Страница 9 из 24
В Великой Отечественной войне наша армия вновь навечно прославила непобедимое русское оружие. В венок нашей военной славы вплетены новые неувядаемые лавры. Достаточно сказать одно слово «Сталинград» — и весь мир видит, как живут в нашей армии суворовские традиции.
Эти традиции наших воинов с необычайной яркостью проявились в Отечественной войне. Они те же, что были при Суворове. Но они стали еще сильнее. У наших солдат и офицеров теперь особенно ясное понимание цели войны, своей великой освободительной миссии. Они сильно, как никогда, любят свою Советскую Родину. Они ненавидят врага всей душой. Это дает им силы, чтобы сражаться, как учил Суворов.
Вот гвардии майор Николай Трибушный — кавалер двух орденов Суворова. Его батальон смелым маневром захватил важнейший укрепленный узел и тем самым дал возможность нашим войскам прорвать вражескую оборону на большом участке. Разве это не суворовская манера действовать решительно и дерзко?
Вот гвардии рядовой Александр Матросов — Герой Советского Союза. Он бросился на амбразуру вражеского дзота, смертью своей проложив путь наступающей роте. Разве это не суворовская готовность к самопожертвованию во имя Родины?
Это и есть потомки суворовских чудо-богатырей. Много у нас таких, как они. Остальные стремятся быть такими. И в этом наша сила. Великая, бессмертная сила!
7 ноября 1943 г.
Страницы боевой славы
I
27 июля 1918 года, вскоре после V съезда Советов, на котором была принята первая Советская Конституция, Владимиру Ильичу Ленину принесли новенькую печать верховного органа Советского государства. Шумно радуясь, он сделал оттиск ее на чистом листе бумаги, взглянул на него издали — и живым весенним светом наполнились его глаза. Эта печать знаменовала собой великое национальное торжество. Она была символом новой государственности, новой эпохи.
Владимир Ильич был очень взволнован. Выбрав свободную минуту, он написал письмо Кларе Цеткин и на письме сделал оттиск печати. Это был счастливый день.
Вскоре к Владимиру Ильичу явился Шейнкман — председатель Казанского комитета партии, делегат V съезда, вместе с Лениным составлявший Конституцию.
— Хотя я и болен, — сказал Шейнкман, — но все же поеду в Казань…
Владимир Ильич сказал, что если он может, то надо ехать быстрее: Казань находится под большой угрозой. От спасения ее во многом зависела судьба первого Советского государства.
Это было тяжелое время. Интервенты высадили войска на Севере. Они захватили Дальний Восток. Контрреволюционные мятежи поднялись на Северном Кавказе и на Дону. На Волге и в Сибири восстал отправлявшийся на родину чехословацкий корпус. Во всех концах страны запылали огни гражданской войны.
На другой день Шейнкман уехал в Казань. Он пытался организовать оборону города, создал несколько коммунистических отрядов, но было уже поздно. Белогвардейцы подошли близко к Казани, а их агенты и изменники подняли мятеж в городе. Перед вечером 8 августа Казань была захвачена силами контрреволюции. Мы понесли огромную потерю. Захватив Казань, контрреволюция начала спешно готовиться к походу на Москву. Создалась необычайно напряженная, тревожная обстановка. Речь шла о жизни и смерти Советского государства.
Вот тогда-то к Волге и была брошена 27-я стрелковая дивизия — одна из лучших дивизий молодой Красной Армии. В ее составе был и 241-й Крестьянский полк, ныне Н-ский гвардейский, из истории которого мы и даем некоторые материалы. Этот полк был создан ранней весной восемнадцатого года из двух партизанских отрядов Гомельского и Стародубского уездов, которые с первых дней Советской власти дрались за нее в родных местах и широко прославили себя беспримерным мужеством и отвагой.
…Против Казани, на правом берегу Волги, большая гора с голой вершиной; на склонах ее к реке, утопая в яблоневых садах, раскинулось селение Верхний Услон. Если встать на вершине горы — откроется величественная панорама. Под горой — солнечная гладь Волги, за низкой поймой, поросшей кустарником, в опаловой дымке — тускло мерцающая Казань с куполом собора Петра и Павла, с золотыми полумесяцами татарских мечетей. А на запад — волнистые приволжские степи, деревеньки в лощинах под ветлами…
На этой горе белогвардейцы установили мощную батарею. Она защищала все подступы к Казани на Правобережье Волги. Чтобы взять Казань — надо было прежде всего взять Верхний Услон. Именно сюда, на этот участок борьбы, и была брошена 27-я дивизия, и в частности — 241-й Крестьянский полк.
Лето было знойное. Гомельчане и стародубцы, запыленные и усталые, но настроенные весело, шумно двигались к верхнеуслонской горе. В русских деревнях их угощали яблоками и зеленью с огородов; в татарских навстречу им выходили девушки с длинными черными косами, увешанными серебром, и на вышитых полотенцах подавали масло, а в глиняных кувшинах — топленое молоко.
27 августа начались бои за Верхний Услон. Из-за моста, висящего фигурной громадой у Вязовых, перед рассветом к Верхнему Услону спустились несколько судов Волжской флотилии Николая Маркина. Они открыли дружный и сильный артиллерийский огонь по горе. Одновременно 241-й Крестьянский полк ударил с запада. Борьба была необычайно трудной и жестокой. Гомельчане и стародубцы сражались беззаветно. Многие, очень многие из них — к сожалению, сейчас нельзя установить их имена — показали здесь прекрасные примеры героизма, презрения к смерти.
Двенадцать дней, то затихая, то разгораясь, продолжалось большое — особенно по тем временам — и ожесточенное сражение вокруг горы. Белогвардейцы отстаивали ее всеми силами. Но натиск гомельчан и Стародубцев был неудержим, и вера их в победу — неиссякаема. С большим трудом отбили они у врага несколько деревень и прорвались к подножию горы. Бой достиг наивысшего предела. И тут какой-то ловкий артиллерист из полка (слава ему!) метким снарядом разнес штаб белогвардейской группы, защищавшей Верхний Услон. В стане врага поднялась паника. Гомельчане и стародубцы, поддержанные другими частями дивизии, начали штурм горы. Утром 8 сентября они были на ее вершине. У разбитых белогвардейских орудий было поднято Красное знамя.
В тот же день Владимир Ильич послал войскам, одержавшим блестящую победу на Волге, поздравительную телеграмму. В ней он требовал изгнать белогвардейцев из Казани и говорил, что освобождение ее — есть спасение не только русской, но и мировой революции. Бойцы 241-го Крестьянского полка, с огромным воодушевлением отвечая на приветствия Ильича, торжественно поклялись:
— Казань будет свободна!
II
Белогвардейцы приняли все меры, чтобы укрепить и отстоять Казань. Они установили батареи у главных пристаней и в кремле. Много белогвардейских сил стояло на окраинах города, и особенно в районе порохового завода, но густым дубовым рощам.
Чувствуя неизбежную гибель, белогвардейцы в яростной злобе совершали бесконечные злодейства в городе. На берегу Казанки, у кремлевской стены, шли массовые расстрелы. Здесь погиб лучший друг Якова Михайловича Свердлова Яков Шейнкман и другие казанские большевики. Здесь погибли сотни людей, преданных Родине и революции. За каждую минуту промедления в освобождении Казани платилось кровью.
Заняв Верхний Услон, 241-й Крестьянский полк начал немедленно готовиться к форсированию Волги. В ночь на 9 сентября над рекой поднялся густой туман. Этим воспользовались суда Волжской флотилии. Бесшумно, без огней они спустились к Верхнему Услону. На них и разместились бойцы 241-го Крестьянского полка.
Перед рассветом отряд моряков, осторожно подкравшись на небольших судах к пристаням на левом берегу Волги, бесстрашно напал на белогвардейские батареи. Орудия были выведены из строя. Вся их прислуга уничтожена.
Вслед за моряками, совершившими дерзкий налет, на левый берег Волги непосредственно у города высадился крупный десант нашей пехоты. В его составе был и 241-й Крестьянский полк. Он сразу же начал бой с частями белогвардейцев, которые находились в Адмиралтейской слободе. Бойцы полка дрались бесстрашно. Они неудержимо врывались в пыльные слободские улочки, бились за каждый дом. Немало их пало смертью храбрых по здешним оврагам и рощицам, но полк добился замечательных успехов. Он занял большой пороховой завод — старейший в России, основанный по указу Петра Великого, два бронепоезда, двенадцать орудий и много другого вооружения врага. Он опрокинул и разгромил превосходящие белогвардейские силы.