Страница 7 из 18
– А это надолго? – спросила Джулия, стараясь подавить вспыхнувшую было надежду.
– Навсегда, если, конечно, тебе там понравится и ты согласишься неукоснительно следовать единственному непреложному правилу: всегда и во всем быть абсолютно честной. А это значит – никакого воровства, никакой лжи, никаких глупостей, никаких прогулов. Честность – единственное, чего они требуют от своих детей, а они надеются, что ты станешь для них еще одним ребенком. Миссис Мэтисон звонила мне несколько минут назад. Она как раз собиралась в магазин, чтобы купить игры и пособия, которые помогут тебе поскорее научиться читать. Но с остальными покупками она решила обождать до твоего приезда, чтобы вы вместе смогли обставить комнату по твоему вкусу.
Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и Джулия усилием воли сдержала радостное возбуждение.
– Но ведь они, наверное, не знают, что меня уже арестовывали? Ну, за прогулы?
– За прогулы, – подхватила доктор Уилмер и, не желая оставлять никаких недомолвок, добавила:
– А также за попытку угона автомобиля. Им все это известно, Джулия.
– И несмотря на это, они по-прежнему хотят, чтобы я жила с ними? – удивилась девочка и, осененная внезапной догадкой, недобро усмехнулась:
– Наверное, они очень сильно нуждаются в тех деньгах, которые Служба семьи платит приемным родителям.
– Деньги здесь совершенно ни при чем! – резко оборвала ее доктор Уилмер, но тотчас же смягчила суровость тона легкой улыбкой. – Дело в том, что Мэтисоны – не совсем обычная семья. Они небогаты, но считают, что это полностью компенсируется другими благами, дарованными им свыше. И вот именно этими благами они и хотят поделиться с ребенком, который достоин этого.
– И они считают что я – именно этот достойный ребенок? – фыркнула Джулия. – Я никому не была нужна, даже когда у меня еще не было приводов в полицию, а теперь и подавно. Разве не так?
Проигнорировав этот риторический вопрос, доктор Уилмер встала из-за стола и подошла к ней.
– Послушай меня, Джулия, – мягко начала она и, не давая Джулии отвести взгляд, продолжала:
– Я считаю, что ты – самая достойная девочка из всех ребят, которых я когда-либо встречала в своей жизни.
Джулия, которую ни разу в жизни никто не хвалил, была настолько ошарашена, что даже не сразу поняла, что произошло потом – доктор Уилмер нежно провела рукой по ее не знавшей ласки щеке и сказала:
– Не знаю, как тебе удалось остаться такой доброй и неиспорченной, но поверь, что ты действительно заслуживаешь той помощи, которую могу оказать тебе я, и той любви, которую, надеюсь, смогут дать тебе Мэтисоны.
– Не очень-то рассчитывайте на это, доктор Уилмер, – нарочито грубо сказала Джулия. Привыкшая к жестоким разочарованиям, она изо всех сил старалась не поддаваться надежде, но та, вопреки всему, уже затеплилась в ее душе.
– Я рассчитываю на тебя, Джулия, – мягко улыбнулась Тереза, – ты очень умная девочка с прекрасно развитой интуицией, а потому сможешь разобраться, что для тебя хорошо, а что плохо.
– Наверное, вы действительно знаете свое дело, – сказала Джулия со вздохом, в котором сочетались надежда и страх перед будущим, – вы почти заставили меня поверить всему, что мне тут наговорили.
– Я очень хорошо знаю свое дело, – согласилась Тереза Уилмер, – и то, что ты это поняла, лишний раз подтверждает мои слова о твоем уме и интуиции. – Улыбнувшись, она легонько взяла Джулию за подбородок и произнесла с немного преувеличенной торжественностью:
– Пообещай, что обязательно будешь время от времени мне писать и рассказывать, как у тебя дела.
– Обещаю, – охотно согласилась Джулия, хотя пока просьба доктора казалась ей совершенно абсурдной.
– Мэтисонов совершенно не интересует твое прошлое. Для них главное, чтобы ты была честна с ними сейчас. А потому постарайся тоже забыть о прошлом и дай им шанс помочь тебе реализовать все те замечательные качества, которые в тебе заложены.
Такая откровенная лесть настолько рассмешила Джулию, что она едва удерживалась, чтобы не захихикать. Но Тереза твердо решила заставить Джулию осознать всю важность предстоящего события и всерьез задуматься о будущем.
– Подумай еще вот о чем, Джулия. Мэри Мэтисон всегда хотела иметь дочь, но ты – первая и единственная девочка, которую она приглашает жить в своем доме. А потопу с этого самого момента ты должна обязательно забыть обо всем, что было раньше. Представь себе, что ты – новорожденный младенец. Понимаешь, что я имею в виду?
Джулия открыла рот, чтобы сказать, что она все понимает, что она… Но в горле застрял какой-то странный комок, и ей пришлось просто кивнуть.
Тереза Уилмер провела рукой по коротко стриженным, спутанным каштановым кудрям и, еще раз взглянув в бездонные синие глаза, почувствовала, что у нее тоже сжалось горло.
– Может быть, когда-нибудь ты решишь отпустить волосы, – тихо сказала она, – они должны вырасти очень густыми и красивыми.
Джулия наконец снова обрела дар речи, и на ее чистом лбу собрались озабоченные морщинки.
– Но эта женщина… то есть, я хочу сказать, миссис Мэтисон… Она ведь не будет укладывать их локонами, переплетать ленточками и тому подобное?
– Конечно, нет. Если только ты сама этого не захочешь. Джулия вышла из кабинета, оставив Терезу Уилмер в размягченном состоянии. Заметив, что дверь в приемную осталась слегка приоткрытой, и вспомнив, что секретарша ушла на обед, Тереза решила закрыть ее сама. Но, »взявшись за ручку, она сквозь небольшую щель увидела Джулию, которая по дороге к входной двери слегка замедлила шаг у кофейного столика, а потом сделала небольшой крюк, чтобы пройти мимо стола секретарши.
После ее ухода на кофейном столике осталась пригоршня карамелек, а на пустом столе секретарши – красный карандаш и шариковая ручка.
Тереза почувствовала, как ее переполняют радость и гордость за этого маленького человечка.
– Ничем не хочешь запятнать свою новую чистую жизнь? Да, моя девочка? – сказала она хриплым от волнения голосом. – Так и надо, дорогая! Так и надо!
Глава 3
Школьный автобус затормозил перед уютным викторианским домиком, который Джулия за три месяца жизни с Мэтисонами уже привыкла считать родным.
– Пора выходить, Джулия, – водитель был как всегда доброжелателен, но ни один из новых друзей не помахал ей на прощание, как обычно. Их отчужденность и подозрительность усиливали и без того нестерпимый страх, от которого сводило живот. Накануне в школе кто-то украл деньги, которые учительница собирала на обеды. Они пропали прямо из ее стола. По поводу этой кражи расспрашивали всех, но получилось так, что именно Джулия в тот день задержалась в кабинете дольше других, заканчивая работу по географии. Она оказалась главной подозреваемой не только потому, что имела прекрасную возможность украсть деньги, но и потому, что она была новичком, аутсайдером, ребенком из большого города с дурной репутацией. А так как до ее приезда в классе ничего похожего ни разу не происходило, в глазах окружающих она стала единственно возможной кандидатурой на роль воровки. Сегодня днем, стоя у двери в кабинет директора, Джулия слышала, как мистер Дункан говорил своей секретарше, что собирается позвонить преподобному Мэтисону и рассказать о краже. Скорее всего, он так и сделал, потому что сейчас машина Мэтисона стояла на подъездной дорожке, а он обычно никогда не возвращался домой так рано.
Джулия дошла до калитки в белой ограде, окружающей двор, и остановилась, тщетно пытаясь унять дрожь в коленях. Мысль о том, что ей придется расстаться с этим домом, была совершенно невыносима. В доме Мэтисонов у нее была своя чудесная комната с кроватью под балдахином, покрытой красивым покрывалом. Но не это главное. Ей будет не хватать их теплых объятий. И смеха. И красивых голосов. Ведь у всех были такие мягкие, добрые, смеющиеся голоса. При мысли о том, что Джеймс Мэтисон больше никогда не поцелует ее на ночь и не скажет:» Спокойной ночи, Джулия. Не забудь помолиться перед сном «, – она готова была зарыться в снег и разрыдаться, как маленький ребенок. А как теперь жить без Карла и Теда, которых уже привыкла считать своими настоящими старшими братьями? Которые играли с ней и водили в кино. Неужели она никогда больше не пойдет в церковь со своей новой семьей? Не будет сидеть в первое ряду и слушать, как преподобный Мэтисон рассказывает о Господе и вся паства внимательно слушает его проповедь. Правда, поначалу ей это не очень нравилось. Казалось, что служба длится вечно, а скамейки тверды как камень. Но потом она научилась прислушиваться к тому, что говорил преподобный Мэтисон. И через несколько недель почувствовала, что действительно начинает верить в то, что существует добрый, любящий Бог, который все видит и никогда не оставит ни одного из своих детей, даже таких недостойных, как мисс Джулия Смит. И сейчас, стоя здесь, в снегу, Джулия мысленно молила этого доброго Бога, хотя и понимала, что его бесполезно.