Наконец-то вместе

Джудит Макнот

Наконец-то вместе

СПЕНСЕРУ ШЕЛЛИ

Дражайший Спенс! В полном соответствии с традицией я очень хотела бы дать тебе совет, подобный тому, что дала твоему брату в посвящении к своей последней книге. Но не могу. Я так поражена твоим обаянием и очарована смехом, что не могу дождаться, пока ты станешь старше, чтобы попросить твоего совета. Каким образом ты заставляешь людей улыбаться при одном взгляде на тебя? Я знаю, откуда у тебя такие глаза. Но откуда столько радости? Столько магии?

Мне нужно задать тебе множество вопросов, но пока что тебе всего два года, так что придется подождать ответов. Единственное, в чем я твердо уверена, — ты собираешься идти по жизни своим курсом. И если этот курс будет именно таким, который вызовет огромный трепет в сердцах твоих родителей, можешь рассчитывать на меня как на человека, который все уладит. Ну а пока я все же дам тебе маленький совет любящей бабушки: не позволяй никому из нас изменить тебя.

Я пишу романы об исключительных людях, людях необычайного характера, большого ума, сострадания и силы. В реальной жизни я знала таких людей. Одним из них был мой друг Гейл Шредер. Другим — мой муж Майкл Макнот. Все, кто любил этих необыкновенных людей, ужасно по ним тоскуют. Память о них освещает наши жизни и наш путь. Как повезло нам узнать их!

Создание романа — это долгое, одинокое и кропотливое занятие. Выносить его мне помогают поддержка и участие моей семьи и близких друзей. Спасибо вам, Клей, Уит и Роуз, за понимание, отказ от телефонных звонков и визитов и полное отсутствие жалоб. Я так люблю вас за это! Спасибо, Кэрол Ларокко, и Джуди Шредер, и Кэти Ричардсон, за верную и преданную дружбу.

Создание подобного романа требует также советов и помощи многих людей, знающих предмет, или только одного человека, с огромными знаниями, множеством контактов и безграничным терпением. Такого, как Стив Слоут. Стив, ты настоящий принц. Не знаю, как и благодарить тебя.

Глава 1

— Мисс Кендалл, вы меня слышите? Я доктор Меткаф. Вы находитесь в больнице, в Маунтинсайда. Сейчас мы вынесем вас из машины «скорой помощи»и отвезем в приемное отделение.

Содрогавшаяся в ознобе Ли Кендалл слабо реагировала на настойчивый мужской голос, пытающийся привести ее в сознание, но никак не могла найти в себе силы поднять веки.

— Вы слышите меня, мисс Кендалл?

Сверхчеловеческим усилием она все же умудрилась заставить себя открыть глаза. Доктор наклонился над ней, осматривая ее голову. Подле стояла медсестра с прозрачным пластиковым пакетом жидкости для внутривенного вливания.

— Сейчас мы вынесем вас из «скорой», — повторил он, направляя в ее зрачки крохотный лучик света.

— Нужно… сказать… мужу, что я здесь, — выдавила Ли едва слышным шепотом.

Доктор кивнул и ободряюще сжал ее руку:

— Об этом позаботится полиция штата. Ну а пока… поверьте, в больнице «Добрый самаритянин» найдется немало ваших горячих поклонников, включая и меня самого, так что мы сумеем как нельзя лучше позаботиться о вас.

Голоса и образы атаковали Ли со всех сторон, как только санитары подняли носилки. Красные и голубые огни лихорадочно пульсировали на фоне серого рассветного неба. Люди в униформах мельтешили перед ее усталыми глазами: полицейские штата Нью-Йорк, парамедики, доктора, медсестры. Двери распахивались, коридоры летели мимо, лица теснились над ней, губы шевелились, выпаливая настойчивые вопросы.

Ли пыталась сосредоточиться, но голоса сливались в неразличимое жужжание, черты окружающих расплывались, растворяясь в том же мраке, который успел пожрать остальную часть комнаты.

Когда Ли снова пришла в себя, на улице было темно и падал легкий снег. Делая отчаянные усилия избавиться от действия тех лекарств, которые еще и сейчас по капле лились ей в вену из прозрачного пакета, укрепленного на штативе, она тупо оглядывала то, что показалось ей больничной палатой, буквально забитой цветами всех оттенков, форм и сортов.

Седовласая сиделка, устроившаяся у изножья кровати, рядом с гигантской корзиной белых орхидей и большой вазой ярко-желтых роз, читала последний выпуск «Нью-Йорк пост»с фотографией Ли на первой странице.

Ли повернула голову, насколько позволял фиксирующий воротник, пытаясь отыскать хоть какой-то признак появления Логана, но оказалось, что пока, кроме нее и сиделки, больше никого нет. Далее она попробовала подвигать ногами и пошевелить пальцами и, к собственному облегчению, удостоверилась, что все это не только осталось на месте, но и находится в достаточно удовлетворительном рабочем состоянии. Правда, руки были забинтованы, а голова обернута чем-то тугим, но пока она не двигалась, все неудобство в основном сводилось к тупой боли во всем теле и немного более острой в ребрах. Кроме того, глотка так пересохла, словно ее набили опилками.

Зато она жива, и это само по себе уже и есть чудо! Тот факт, что она также была относительно цела и невредима, наполнял ощущением благодарности и почти эйфорической радости.

С трудом сглотнув, она все же сумела издать некое подобие шепота, шелестевшего в опаленном жаждой горле:

— Можно мне немного воды?

Сиделка подняла голову. Лицо мгновенно осветилось профессионально-участливой улыбкой.

— Вы пришли в себя! — воскликнула она, поспешно закрывая газету, складывая ее и бросая под стул вниз снимком.

Бейджик на ее униформе удостоверял, что перед Ли стоит «Энн Макки, дипломированная медсестра, индивидуальный уход». Ли жадно наблюдала, как сиделка наливает воду из розового пластикового кувшина, стоявшего на подносе у кровати.

— Вам нужна соломинка. Сейчас раздобуду.

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Я ужасно хочу пить. Сиделка попыталась поднести стакан к губам Ли, но та воспротивилась.

— Я сама, — заверила она, но втайне поразилась, скольких усилий потребовалось, чтобы просто поднять забинтованную руку и не расплескать воду. К тому времени, когда она отдала стакан обратно, рука тряслась, а в груди словно открылась рана. Опасаясь, что ее состояние гораздо хуже, чем показалось сначала, Ли с облегчением опустила голову на подушки и долго собиралась с силами, чтобы снова заговорить. — Что со мной?

Сестра Макки, похоже, была не прочь поделиться тем, что знала, но все же для порядка поколебалась.

— Честно говоря, вам следовало бы спросить доктора Меткафа.

— Обязательно, но хотелось бы сначала все услышать сейчас, от моей личной сиделки. Я никому не расскажу о том, что услышу от вас.

Иного поощрения сиделке не потребовалось.

— Вы были в шоке, когда вас сюда привезли, — призналась она. — Сотрясение мозга, переохлаждение, сломанные ребра и подозрение на повреждение шейного позвонка и прилегающих тканей — то есть, говоря языком медиков, травма от внезапного резкого движения головы и шеи. Несколько глубоких порезов скальпа, рваные раны на руках, ногах и торсе, но, к счастью, лицо почти не пострадало, и это уже само по себе чудо. Кроме того, синяки и ссадины по всему… Улыбаясь так широко, как позволяла распухшая губа, Ли подняла руку, чтобы остановить перечисление скорбного списка.

— Скажите, все это настолько серьезно, что потребуется операция?

Медсестра, казалось, была поражена столь оптимистичным настроем, но тут же уважительно качнула головой.

— Никаких операций, — заверила она, одобрительно погладив Ли по плечу.

— А физиотерапия?

— Не думаю. Но несколько недель вам придется нелегко, да и ребра будут беспокоить. Ожоги и порезы потребуют пристального внимания, могут остаться шрамы, которые необходимо…

Ли очередной вымученной улыбкой прервала новый поток угнетающих медицинских терминов.

— Я буду очень осторожной, — заверила она и немедленно переключилась к единственной интересующей ее теме:

— Где мой муж?

Сиделка смущенно отвела глаза и снова погладила Ли по плечу.