Страница 2 из 19
— Внимание, — скомандовал Картежник.
«Внимание, приготовиться», — словно наяву услышала Ро голос отца, ухватилась обеими руками за боковые края проема, глубоко вдохнула и, когда ладонь выпускающего шлепнула ее по плечу, бросилась вниз.
Ничто, по ее мнению, не могло сравниться с этим безумным мгновением прыжка в бездну. Роуан отсчитала про себя секунды — процесс такой же естественный для нее, как дыхание, — и, перевернувшись, проводила взглядом самолет, увидела Джима, прыгнувшего вслед за ней.
Преодолевая силу ветра, Роуан развернулась ногами вниз. С резким рывком раскрылся основной парашют. Она снова поискала взглядом Джима и почувствовала облегчение, увидев купол его парашюта, зависший в бескрайнем, жутковатом безмолвии. В этот краткий миг не было слышно ни рева двигателей самолета, ни воя бушующего внизу пожара.
Ро крепко сжала клеванты[1]. Ее сносило к северу, резкие порывы ветра дергали парашют, пытались закружить, запутать стропы, но она с неменьшим упрямством держалась мысленно проложенного курса и следила за приближающейся землей.
Турбулентность, не наигравшаяся с пристрелками, не желала выпускать новую жертву, уже чувствовалось жаркое дыхание лесного пожара. Если ветер победит, она проскочит намеченную для приземления полянку и зависнет в густых деревьях. Это в лучшем случае. А в худшем ее швырнет к западу прямо в огонь.
Роуан изо всех сил потянула клеванту, оглянулась и успела заметить, как нисходящий ветер подхватил и закружил Джима.
— Тяни правую! Правую тяни!
— Понял! Понял!
Однако, к ее ужасу, он потянул левую клеванту.
— Правую, черт побери!
Джим как будто не слышал, беспомощно болтаясь под дрейфующим к западу парашютом. Удовольствие от плавного скольжения мгновенно сменилось паникой, но земля стремительно приближалась, и Ро пришлось отвернуться. Она приземлилась на полянку, перекатилась, вскочила на ноги, не испытывая никакого облегчения, думая только о Джиме. И через мгновение посреди бушующего огня она услышала… она услышала пронзительный вопль напарника.
Роуан резко села в кровати и замерла, уронив голову на подтянутые к подбородку колени. В ушах все звенел тот пронзительный вопль.
«Прекрати, прекрати, прекрати!» — приказала она себе, пытаясь восстановить дыхание.
Бессмысленно. Бессмысленно вновь и вновь переживать те мгновения, перебирать все детали и в сотый раз спрашивать себя, могла ли она хоть что-то сделать иначе.
Бессмысленно задаваться вопросом, почему Джим замешкался с прыжком, почему потянул не ту клеванту. Почему, черт побери, он потянул не ту клеванту.
И влетел прямиком в горящий лес.
Прошли уже месяцы, напомнила себе Ро, прошла долгая зима. Пора бы успокоиться и смириться с происшедшим. И вроде бы почти удалось, но с возвращением на базу ночные кошмары возобновились.
Ро потерла лицо ладонями, как гребенкой, провела пальцами по коротким волосам. Эту удобную, не требующую особого ухода стрижку она сделала всего несколько дней назад.
На носу пожарный сезон, через пару часов начнутся восстановительные тренировки. Воспоминания, сожаления, скорбь — неизбежная расплата за возвращение, однако сон — хотя бы еще час сна — необходим, чтобы накопить силы для контрольного трехмильного кросса.
Она прекрасно засыпает в любом месте и в любой момент. Она научилась есть и спать не когда захочется, а как только почувствует, что организм на пределе, или во время краткой передышки в безопасной зоне посреди лесного пожара, или в дребезжащем самолете.
Однако, закрыв глаза, Роуан увидела себя в том самом самолете, увидела широкую улыбку Джима и пулей слетела с кровати. Душ, немного углеводов и легкая разминка помогут избавиться от непрошеных видений. И, разумеется, кофеин. Правда, Роуан пила кофе, только если не было ничего другого, что до сих пор озадачивало ее друзей. Но что поделать? Она любила холодное и сладкое.
Роуан оделась, достала из своих запасов банку кока-колы, энергетический батончик и покинула комнату.
База была окутана предрассветной прохладной тьмой, обычной для ранней весны в Западной Монтане. В небе мерцающими свечками одна за другой догорали звезды, и в этом тихом сумраке Ро находила пусть слабое, но утешение.
Не пройдет и часа, как база проснется, забурлит тестостероном. Так сложилось, что Ро предпочитала общество мужчин — для разговоров, для дружбы — и ничего не имела против их численного превосходства. Но во время пожарного сезона спокойные минуты одиночества выдавались безумно редко — бесценный дар, сравниться с которым мог лишь крепкий сон перед тяжелой работой.
Если честно, ее тревожили не только страшные воспоминания. Ро могла сколько угодно уговаривать себя, что нечего волноваться из-за теста по физподготовке, но это ни черта не меняло. Да, она не забывала зимой о тренировках и находилась сейчас в лучшей за всю свою жизнь физической форме, однако случиться могло что угодно. Подвернутая лодыжка, ошибка в расчетах, судороги или просто нелепое стечение обстоятельств… С другими случалось. Кто-то справлялся с неудачами и возвращался, кто-то — нет. А дурные мысли уж точно не помогут.
Ро жевала батончик, подстегивая организм кофеином, и не сводила глаз с розовеющих в первых лучах солнца снежных пиков к западу от базы, а когда через несколько минут заглянула в спортзал, поняла: блаженное одиночество закончилось раньше, чем предполагалось.
— Привет, Триггер, — поздоровалась Ро с красивым мужчиной, энергично качавшим брюшной пресс на расстеленном на полу коврике. — Что новенького?
— Да ничего. Все мы чокнутые, а это не новость. Какого черта я здесь делаю, Ро? Мне сорок три гребаных года.
Роуан раскатала гимнастический коврик и начала разминаться.
— Даже если бы ты не чокнулся и ошивался где-нибудь в другом месте, тебе все равно было бы сорок три гребаных года.
При росте в шесть футов пять дюймов[2], максимально допустимом для пожарных-парашютистов, жилистый Триггер Галч был несокрушимой боевой машиной с гнусавым западнотехасским выговором и неистребимым пристрастием к ковбойским сапогам. В его каштановых волосах пробивалась седина, а по левому колену змеился шрам — память об операции на мениске.
— Я мог бы сейчас валяться на пляже в Вайкики, — с натугой выдохнул Триггер, не снижая темпа.
— А мог бы продавать недвижимость в Амарилло, — возразила Ро.
— Может быть. — Триггер смахнул со лба пот и ткнул в ее сторону пальцем. — Крутился бы с девяти утра до пяти вечера еще лет пятнадцать, а дальше пенсия, и все тот же пляж в Вайкики.
— Я слышала, в Вайкики не протолкнуться.
— Это меня и настораживает. — Триггер сел и улыбнулся, глядя, как Роуан, лежа на спине, поднимает и подтягивает к носу правую ногу. — Хорошая растяжка, Ро. Как провела зиму?
— Насыщенно. — Она повторила растяжку с левой ноги. — И мечтала вернуться, чтобы наконец отдохнуть.
Триггер расхохотался.
— Как поживает папочка?
— Отлично. — Роуан села, сложилась пополам. — Как всегда перед началом сезона, немного задумчив. — Она перекатилась на живот, закрыла глаза, подтянула согнутые ноги к затылку. — К счастью, бизнес не дает ему тосковать.
— Не только такие, как мы, любят прыгать с парашютом.
— И платят за это хорошие деньги. На прошлой неделе были интересные клиенты. — Ро снова перекатилась на спину, ухватилась за пальцы ног и потянулась вперед. — Парочка решила отметить пятидесятую годовщину свадьбы прыжком с самолета. Мне в качестве чаевых досталась бутылка французского шампанского.
Под пристальным взглядом Триггера Ро вскочила на ноги и замерла в позе «приветствие солнца».
— Ты все еще преподаешь тот странный курс?
Роуан перетекла из позы «собака мордой вверх» в позу «собака мордой вниз» и с сожалением взглянула на Триггера.
— Это йога, старик, и, да, между сезонами я все еще работаю личным тренером. Чтобы не накапливать жир. А ты чем занимаешься?
1
Петли управления парашютом на стропах. — Здесь и далее, если не оговорено иное, примеч. перев.
2
1 м 96 см.