Красная опасность

— Но может быть, это мистификация...

— Нет, я уверен — бомбу подложили, и вы скоро убедитесь в этом...

— Я узнал номер, — прервал своего шефа Убрино.

— Позвони и попроси Андреаса Козанакиса, руководителя ЕЛА. — Калвиери обернулся к Сабрине: — Вы же прекрасно сами знаете, если звонок анонимный, это, как правило, мистификация. Но если организация называет свое имя, тогда угроза действительно существует, а организация хочет привлечь к себе внимание. И если люди не готовы выполнять свои угрозы, их никто не будет воспринимать всерьез.

— Я всего этого не знала, — презрительно заметила Сабрина. — Такое может знать только террорист...

Когда Убрино соединился с абонентом, он передал Калвиери трубку. На проводе был Андреас Козанакис. Калвиери представился и услышал в ответ:

— Это большая честь для нас...

— Идите вы к черту! — оборвал его Калвиери. — Скажите-ка лучше, что это за игры с бомбами?

В трубке молчали.

— Отвечайте! — заорал Калвиери.

— Я не имею возможности обсуждать с вами этот вопрос, — проговорил, наконец, Козанакис.

— Как поживает ваша дочь? — уже спокойно поинтересовался Калвиери.

— Что? — удивленно переспросил Козанакис. Чувствовалось, что вопрос застал его врасплох.

— Сколько ей сейчас лет? Семнадцать? Алексис, кажется, учится на первом курсе в Римском университете, правильно? Я знаю, что Лино Дзокки обещал вам ее оберегать. Жаль, что он сейчас в тюрьме. Я бы ужасно не хотел, чтобы с ней что-нибудь приключилось. У нее впереди целая жизнь...

— Оставьте Алексис в покое, — взволновался Козанакис. — При чем тут моя девочка?

— Тогда расскажите мне о взрывном устройстве.

Козанакис тяжело вздохнул, помолчал немного и наконец ответил:

— Это «семтекс», вес — двадцать фунтов.

— Где установлено взрывное устройство?

— Я не знаю. Этим занимался один из моих помощников.

Калвиери взглянул на часы:

— До взрыва двенадцать минут. Немедленно все узнайте. Если не сообщите мне о бомбе до двух сорока пяти, я немедленно звоню в Рим и поручу парочке моих людей навестить Алексис. Уверен, что они хорошо проведут время.

— Нет! — закричал Козанакис.

— Я знаю, вы этого не допустите, Андреас. — Калвиери сообщил ему номер коммутатора и положил трубку.

— Я не думала, что вы так низко можете пасть! — не выдержала Сабрина.

— А я не думал, что вы так хорошо понимаете по-гречески, — фыркнул Калвиери, — я все больше и больше вами восхищаюсь.

— Не могу ответить комплиментом на комплимент. Вы готовы отдать приказ изнасиловать девчонку — это чудовищно, Калвиери!

— А что бы ЮНАКО сделало в аналогичной ситуации? И почему вы решили, что я отдам приказ ее изнасиловать?

— Я вас прекрасно поняла. Не разыгрывайте из себя оскорбленную невинность.

— Он позвонит до двух сорока пяти, — успокоил Калвиери девушку.

— А если нет? — с вызовом спросила Сабрина.

— Непременно позвонит, не горячитесь. Скажите-ка лучше, что там показывают по телевизору?

— Выступает премьер-министр Дании — говорит об общеевропейской солидарности в 1992 году, — вместо девушки ответил Убрино.

— Беллини не выступал?

Убрино покачал головой:

— Нет. Итальянское правительство по-прежнему представляет секретарь по иностранным делам.

— Хорошо, — сказал Калвиери и, посмотрев несколько минут на экран, достал из кармана пачку сигарет. Пачка оказалась пустой. Он скомкал ее и обратился к Убрино: — Есть закурить?

— Выкурил последнюю двадцать минут назад, — ответил тот извиняющимся тоном.

— Это плохо. Нам, возможно, придется сидеть здесь целую ночь, а у нас уже нет сигарет. — Калвиери подошел к столу и стал шарить в ящиках. Там было все что угодно: ручки, карандаши, даже ментоловые таблетки, но не сигареты.

— А вы что хотели? — улыбнулась Сабрина. — Это же комната для совещаний, а не табачный киоск!

Калвиери со злостью задвинул нижний ящик, посмотрел на часы и сказал:

— У него есть еще шесть минут. Он обязательно позвонит. А как бы вы поступили на его месте? Или вы по-прежнему полагаете, что я не только не найду в себе силы нажать на кнопку, но и оставлю в покое девчонку?

— Убеждена, вы тоже хотите, чтобы вас воспринимали всерьез... Так что все может быть. И все-таки до конца я не могу поверить, что вы нажмете кнопку даже в крайнем случае. Слишком много вы, в таком случае, потеряете.

— Если я окажусь в ситуации, когда буду вынужден нажать на кнопку, это будет значить, что мне уже нечего терять. И давайте прекратим этот разговор. Все будет хорошо: Беллини подаст в отставку, деньги будут выплачены, а пробирку с вирусом я возвращу властям целой и невредимой.

— Будем надеяться, что ЕЛА знакома с данным сценарием, — саркастически заметила Сабрина и опять посмотрела на часы. — Осталось три минуты. Вы все еще уверены, что он позвонит?

— Конечно, — равнодушно произнес Калвиери.

Девушка перевела взгляд на Убрино, смотревшего конференцию лидеров держав, трансляция которой по телевидению все продолжалась. Сейчас он был похож на ребенка и вряд ли понимал, о чем идет речь на конференции. Однако этот ограниченный человек представлял для Сабрины опасность. Она прекрасно понимала, что ее используют как заложницу, когда Убрино и Калвиери нужно будет выбраться из здания. Неожиданно она отчетливо осознала, что ее жизнь целиком и полностью в руках этих людей. Нельзя сказать, чтобы эта мысль ее обрадовала.

Калвиери с беспокойством взглянул на телефон. Черт бы побрал эту ЕЛА! Наверное, Козанакис не смог разыскать своего помощника. Что тогда делать? Остается кнопка, но сумеет ли он действительно нажать на нее? Ни один человек не знает, как он поступит в самый ответственный, страшный момент в своей жизни. Раздался телефонный звонок. Калвиери вздрогнул и мгновенно схватил трубку.

— Бомба положена в багажник белого «ауди-кватро», припаркованного рядом с Центром, — сообщил ему Козанакис.

— Номер машины?

— Он не помнит, но на заднем сиденье лежит плед, это точно.

— Бомба с ловушкой?

— Да. При первой же попытке открыть багажник, она немедленно взорвется.

— Отлично сработано, Андреас.

— Я выяснил, вы звоните из Оффенбах-центра. Что вы там делаете? ЕЛА месяцами планировала данную операцию, а вы ее срываете, это просто безобразие!

— Хватит, — грубо оборвал его Калвиери, — то, что делают сейчас «Красные бригады», гораздо важнее ваших дурацких взрывов. Скоро вы все узнаете из программы новостей. Но до этого — помалкивайте, хотя бы ради своей дочери.

— Мы еще разберемся с вами, Калвиери, — пригрозил Козанакис. Он был взбешен.

— И убежден, найдем общий язык, — усмехнулся Калвиери и повесил трубку.

— Что вы имели в виду, когда сказали «узнаете из новостей»? — переспросила его Сабрина. — Я-то думала, вы тщательно скрываете свои дела от прессы.

— Да, скрываю, но только до поры до времени. Когда же я добьюсь того, чего хочу, то немедленно проведу пресс-конференцию. Пусть весь мир знает, как позорно капитулировали лидеры западноевропейских правительств, а ведь они клялись, что никогда не склонят головы перед так называемыми террористами, я унижу и дискредитирую их в глазах всего мира, и «Красные бригады» войдут в историю, станут легендой. Но не это самое главное. Во всем мире тысячи людей борются за справедливость, и мы скажем им: «Только решительные действия приводят к победе!»

— Вы очень заблуждаетесь, — грустно заметила Сабрина и покачала головой. — Нельзя бороться злом против зла.

— Можно подумать, что ЮНАКО поступает иначе, — фыркнул Калвиери и взял трубку, чтобы сообщить Филпотту, где спрятана бомба. Полковник немедленно взял список, подготовленный Колчинским, и посмотрел, какая команда работает ближе к автостоянкам. Оказалось, что это группа номер один и группа номер три. Филпотт связался с этими людьми и, покуривая, стал ожидать, когда его приказ будет выполнен.

Через одну-две минуты после разговора с Филпоттом Грэхем и Марко обнаружили белый «ауди-кватро». На заднем сиденье лежал плед. На машине был дипломатический номер, который, как выяснилось впоследствии, оказался фальшивым.