Нечто чудесное

– Она что, не в себе? – взорвалась Мэри Эллен, как только обе очутились в спальне Александры. – Боже, – продолжала девушка, настороженно оглядывая роскошную комнату, словно ожидая, что герцогиня, подобно злому духу, может материализоваться прямо из воздуха, – неужели она не может говорить как все люди, а не объясняться отдельными словами и при этом рычать? «Ирландка? Католичка? Реверанс!» – передразнила она.

– Это сумасшедший дом, – согласилась Александра, чувствуя себя не в силах даже засмеяться уморительным гримаскам подруги. – И мне придется стать его обитательницей.

– Но почему? – встревоженно выдохнула Мэри Эллен. – Алекс, что случилось? Всего четыре дня назад мы устроили турнир и так веселились, а теперь вся деревня только и судачит что о тебе. Мама сказала, я не должна никому верить, пока мы не узнаем от тебя правду. Но жена сквайра передала Онор, которая шепнула мне, что с тобой теперь зазорно и словом-то перемолвиться, а завидев тебя, следует переходить на другую сторону улицы, потому что ты обесчещена.

Александра не представляла, что можно чувствовать себя еще более одинокой и несчастной, чем сейчас, но эти ужасные слова глубоко ранили ее сердце. Значит, все поверили грязной сплетне. Люди, которых она знала едва ли не с колыбели, не задумываясь отвергли ее, даже не выслушав. Только Мэри Эллен и ее родные верили в нее и готовы были дожидаться объяснений, прежде чем судить.

Пошатнувшись, Александра почти рухнула на золотистое парчовое покрывало и подняла на подругу измученные глаза.

– Сейчас ты все узнаешь…

Когда она наконец замолчала, Мэри Эллен несколько долгих минут потрясенно смотрела на нее.

Однако постепенно ошеломление девушки сменилось задумчивостью, и Мэри Эллен неожиданно просияла.

– Алекс, – выдохнула она, расплываясь в широкой улыбке. – Твой жених не только герцог, но и настоящий красавец. В жизни не встречала такого великолепного мужчину! Да-да, и не вздумай отрицать! Мне так показалось с первого взгляда, просто я была слишком расстроена, чтобы как следует его рассмотреть!

Прекрасно зная об отношении подруги к противоположному полу, Александра смущенно пробормотала:

– Его внешность… не так уж отталкивающа.

– Вот как? – неверяще охнула Мэри Эллен и, мечтательно подняв взор к небу, объявила:

– Клянусь, он даже интереснее Генри Бичли, а уж красивее парня трудно найти! Да я сама без ума от Генри!

– А полгода назад ты считала, что Генри в подметки не годится Джорджу Ларсону, – напомнила Александра. – И была без ума от Джорджа.

– Только потому, что не успела разглядеть Генри! – возразила Мэри Эллен.

– А еще за шесть месяцев до того убеждала меня, что лучше Джека Сандерса в мире нет, и не сводила с него глаз.

– Просто я не удосужилась присмотреться к Джорджу и Генри! – вскричала Мэри Эллен, сбитая с толку странной веселостью Александры.

– Думаю, – пошутила та, – что твое плохое зрение – результат чтения бесконечных любовных романов. Недаром каждый молодой человек в твоих глазах превращается в прекрасного романтического героя!

Мэри Эллен открыла было рот, чтобы яростно запротестовать против такого оскорбления ее вечной любви к Генри Бичли, но тут же передумала и лукаво улыбнулась.

– Ты, наверное, права, – вздохнула она, садясь на кровать с противоположной стороны, и печально добавила:

– Твоего герцога не назовешь симпатичным!

– Вот как? – взвилась Александра, мгновенно бросаясь на защиту Джордана. – Но у него благородное, мужественное и… и очень необычное лицо.

– Неужели? – осведомилась Мэри Эллен, едва сдерживая смех и притворяясь, что изучает свои коротко остриженные ногти. – Ты не находишь, что волосы у него чересчур темные, кожа слишком загорелая, а глаза какого-то странного цвета?

– Они серые! Прекрасный, редкостный оттенок серого! Не отрывая взгляда от разгневанной подруги, Мэри Эллен деланно-невинно пожала плечами:

– Но ведь нельзя же зайти так далеко, чтобы осмелиться уподобить его греческому богу?

– Греческий бог, подумаешь, – фыркнула Александра. – Ну уж нет!

– В таком случае с кем же его можно сравнить? – поинтересовалась Мэри Эллен, не в силах больше скрывать, как забавляет ее страстная влюбленность Алекс.

Александра смиренно понурилась, признавая поражение.

– О, Мэри Эллен, – благоговейно выдохнула она, – он точная копия «Давида» Микеланджело!

Мэри Эллен с мудрым видом покачала головой:

– Ты любишь его. Не отрицай. Твое лицо так и светится при одном упоминании его имени. Ну а теперь скажи, – умоляюще попросила она, – каково это… любить мужчину? Пожалуйста!

– Ну… – протянула Александра, испытывая настоятельную потребность исповедаться, хотя разум взывал к ее рассудительности и сдержанности, – это совершенно необычайные, но волнующие ощущения. Когда я сталкиваюсь с ним в холле, чувствую себя точно так же, как при виде папиного экипажа, подъезжающего к дому… счастливой, но одновременно боюсь, что выгляжу настоящим чучелом, и переживаю, что он уедет, если я не стану его развлекать и не сумею вести себя как надо, и тогда… потеряю его навсегда.

Мэри Эллен так не терпелось узнать побольше о восхитительных переживаниях подруги, что она не задумываясь бросила:

– Не будь глупенькой! Как он может оставить тебя, если вы поженитесь?

– В точности как папа покинул маму. В зеленых глазах Мэри Эллен на миг мелькнуло сочувствие, но девушка тут же встряхнулась и просияла:

– Ничего не бойся! Все это уже в прошлом, и, кроме того, через четыре дня тебе исполнится восемнадцать, а это означает, что ты становишься настоящей женщиной!

– Но я не чувствую себя женщиной, – измученно пробормотала Александра, пытаясь облечь в слова все, что так тревожило ее с той минуты, как она встретила человека, похитившего ее сердце. – Мэри Эллен, я не знаю, что сказать ему. Меня никогда не интересовали мальчики, и теперь я просто не знаю, о чем говорить и что делать. Либо я выпаливаю первое, что приходит на ум, и выгляжу совершенной дурочкой, либо теряю голову и превращаюсь в соляной столп. Ну как мне быть?

Во взгляде Мэри Эллен блеснула гордость. Все знали, что умнее и ученее Александры нет человека в деревне, хотя никто не мог бы назвать ее красавицей, но также никто не считал, что у признанной деревенской красотки Мэри Эллен имеется хоть капля мозгов. Говоря по правде, даже родной отец нежно называл ее своей прелестной маленькой тыквочкой.

– О чем ты говоришь с мальчиками, которые приходят к тебе в гости? – умоляюще продолжала Александра.

Мэри Эллен нахмурилась, пытаясь выказать тонкий ум, в существовании которого не сомневалась подруга.

– Ну… – медленно протянула она, – я давно заметила, что мальчики любят говорить о себе и о том, что их интересует. Все, что нужно, – задать подходящий к случаю вопрос, и парень сам заговорит тебя до полусмерти.

Александра в панике воздела руки:

– Но откуда мне знать, что его интересует, и потом, он не мальчик, а взрослый мужчина!

– Верно, – кивнула Мэри Эллен, – но мама часто повторяет, что все мужчины, включая моего папочку, в душе остаются мальчишками. Поэтому делай, как я сказала, – просто расспроси о том, что его интересует.

– Но мне неизвестно, что его интересует, – вздохнула Александра.

Мэри Эллен погрузилась в молчание, мучительно обдумывая возникшую проблему.

– Нашла! Его, конечно, волнует все то, о чем так часто разглагольствует отец! Спроси о…

– О чем? – вырвалось у Александры. Она даже подалась вперед, чтобы лучше слышать.

Но Мэри Эллен казалась глубоко задумавшейся. Неожиданно она громко прищелкнула пальцами и расплылась улыбке.

– Насчет жуков! Спроси, как обстоят дела с урожаем в его поместье и не одолевают ли жуки молодые посевы. Поверь, человек, в имении которого такие обширные поля, ни о чем другом просто говорить не может!

Александра нерешительно наморщила лоб и с сомнением покачала головой.

– Насекомые – не очень приятная тема.