Точка перехода

Михаил покосился на кольцо со страхом. И эту хрень он совершенно спокойно таскал в кармане?!

– Не волнуйся, в кармане это кольцо практически безопасно. Подобные кольца раскрываются, только если надеты на палец, – словно прочитав его мысли, успокоил Седой. – Но все равно тебе стоит как можно быстрее отдать его Черному. Он, конечно, тоже не умеет обращаться с заключенной в кольце силой, но поскольку он его хозяин, кольцо для него не опасно… как, впрочем, и совершенно бесполезно. Можешь передать ему, что это кольцо работает как некий ключ, снимающий некоторые преграды. И что при ношении оно образует вокруг носителя иное время. А вообще-то это колечко типа… ну, скажем, конструктора «Лего» – в разных обстоятельствах может выполнять разные функции. – Седой задумчиво помолчал и переспросил: – Значит, только девчонки и Эдуард Эммануилович?

Михаил кивнул:

– Ну да, только она не стала с ним завязываться. Ну, как говорит.

– Хорошо. Слава богу, в вашей компании оказался хоть один умный человек.

Михаил набычился:

– А мы что, дураки, что ли?

Седой усмехнулся:

– Ну… не совсем, надо признать. Но интеллектом явно не блещете. Знаешь, какой у тебя уровень интеллекта?

– Какой?

– Шесть. По нашей шкале. Объяснять, как ее вывели, тебе я не буду – просто не поймешь, но поверь, это очень немного.

– А у Черного?

– А у Черного где-то семь.

Михаил насупился. Вот уж он никак не считал себя глупее Черного. Знает меньше – это да. Впрочем, и тут как посмотреть. Черный небось ни одну команду высшей лиги перечислить не может, а Михаил – все наизусть. И результаты всех матчей по высшему и первому дивизиону за последнюю пару сезонов опять же. Просто Михаила до встречи с Седым никакие темы, в которых Черный копался, не волновали. Вот и всё. А если бы, скажем, нужно было чего о хоккее…

– А у Таньки что, больше, что ли? – обиженно спросил он.

– У нее около тринадцати.

Ну вот это уже было совсем несправедливо!

– А у тебя тогда сколько?

Седой рассмеялся:

– Да ты и цифр таких не знаешь…

Черный молча выслушал Михаила и задумчиво покрутил кольцо.

– Больше он ничего не объяснял?

– Нет, – кивнул Миша, – только лыбился этак загадочно. Похоже, то, чего он опасался, когда бегом погнал меня к Таньке за кольцом, не случилось.

– Ну и слава богу, – констатировал Черный, возвращая кольцо на то место, где оно и пребывало практически с момента изготовления. Вот ведь как оно интересно повернулось-то!..

4

Убитый «пазик» трясся по проселочной дороге. Михаил, сидевший у окна, покосился на деда, дремавшего рядом. В этот богом забытый угол Подмосковья Мишка попал по просьбе Седого.

В тот день он зашел к нему еще утром. Седой был один. Открыв дверь, кивнул Михаилу:

– Проходи на кухню. Чай будешь? – спросил он, когда Михаил опустился на табуретку у стола.

– Ну, можно.

Седой поставил чайник на плиту.

– Слушай, – осторожно начал Миша, – я вот тут подумал, если, как ты говоришь, какие-то инопланетяне уже вступили в контакт с нашими правительствами, то они должны были…

– Кто тебе сказал? – перебил Седой.

– Что?

– Что вам кто-то и что-то должен. И что кого-то вообще интересует, чего вы хотите.

– То есть как?! – не понял Михаил.

Седой некоторое время молча смотрел на него, будто выглядывая какие-то знаки на лице собеседника, а затем жестко произнес:

– Вам никто ничего не должен и просто так вам ничего давать не будет. – Затем его губы прорезала насмешливая улыбка и он продолжил: – Ну подумай сам… вспомни вашу историю. Кого интересовало, чего там хотели индейцы или негры, когда к ним приплывали те, кого в то время называли цивилизованными людьми? Для них главным было то, что считалось ценностью в их представлении, – золото, алмазы и другие драгоценные камни. Либо то, что можно было обратить в таковые, – слоновую кость, рабов, черное дерево. А аборигены… Если они мешали, их уничтожали либо, если уничтожение вследствие каких-то причин было затруднительно, обманывали или покупали. Причем покупали только до тех пор, пока не накапливали достаточно сил для уничтожения. Неужели ты думаешь, что с вами кто-то собирается поступить иначе? Вселенная – предельно прагматичное местечко, знаешь ли… – Он замолчал.

Михаил некоторое время сидел, оглушенный услышанным. Причем на этот раз вновь открывшаяся правда оглушила его много больше, чем тогда, когда он узнал о том, кто такой Седой.

– Но ведь у Марсиньяк… – начал он. Эту экзальтированную тетеньку ему посоветовал почитать Черный. Седой насмешливо хмыкнул:

– Каждая цивилизация использует для манипуляции аборигенами наиболее эффективные инструменты. Американские работорговцы тоже заключали «вечные договора» и брали в жены дочерей туземных царьков, каковых потом, по прибытии на Барбадос, Ямайку или в Саванну, совершенно спокойно продавали вместе с остальной партией рабов. Так и здесь… Если господствующий психотип американцев включает в себя непременное представление о собственной избранности, значит, легче всего манипулировать ими, поддерживая в них эту самую веру в избранность. Представь, насколько послушно эти глупцы будут исполнять волю тех, кого посчитают Посланцами Света? А что касается некоторых способностей… при вашей недоразвитости достаточно одарить вас очень малым, чтобы вы тут же почувствовали себя приобщившимися к неведомой силе или получившими нечто уникальное… ну, вроде как индейцы, продавшие голландцам Манхэттен за пару зеркал и пригоршню бус. С вами все будет точно так же, уж можешь мне поверить!

В этот момент старенький чайник, стоящий на плите, призывно засвистел. Седой поднялся и, сделав шаг к плите, снял с нее чайник, после чего молча налил себе и Михаилу кипятку, его чашку подвинул гостю, а в свою бросил пакетик, побултыхал там и, поймав на ложечку, обкрутил ниткой и аккуратно выжал. И этот совершенно обычный жест заставил Михаила вздрогнуть, уж слишком он контрастировал со всем сказанным.

– Но почему тогда мы еще не… – Миша осекся, не в силах озвучить страшную перспективу.

– А кто тебе сказал, что вы еще «не»? – снова усмехнулся Седой.

Михаил передернул плечами и, резко развернувшись, уставился в окно. Нет, никаких гигантских летающих тарелок над городом не наблюдалось. И зеленокожих инопланетян с бластерами типа тех, что он видел в американском фильме под названием «Марс атакует», также не наблюдалось. Он снова повернулся к Седому и напряженно уставился на него. Тот, сделав глоток, покачал головой:

– Ох, Миша, Миша… ну неужели ты думаешь, что все будет как в кино – только, мол, форма другого цвета и бластеры вместо автоматов? Пойми, наши армии устроены совершенно по-другому и мы устанавливаем контроль над территорией отнюдь не введением солдат. Да и нет у нас их практически… Вы же сами уже научились захватывать контроль над той или иной страной или территорией, просто перехватывая управление ею. Причем не обязательно устанавливая прямую зависимость, чаще всего косвенную, мотивационную. Ведь даже у вас Ирак прекрасно показал, что танки, пушки, самолеты – очень неэффективный инструмент контроля. Пусть и самые современные. А если ты еще вспомнишь, что большинство иных обладают настолько продвинутыми возможностями в маскировке, то как ты можешь быть уверенным, что ваши правители – люди? – Седой внезапно замолчал, некоторое время всматривался в Михаила, а затем махнул рукой и пробормотал: – Черт, кому я объясняю… – После чего сделал еще один глоток.

А Михаил напряженно размышлял над его словами. Спустя минуту его лицо озарилось пониманием, почти сразу перешедшим в испуг.

– То есть ты хочешь сказать, что Ельцин… – с замиранием сердца начал он.

И Седой поперхнулся чаем.

Миша несколько мгновений сидел, озадаченно пялясь на кашляющего инопланетянина, потом поднял руку и хлопнул его по спине. Седой громко кашлянул и остановился.