Страница 3 из 4
Мы видим, что в тебе единой
Великий Петр с Екатериной
К блаженству нашему живет.
Похвал пучина отворилась!
Смущенна мысль остановилась, Что слов к тому недостает!
Однако дух еще стремится,
Еще кипит сердечный жар,
И ревность умолчать стыдится: О муза, усугубь твой дар,
Гласи со мной в концы земные, Коль ныне радостна Россия!
Она, коснувшись облаков,
Конца не зрит своей державы; Гремящей насыщенна славы,
Покоится среди лугов.
В полях, исполненных плодами, Где Волга, Днепр, Нева и Дон, Своими чистыми струями
Шумя, стадам наводят сон,
Седит и ноги простирает
На степь, где Хину отделяет
Пространная стена от нас;*
Веселый взор свой обращает
И вкруг довольства исчисляет, Возлегши лактем на Кавказ.
Се нашею, рекла, рукою
Лежит поверженный Азов;*
Рушитель нашего покою
Огнем казнен среди валов.
Се знойные Каспийски бреги,*
Где, варварски презрев набеги, Сквозь степь и блата Петр прошел, В средину Азии достигнул,
Свои знамена там воздвигнул, Где день скрывали тучи стрел.
В моей послушности крутятся
Там Лена, Обь и Енисей,
Где многие народы тщатся
Драгих мне в дар ловить зверей; Едва покров себе имея,
Смеются лютости борея;
Чудовищам дерзают вслед,
Где верьх до облак простирает, Угрюмы тучи раздирает,
Поднявшись с дна морского, лед.
Здесь Днепр хранит мои границы, Где гот гордящийся упал
С торжественныя колесницы,
При коей в узах он держал
Сарматов и саксонов пленных,*
Вселенну в мыслях вознесенных
Единой обращал рукой.
Но пал, и звук его достигнул
Во все страны, и страхом двигнул
С Дунайской Вислу быстриной.*
В стенах Петровых протекает
Полна веселья там Нева,
Венцем, порфирою блистает,
Покрыта лаврами глава.
Там равной ревностью пылают
Сердца, как стогны все сияют
В исполненной утех ночи.
О сладкий век! О жизнь драгая!
Петрополь, небу подражая,*
Подобны испустил лучи.
Сие Россия восхищенна
В веселии своем гласит:
Москва едина на колена*
Упав перед тобой стоит,
Власы седые простирает,
Тебя, богиня, ожидает,
К тебе единой вопия:
Воззри на храмы опаленны,
Воззри на стены разрушении;
Я жду щедроты твоея.
Гряди, краснейшая денницы,
Гряди, и светлостью лица
И блеском чистой багряницы
Утешь печальные сердца,
И время возврати златое.
Мы здесь в возлюбленном покое
К полезным припадем трудам.
Отсутствуя, ты будешь с нами: Покрытым орлими крилами
Кто смеет прикоснуться нам?
Но если гордость ослепленна
Дерзнет на нас воздвигнуть рог, Тебе, в женах благословенна, Против ее помощник бог.
Он верьх небес к тебе преклонит
И тучи страшные нагонит*
Во сретенье врагам твоим.
Лишь только ополчишься к бою, Предъидет ужас пред тобою,
И следом воскурится дым.
Конец 1748
Михаил Ломоносов
Разговор с Анакреоном
Анакреон
Ода I [1]
Мне петь было о Трое,
О Кадме [2] мне бы петь, Да гусли мне в покое
Любовь велят звенеть.
Я гусли со струнами
Вчера переменил
И славными делами
Алкида возносил;
Да гусли поневоле
Любовь мне петь велят,
О вас, герои, боле,
Прощайте, не хотят.
Ломоносов
Ответ
Мне петь было о нежной,
Анакреон, любви;
Я чувствовал жар прежней
В согревшейся крови,
Я бегать стал перстами
По тоненьким струнам
И сладкими словами
Последовать стопам.
Мне струны поневоле
Звучат геройский шум.
Не возмущайте боле,
Любовны мысли, ум;
Хоть нежности сердечной
В любви я не лишен,
Героев славой вечной
Я больше восхищен.
Анакреон
Ода XXIII [3]
Когда бы нам возможно
Жизнь было продолжить,
То стал бы я не ложно
Сокровища копить,
Чтоб смерть в мою годину,
Взяв деньги, отошла
И, за откуп кончину
Отсрочив, жить дала;
Когда же я то знаю,
Что жить положен срок,
На что крушусь, вздыхаю,
Что мзды скопить не мог;
Не лучше ль без терзанья
С приятельми гулять
И нежны воздыханья
К любезной посылать.
Ломоносов
Ответ
Анакреон, ты верно
Великой философ,
Ты делом равномерно
Своих держался слов,
Ты жил по тем законам,
Которые писал,
Смеялся забобонам,
Ты петь любил, плясал;
Хоть в вечность ты глубоку
Не чаял больше быть,
Но славой после року
Ты мог до нас дожить;
Возьмите прочь Сенеку, [4]
Он правила сложил
Не в силу человеку,
И кто по оным жил?
Анакреон
Ода XI [5]
Мне девушки сказали:
«Ты дожил старых лет»,
И зеркало мне дали:
«Смотри, ты лыс и сед»;
Я не тужу ни мало,
Еще ль мой волос цел,
Иль темя гладко стало,
И весь я побелел;
Лишь в том могу божиться,
Что должен старичок
Тем больше веселиться,
Чем ближе видит рок.
Ломоносов
Ответ
От зеркала сюда взгляни, Анакреон, И слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон [6] : «Какую вижу я седую обезьяну?
Не злость ли адская, такой оставя шум, От ревности на смех склонить мой хочет ум?
Однако я за Рим, за вольность твердо стану, Мечтаниями я такими не смущусь
И сим от Кесаря кинжалом свобожусь».
Анакреон, ты был роскошен, весел, сладок, Катон старался ввесть в республику порядок, Ты век в забавах жил и взял свое с собой, Его угрюмством в Рим не возвращен покой; Ты жизнь употреблял как временну утеху, Он жизнь пренебрегал к республики успеху; Зерном твой отнял дух приятной виноград, [7]
Можем он сам себе был смертный супостат; Беззлобна роскошь в том была тебе причина, Упрямка [8] славная была ему судьбина; Несходства чудны вдруг и сходства понял я, Умнее кто из вас, другой будь в том судья.
Анакреон
Ода XXVIII [9]
Мастер в живопистве первой, [10]
Первой в Родской стороне,
Мастер, научен Минервой,
Напиши любезну мне.
Напиши ей кудри черны,
Без искусных рук уборны,
С благовонием духов,
Буде способ есть таков.
Дай из роз в лице ей крови
И как снег представь белу,
Проведи дугами брови
По высокому челу,
Не сведи одну с другою,
Не расставь их меж собою,
Сделай хитростью своей,
Как у девушки моей;
Цвет в очах ее небесной,
Как Минервин, покажи
И Венерин взор прелестной
С тихим пламенем вложи,
Чтоб уста без слов вещали
И приятством привлекали
И чтоб их безгласна речь
Показалась медом течь;
Всех приятностей затеи
В подбородок умести
И кругом прекрасной шеи
Дай лилеям расцвести,
В коих нежности дыхают,
В коих прелести играют