Страница 122 из 124
Излагая в Наброске содержание и план романа, писатель отмечает, что первая часть книги вводит главных героев, наиболее характерных и важных для повествования действующих лиц, всех тех, кто будет активно влиять на ход событий, развитие сюжета, основной идеи. „В этой первой части „Разгрома“ должны быть обстоятельно изучены причины поражения… затем последует описание великого сражения, потом необходимо подвести итог, сделать вывод — крушение целой системы, а над всем доминирует озаренный пламенем пожара Париж“.
За несколько месяцев до завершения романа, 1 сентября 1891 года, в связи с двадцатилетием седанской катастрофы Эмиль Золя опубликовал в газете „Фигаро“ статью, которую он посвятил этому печальному для Франции событию. Она, как отмечает комментатор произведений Золя Эжен Фаскель, могла бы служить великолепным предисловием к „Разгрому“. В этой статье писатель говорит, что поражение, которое Франция потерпела во время минувшей войны с Пруссией, чрезвычайно велико, но вместе с тем и весьма поучительно. Разгром под Седаном — это крах Империи, обанкротившегося режима, политических спекулянтов и авантюристов, но не французского народа. Хотя с тех пор прошло два десятка лет, однако „до сих пор воспоминания об этом несчастье заставляют сжиматься сердца всех честных французов от позора и гнева“. Эти чувства истинных патриотов Золя и стремился выразить в своем романе.
Генрих Манн в упомянутой уже работе о Золя говорит, что в завершающем серию романе „Разгром“ из всех уголков появляются люди знакомые, словно благодаря какому-то семейному сходству, крестьяне из „Земли“, крупные буржуа из романа „Деньги“, женщины из „Добычи“… Еще раз оживают все те, чья сущность и взаимодействие были Империей, они сопровождают ее заключительный танец последними телодвижениями, различимыми сквозь пороховой дым и кровавые испарения». Невольным участником расплаты за преступления Империи оказался и крестьянин Жан. Это представитель третьего поколения семьи Ругон-Маккаров, он сын Антуана Маккара, брат героини «Западни» прачки Жервезы и торговки Лизы Кеню из «Чрева Парижа». Читатели помнят его по роману «Земля», последние страницы которого заканчиваются уходом Жана из деревни Ронь в армию.
Родился Жан, как сообщает писатель в «Родословном древе», в 1831 году, в возрасте тридцати шести лет женился, по через три года овдовел. В первые же дни войны он попадает на фронт. Этот малограмотный крестьянин, умеющий лишь читать и писать, был вовлечен не по своей воле в безумную авантюру, которую затеяла Империя.
Эмиль Золя избирает крестьянина Жана героем своей книги, в нем, по замыслу писателя, воплощается «нравственная глубина нации», он — «душа Франции», ему предстоит в будущем перестроить мир. Подхваченный ураганом войны, Жан и в этих жестоких условиях «сохранил какой-то запас сил, способность самой земли к возрождению».
На полях сражений судьба свела Жана Маккара с Морисом Левассером — таким же простым солдатом, как он сам. Восторженный и увлекающийся, сын скромного сборщика податей и крестьянки, Морис «пошел на войну добровольцем, совершив крупные ошибки по легкомыслию, слабохарактерности и возбудимости, промотав деньги на игру, на женщин, на забавы во все пожирающем Париже». Он видит в войне «неизбежную необходимость для самого существования народов». Подтверждение этим своим мыслям он находит в ложно понятой и истолкованной им эволюционной теории Дарвина. Он полагал, что закон о естественном отборе, происходящем в природе, приложим и к отношениям между людьми, к человеческому обществу. «Разве сама жизнь не является беспрерывной борьбой? — размышляет Морис. — Разве сама сущность природы не есть постоянная борьба, победа достойнейшего, сила, поддерживаемая и обновляемая действием, жизнь, которая возрождается вечно юной после смерти».
Морис не сомневался в победе Франции: враг будет застигнут врасплох, его окружат со всех сторон и уничтожат в течение нескольких недель, «простая военная прогулка от Страсбурга до Берлина». Впрочем, так думал не только Морис, так думали многие французы, которые были ослеплены минувшей славой «непобедимых наполеоновских орлов» и внешним блеском Империи. Но их ожидало жестокое разочарование.
Франко-прусская война началась 19 июля 1870 года. Поводом к ней явились противоречия, возникшие из-за претендента на испанский престол. Вторая империя бросилась в эту кровавую авантюру закрыв глаза. Франция совершенно не была подготовлена к сражению с такой армией, какой была армия Вильгельма. Всеобщая воинская повинность дала немцам возможность отмобилизовать многочисленное войско, хорошо обученное, дисциплинированное, оснащенное современным оружием, прошедшее испытание в войне с Австрией. «Эта армия, — говорил Вейс, — знает, что она хочет, ею командуют молодые полководцы». Франция же, разъедаемая внутренними противоречиями, оказалась беспомощной выдержать удары исключительно сильной военной машины пруссаков. Тяжесть положения усугублялась еще и тем, что армия ее, все еще упоенная давно померкнувшей славой, погрязла в рутине. Ее генералы и старшие офицеры, среди которых было немало людей посредственных и бездарных, заботились больше о собственной карьере, чем о судьбе нации.
В первые же дни войска Вильгельма развернули широкое и стремительное наступление. 4 августа они нанесли французам серьезное поражение под Вайсенбургом, изрядно потрепав пехотную дивизию генерала Дуэ. 6 августа немцы смяли полки Второй империи под Вёртом и Шпихерном. Началось беспорядочное отступление французской армии. Она была деморализована. Она утратила веру в победу. И хотя ее солдаты даже в условиях полнейшей бездеятельности и растерянности высшего командования проявляли чудеса героизма и отваги, защищая родину, страна неумолимо шла к Седану.
В эти дни невообразимых лишений и моральных испытаний, когда во всей полноте раскрываются характеры людей, зародилась и окрепла великая дружба героев романа — крестьянина Жана и утонченного интеллигента Мориса. Прежде ненавидевшие друг друга, теперь «они кажутся, — говорит Генрих Манн, — единым существом, исполненным страданий и мук». Перед их глазами проносится вихрь событий, они сами являются их свидетелями и участниками.
Тридцать первого августа стотысячную армию Наполеона III полностью окружили прусские войска под Седаном. Сотни немецких пушек безжалостно истребляли пленных. Многим очевидцам этого побоища казалось, что нация погибла, что она не встанет на ноги после понесенных жертв и потерь, после такого позора. И лишь распахивавший землю крестьянин, «неторопливо шагая за плугом, в который была впряжена крупная белая лошадь», напоминал о том, что жизнь продолжается.
Четвертого сентября в Париже вспыхнула революция. Была провозглашена Третья республика. Семнадцатого сентября прусские армии подошли к Парижу и осадили его. В октябре маршал Базен сдал немцам сильно укрепленный Мец вместе со ста семьюдесятью тысячами солдат и офицеров. В столице узнали об этом только через три дня. 28 января 1871 года между Францией и Германией было подписано предварительное мирное соглашение (унизительный Франкфуртский договор, по которому немцы получили Эльзас, часть Лотарингии и пять миллиардов контрибуции, был подписан 10 мая).
Восемнадцатого марта народ Парижа провозгласил Коммуну. Этому великому историческому событию Золя посвятил последние две главы романа. Правительство Тьера вместе со своими приверженцами бежало в Версаль. В это время немцы возвратили сто тысяч пленных, тем самым значительно укрепив силы контрреволюции. 21 мая версальцы вошли в Париж. Они расстреляли двадцать тысяч повстанцев без следствия, около четырнадцати тысяч предали суду. Хотя Золя в течение нескольких дней находился в Париже и, следовательно, был очевидцем Парижской коммуны, он не понял ее исторического смысла и значения. Жестокая революционная борьба сил будущего с реакцией перепугала его, произвела на него впечатление кровавого беспорядка. В этой оценке Золя во всей полноте обнаружилась мелкобуржуазная ограниченность его воззрений. Но вместе с тем в душе честного писателя зверства версальских палачей, их глумление над коммунарами вызвали страстный протест и негодование. Он с большим сочувствием говорит о восставших и их судьбе, осуждает террор, учиненный над ними буржуазией.