Страница 40 из 76
— Вас интересует, что ещё я могу сказать по этому вопросу?
— Поверьте, нет, — улыбнулся он. — Через несколько дней состоится ещё одно внеочередное заседание. Уверен, всё, что заинтересует Курию и отдельных куриалов, будет рассказано на нём. Откровенно говоря, я куда больше хотел бы послушать о Терре. Любопытный мир, очень любопытный.
— Кого ещё вы планируете пригласить к столу? — спросил я задумчиво.
Не очень-то мне хотелось дружить с ними. Все они снобы и смотрят на меня, как на опасную или забавную зверушку, в зависимости от степени предубеждения. Я для них всех, конечно, дикарь, необразованный простак, бестолковая деревенщина. Выскочка. А тут ему ещё про Терру захотелось послушать, сволочи такой. Догадываюсь, что за интерес им движет. Небось надутая морда считает, что достаточно оказать мне хоть какое-то внимание, и я растаю до костей?
Однако же при всём при том хорошие отношения с куриалами мне нужны. Любая поддержка не помешает, причём вне зависимости от того, почему один из них проявляет ко мне интерес: из любопытства ли, ради блага общего дела или своих низких интересов. Кадаллем — политик, и его друзья тоже, во имя того, что считают своей выгодой, они на многое могут пойти.
Наверное, мне надо с ними встретиться. Посидеть. Покорчить добродушного и простодушного медведя в ушанке с балалайкой.
— Боюсь, в ближайшие дни я буду очень занят. Курия поставила передо мной слишком много вопросов, а чтоб найти на них ответ, предстоит много работать.
— Понимаю. Однако неужели хотя бы с частью расчётов не могут справиться ваши помощники?
— Дело отнюдь не в расчётах. Если бы всё было так просто. Поверьте, я не скажу вам ничего нового. Зачем мне лгать Курии? Это не выгодно.
— Послушайте, Лексо, должно быть, мы друг друга плохо поняли. Мне даже в голову не приходило обвинять вас во лжи. Дело совершенно в другом. Если быть совершенно откровенным: мне безумно интересно естественное энергетическое своеобразие террианина. Я надеялся понять, действительно ли у человека из вашего родного мира есть какое-то особое свойство энергетики, позволяющее управлять обелисками каким-то новым образом. Уверен, вы и сами раздумывали об этом.
— Это да. Думал. Но к реальному результату пока не пришёл. Уверен, сейчас нужно размышлять о другом, ведь предстоит ещё много работы, прежде чем новый вариант обелиска окажется готов…
— Однако обсудить особенности энергосистемы Терры может быть полезно. Я собираюсь пригласить господина Тадельмида и Риоргала. Вы о нём слышали? Он один из бывших куриалов, который предпочёл оставить пост, чтоб заниматься наукой, а не политикой…
— Очень хорошо его понимаю, — ответил я, слегка приободрившись, потому что услышал знакомое имя. Тадельмид, глава Ассоциации чародеев Уэллага, очень здорово помог мне в Ишнифе.
— Однако, больше не являясь куриалом, господин Риоргал имеет многие привилегии государственного мужа…
— К чему вы клоните, Кадаллем?
— К тому, что, возможно, Курия могла бы вам помочь во многих вопросах. Думаю даже, что это наш прямой долг. Я согласен, что обсчитывать управление обелиском, сперва даже не взглянув на него вживую — пустая трата времени. Слишком велика будет погрешность. Но чародеи Курии, искренне озабоченные состоянием дел в нынешней энергетической системе Мониля, могут вам помочь хотя бы с предварительными прикидками. Может быть, в ходе обсуждения выяснится, что монильские специалисты окажутся полезны на вспомогательных ролях — ведь это сэкономит время.
— Хм… — Я смотрел на своего собеседника с огромным сомнением.
В принципе, если Курия хочет подвести меня к необходимости поделиться результатами своего труда, она будет действовать в том числе и так. Метод доброго и злого полицейского вечен и стопроцентно эффективен. Со мной он, надеюсь, результата не даст, но надо отдавать себе отчёт, что его пытаются пустить в ход и как именно пытаются.
— Почему ты так в себе уверен? — осведомилась аин. — Тебе бы лучше понять наконец, какой ты ещё телёнок в интригах. И держаться от них подальше.
— Ты ведь тоже не торопишься мне помогать.
— А как, скажи на милость? Была б только возможность… Хочешь позволить мне говорить за тебя? Я в интригах мастер.
— Мастер, да не тот. Демонические и человеческие миры сильно различаются. Твой тамошний опыт может только помешать.
— Да любой опыт лучше, чем его полное отсутствие. И какие там различия! Интриги везде одинаковы.
— Сильно ошибаешься. Чтоб интриговать по-нашему, надо понимать человеческую психологию. О, если бы ты хотя бы знала, что такое честность, я бы не устоял. Но, доказывая мне, что честь, совесть, правдивость, доброта, понимание — полная хрень и ложь, придуманная людьми с какими-то своими целями, ты лишила себя шанса. И фиг с ней, с твоей преданностью мне. Куда важнее, что человека ты так и не сумела понять.
— А шанс был?
— Был, конечно. Я ведь в отчаянии. Но теперь стану выкручиваться сам…
Наверное, у меня взгляд поплыл: естественно, приходилось ведь напрягаться, чтоб общение с демоницей получалось максимально искренним и в том числе эффективным. И, наверное, Кадаллем понял это по-своему. Я заметил, как изменилось выражение его лица, хотя и мимолётно — слишком уж сосредоточился на своём вечном поединке с аин. Монилец был напряжён, прямо как Дьюргам, когда мы с ним разговаривали.
— Видишь ли… — Думаю, он перешёл на «ты» затем, чтоб подчеркнуть важность своих слов. — Даже если до момента создания нового обелиска мы не сможем добиться результатов, сам факт того, что работа ведётся, и в ней участвуют монильцы, сполна успокоит Курию. А заодно всю общественность.
Мне вдруг как-то разом полегчало: то ли второе дыхание открылось, то ли уже третье. И соображать стало намного легче. Мне показалось, я понимаю своего собеседника, и он тоже отлично понимает меня. Почему он пытается играть на моей стороне, казалось мне вопросом второстепенным. Пока система новых обелисков не запущена, у меня в руках целая стопка козырных карт. Которые, правда, я едва способен использовать, а с окончанием работ потеряю вовсе. А может, даже раньше. Но пока они у меня есть…
Собственно, монильцам ведь тоже выгодно изображать активную деятельность. Прикрывая меня, они, конечно, могут считать, что окажутся ближе к моей работе, с вероятностью тоже перехватят какой-нибудь кусок знаний или влияния. Каждый из них, естественно, хочет урвать себе побольше, чем достанется другому, а как ещё это сделать, если не подружившись со мной, если не участвуя в процессе с самого начала? В конце концов, откуда мне знать, на что рассчитывают Каддалем и другие маги? Они могут мне помочь, а я ведь так устал…
— Хорошо. Я приеду на обед. Когда? Где?
— В Арранархе. Следующее внеочередное заседание будет проходить именно там, и там же, в моём особняке, мы могли бы пообедать и, может быть, выработать совместную стратегию действий. Как полагаете?
— Договорились.
После перерыва я понял, что уже просто изнемогаю: с трудом досидел до окончания заседания, мечтая о мягкой постельке, о ванне, об ужине, обо всём сразу и скопом. С ума сойти, как утомляют эти бешеные игрища, вот не лень им, в самом деле! К счастью, экипаж мне подогнали, довезли до самого отеля, в смысле, гостиного дома.
Кирилл, оказавшийся в гостинице намного раньше меня, уже закончил разбираться с плёнкой, заверил, что лично переправит её в Воздвиженское. Ему не нравилось в Мониле, особенно в Хиддалоу, и его, в принципе, можно было понять: ведь в здешних краях не водилось хорошеньких азиаток. Никаких не водилось.
— Отправляйся, да. Ребятам привет передай. Но имей в виду — в Арранархе мне снова понадобится кто-нибудь из вас. Лучше пусть секретарём будет свой человек. Поговори с ними, может, кто захочет. — Я открыл ноутбук и включил скайп, талантливо перекроенный Женькой так, чтоб работать без всякого Интернета, на одной магии, правда, всего на три адреса (но зачем мне больше?). — Привет, Лёня. А где Арсений?