неосаленными, майоры в трудный момент приходили на выручку лейтенантам… Ну а уж если кто пробивался в генералы, то вскоре становилось неинтересно – ведь генералу всё позволено, даже руками колышек взять и запулить хоть на крышу соседнего сарая. Но путь до генерала длинный…
Вот и полнится двор ребячьим гомоном, который то затихает, то накатывает волнами, отражая накал страстей и азарта. И родители довольны – дети при деле, под присмотром старших. Значит, есть время на домашние дела, или просто посидеть вдвоём на кухне или на лавочке во дворе, вспоминая своё совсем недавнее и далеко не такое беззаботное детство. И мысли у них в этот тихий теплый майский вечер накануне Дня Победы только об одном: «Дай Бог, чтобы дети выросли здоровыми и счастливыми, и чтобы не было войны».
* * *
Наконец, наступило 9 мая.
Серёжка проснулся рано и сразу побежал в гостиную, где в этот день происходили два самых важных события: по телевизору показывали парад на Красной площади, а папа готовил свой мундир к параду в военном городке.
Серёжка любил наблюдать, как начищались до блеска золочёные пуговицы мундира и бляшка парадной портупеи, но ещё больше любил рассматривать медали. Две – за 10 и 15 лет «безупречной службы» – были у многих. Ещё две – юбилейные, к 20-летию Победы и 50-летию Октября. А вот пятая – самая главная, «За Боевые Заслуги». Мало кто из папиных сослуживцев мог такой похвастать – ведь ей награждали только за особые заслуги. Папу наградили за освоение МИГ-23 – нового, самого современного «ястребителя». Она и видом своим – серо-стальная и вроде бы неброская – выделялась среди пёстрых красно-зелёно-золотых юбилейных.
* * *
Серёжка очень гордился тем, что у него такой отважный и героический папа. Он даже пытался читать папины рукописные конспекты со времён его учёбы в военном училище. Конечно, самыми интересными там были рисунки самолётов и их отдельных важных частей. Особенно запомнилось ему крыло «в разрезе» с разными стрелочками, объяснявшими, что такое «подъёмная сила крыла», отчего она возникает и почему в конце концов поднимает самолёт в воздух. Он потом с гордостью рассказывал всё это во дворе другим ребятам, и оказалось – никто больше не знал этих секретов, даже ребята постарше. Так что на какое-то время Серёжка и сам стал героем.
А ещё он очень любил ездить с отцом по вечерам на велосипеде в гарнизон «проверять караул». Он не совсем понимал, что это такое. Но ему нравился запах натёртых мастикой полов в казармах, и как дежурный всегда кричал (если ещё не было отбоя): «Рота, смирно!» – и шёл, чеканя шаг, навстречу отцу с докладом о том, что «за время дежурства происшествий не случилось». И каждый раз Серёжка думал: «Фу, тоска зелёная! Что же это у них всегда ничего не случается!» И только много позже он понял, что так и должно быть – на то она и армия, чтобы всё было без происшествий.