Страница 10 из 13
Было очень немного людей, способных проделать такую тонкую работу, и Жуковский уже догадался, кто встал на его пути. Похоже, рушились все его утопические надежды на спокойную жизнь. Но неужели все начинается сначала, и ему снова придется занимать чью-то сторону, с кем-то бороться, кого-то побеждать? Снова переживать за безопасность родных и вступать в схватки с чудовищами?
До Магадана Алексей домчал за шесть часов. Они только въехали в город, когда Жуковскому позвонили с фирмы, что из Москвы прилетел Степан Бойцов. Наскоро заскочив домой, чтобы умыться и переодеться, Жуковский поспешил в офис. Бойцов был там и разговаривал с Синицыным. Увидев Сергея, оба неловко замолчали, и он понял, что разговор шел о нем.
- Чего смутились, как красны девицы? - он сразу решил брать быка за рога. - Выкладывай, с чем приехал!
- Ладно, ты сам этого захотел, - ответил Степан. Чувствовалось, что он сильно напряжен. - Короче говоря, снова объявился Фотиев.
- Тоже мне, новость! - усмехнулся Жуковский. - Он сегодня чуть не взорвал меня к чертовой матери.
- Так это его работа? - изумился Синицын, которому Сергей ничего не сказал о своих догадках.
- А ты думал чья? Конкурентов? Да они за сто верст нас обходят! А если и сунутся, то мы еще за неделю будем знать. Нет, такое только Фотиеву под силу.
- Вот, значит, как! - Степан задумался. От Андрея он уже знал о странных происшествиях последнего времени, а теперь Жуковский напрямую увязал их с беглым главой ордена. - Знаете что, покажите-ка мне того кругломордого, что следил за Сергеем.
Синицын сбросил ему мысленный образ. Бойцов посидел немного, вспоминая что-то, потом воскликнул:
- Я эту рожу раньше видел! Конечно! Как сейчас помню...
И вдруг замолчал, отвесив челюсть и глядя на собеседников изумленным взглядом.
- Мужики, так это же было в шестнадцатом году в Петрограде...
6
- Да, господа, именно так, я продаю Россию, - повторил Иван Матвеевич, выдержав некоторую паузу, чтобы дать собеседникам переварить услышанное. Он заранее приготовил вступительную фразу своей речи, собираясь ошеломить ею собеседников, словно дубиной по голове. - Предупреждаю вас - если вы поверите в то, что я сейчас расскажу, мы продолжим обсуждение. Если нет - вы просто навсегда забудете не только мой рассказ, но и меня. И будьте уверены, вы ничем не сможете мне помешать.
Координаторы переглянулись, и Фотиев понял по их лицам, что они не сомневаются в серьезности его предупреждения. И совершенно напрасно, потому что сейчас он блефовал. Эти два мутанта были слишком серьезными противниками, чтобы он мог вот так запросто подчистить их память или с легкостью внушить что-либо, противоречащее их опыту. Пожалуй, в ментальной схватке он смог бы одолеть и троих таких, как они, но в дипломатическом поединке с ними Иван Матвеевич мог рассчитывать только на собственную хитрость. Они должны были поверить, что он неизмеримо сильнее их. И Фотиев полагал, что сумеет справиться с этой задачей, потому что своим проникновением в замок уже напустил достаточно пыли в глаза собеседникам. Оба давно пережили все мыслимые сроки человеческой жизни и имели соответствующий опыт, но они не подозревали, что жизненный опыт визитера вчетверо богаче.
- Как же вы намерены провести такую сделку? - с легкой иронией, за которой скрывался вспыхнувший интерес, спросил Генрих Валленштейн.
- Условия мы обсудим позже, а сейчас я изложу суть моего предложения, - Фотиев постарался не заметить сарказма в тоне собеседника. - А для того, чтобы вы ее поняли, я для начала прочитаю вам небольшую лекцию о так называемом таинственном русском характере.
Ивану Матвеевичу захотелось промочить горло, и он взял чашку с чаем, но, вспомнив его отвратительный вкус, поморщился и снова отставил в сторону.
- Русский народ примечателен тем, - продолжил он, - что его представители почти никогда не поддерживают друг друга, даже на уровне родственных отношений, в отличие от других народов, населяющих Россию - кавказцев, евреев и множества других. Любимое занятие у русских - поджечь дом разбогатевшему соседу, чтобы не лез вперед, не выделялся из пьяной серой массы. Но так бывает не всегда, в критические моменты русские умеют объединяться, и тогда они превращаются в грозную силу, способную смести все на своем пути. Недаром у них есть пословица - скопом и батьку бить легче.
Мне известны три способа, чтобы сплотить их - большая война, большая стройка и большой террор. Войны сейчас не предвидится, потому что она никому не нужна, террор... ну, об этом поговорим позже, а вот большая стройка...
- Кажется, русские получили хорошую прививку против большого террора, - перебил Фотиева Валленштейн. - Но мне непонятно, какая выгода нам от сплоченности русского народа?
- Простите, князь, но я не довел свою мысль до конца, - слова Ивана Матвеевича прозвучали безупречно вежливо, но Валленштейн сразу понял, что его, хоть и с соблюдением этикета, но недвусмысленно ставят на место и, уязвленный этим, замолчал.
- Итак, большая стройка, - как ни в чем не бывало продолжил Фотиев, делая вид, что не замечает обиды князя. - Я знаю, как заставить Россию бросить все свои силы и ресурсы, людские, экономические и энергетические, на решение одной-единственной задачи. Представьте себе, что в недалеком будущем, скажем через пять лет, должен произойти некий катаклизм, который погубит большую часть населения России. Но существует способ его предотвратить - необходимо накопить огромное количество энергии, чтобы с помощью ее моментального выброса предотвратить трагедию. А для этого нужно, чтобы страна на этот период перешла на режим строжайшей экономии всего - топлива, электроэнергии, даже продуктов, потому что для их производства опять-таки нужны топливо и энергия. Идеальный вариант - Россия полностью переходит на снабжение из-за границы, в котором Запад, надеюсь, ей не откажет. Конечно, содержать несколько лет сто пятьдесят миллионов голодных ртов - удовольствие не из дешевых. Но все равно это мизерная плата за такую страну, как Россия, с ее недрами и ресурсами. Полагаю, вам не надо объяснять, каким образом вы сумеете за это время завладеть собственностью и властью в этой стране?
Координаторам не надо было этого объяснять, потому что они моментально ухватили суть.
- Конечно, если Россия будет полностью зависеть от наших продовольственных поставок, мы без труда обеспечим себе определенное влияние в этой стране, - задумчиво сказал князь. - И сможем в счет оплаты за них прибрать не только основные стратегические ресурсы...
- Но где гарантия, что русские не взбунтуются и не сметут нас? - спросил осторожный Айзенштадт. - Вы ведь сами сказали, что они на это способны.
- Погодите, Франц, об этом поговорим позже, - поморщившись, перебил его Валленштейн. - Все эти вопросы решаются. Но сама затея выглядит, мягко говоря, несколько фантастично. Про какой катаклизм вы говорите? Конечно, это блестящая выдумка, но как вы собираетесь убедить русское правительство в серьезности угрозы? А если и убедите, почему вы думаете, что русские согласятся терпеть лишения в одиночку, не требуя, чтобы другие страны тоже затянули пояса?
- Почему же не потребуют? Обязательно потребуют! И вам придется делать вид, что Запад тоже страдает и терпит лишения. Но только для проформы, потому что русские перестанут ездить за границу, и не будут знать, как вы живете. Россия снова создаст вокруг себя железный занавес, но не для того, чтобы никто не мог проникнуть к ним, а чтобы свои не разбежались, испугавшись трудностей. Впрочем, раньше занавес существовал с той же целью.
Фотиев рассмеялся и попросил, чтобы ему принесли минеральной воды или сока, потому что у него совсем пересохло в горле. Айзенштадт позвонил в колокольчик, и вызванный слуга принес апельсиновый сок в запотевшем высоком стакане, наполненном, впрочем, едва ли на треть. Иван Матвеевич отпил глоток, отметив про себя, что сок консервированный, а не свежевыжатый, и продолжил: