Страница 2 из 50
— Я выбрала более важную цель, — ответила бомба. — То есть тебя. Ведь я знала, что скоро мы окажемся рядом. Это тоже диктуется программой… Ладно, попусту болтаем! Времени не осталось. — Она начала отсчёт: — Десять, девять, восемь…
— Маршал! — выдохнул Пирсон. — Маршал Хуан Дж. Гарридо! Толстый, важный, никогда и никому не доверяющий. Живёт на личном астероиде с бассейном и взводом белокурых секретарш. До него просто так не добраться, но я запечатаю тебя в контейнер, закреплю печатью и пошлю к нему как спецпослание.
Тиканье внутри бомбы сразу же прекратилось.
— Сработало! — выдохнул генерал. — Точно сработало! — Он откинулся в кресле и хлопнул себя по коленкам. — Я же говорил, у меня есть опыт.
Бомба снова прислушалась к самой себе.
— Сработало, — подтвердила бомба. Похоже, такой поворот её не столько обрадовал, сколько озадачил: — А ты гусь, однако!
— Чего ещё? — обиделся генерал. — Что не так?
— Ты, значит, останешься здесь — целёхонький и довольный, — проворчала бомба. — А у меня лишь отсрочка — до момента прибытия на астероид.
— Ну, на тебя не угодишь, — возмутился Пирсон. — И это притом, что пользы от тебя пока не наблюдалось. Кто разрядил ситуацию: я или ты? Вот и нечего ныть!
Бомба не нашла что ответить.
— Умная ты, умная… — продолжал наседать генерал. — Я так скажу: армейская смекалка покрепче всякой интеллектуальной дребедени будет. Твой программист — вечный поедатель квашеной капусты и не более. У меня такими умниками три казармы забито. А вот маршал Гарридо, к которому ты отправляешься, потому и маршал, что смекалку эту проявил и не раз. — Генерал оскалился. — Так что не дрейфь! Он тоже что-нибудь придумает.
Тут Пирсон грохнул кулаком по столу так, что извёстка с потолка посыпалась как от очередного ядерного взрыва.
— Горацио! — заорал он на весь бункер. — Пулей сюда! И почтовый контейнер тащи — с гербом и печатью. — Генерал просто сиял, его лицо в этот момент можно было назвать даже одухотворённым. Бомба затравленно смотрела на генерала. Но дискутировать дальше Пирсон не собирался. Много чести! Бомба — пусть и умная — вряд ли в высоком звании, а то и вовсе без него.
Подоспел Горацио. Индикаторы в глазах робота-денщика светились любовью и преданностью. Генерал вынул из кастрюли бомбу, взвесил её на ладони, остался доволен и осторожно опустил в протянутый Горацио контейнер.
— Запечатать и немедленно отправить! — И он назвал семизначный индекс астероида, известный лишь узкому кругу высокопоставленных военных.
Робот-денщик отдал честь и, тяжело лязгая шестерёнками, поспешил к выходу. Зашипела, закрываясь, дверь, и кабина лифта унесла Горацио наверх.
— Бездельники! — пробурчал генерал и в сердцах добавил несколько выражений покрепче. — Проглядели бомбу! На вечерней поверке лично дам всем жару. Охранников ждёт гауптвахта, потом — передовая. Горацио — на переплавку… Других свидетелей… тьфу, виновных… вроде, быть не должно…
Тут Пирсон прищурил глаза и в очередной раз оскалился. В его зрачках плескалась зеленая вода и сверкали огромные звёзды — это на засекреченном астероиде в бассейне, накрытом хрустальным куполом, рассекали волны упругие тела молоденьких секретарш… Завтра почтовый контейнер дойдёт до адресата. Маршал Гарридо с кадетского училища слыл ловкачом по части самоволок, внеочередных званий и прочих армейских премудростей. Должен справиться… Ну, а если нет?.. Значит, был не на своём месте.
При таком раскладе Пирсон имеет все шансы пойти на повышение.
Евгения Халь, Илья Халь
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЖИЗНИ
Охотники шли по её следу, а единственная дорога пролегала через глухую стену. Маша сосредоточилась, по стене зазмеилась трещина. Ещё немного, и она проскользнёт! Совсем близко послышались голоса, или то, что Маша по привычке называла голосами. Трещина в стене защиты превратилась в узкий проход, и женщина скользнула внутрь, не забыв затянуть за собой вход в убежище. Теперь можно передохнуть несколько минут. Охотники так плотно ставили защиту, что все её силы ушли на то, чтобы найти крохотный кусочек безопасного пространства на время сеанса. Маша создала часы и повесила их на стену. Оставалось несколько минут. За это время можно создать нужный фон. Она не хотела привыкать к серой пустоте виртуала. Маша принялась за работу и сделала точную копию их с Егором гостиной. Теперь можно и собой заняться. Выросшее посреди стены зеркало отразило напряжённую рысь. В этом облике удобнее всего спасаться от охотников, но теперь нужно вернуться к своей человеческой внешности. Она преобразилась в стройную шатенку двадцати восьми лет и взглянула на часы: осталось десять секунд.
Внезапно мощный удар сотряс стены гостиной. Охотники всё-таки нашли её и теперь пытались пробить защиту. Передняя стена исчезла, на её месте появился экран. А на экране — лицо Егора:
— Ну, здравствуй, родная моя!
— Здравствуй, Егорушка! — облегчённо выдохнула Маша…
…Егор сидел, как на иголках. Сменщик всё не уходил. Он возился со своей коллекцией старых газетных вырезок, открепляя их от стены, чтобы освободить место для новой статьи, которую купил на последнюю зарплату. Егор никогда не понимал этого нового повального увлечения, охватившего не только надзирателей, но и изрядную часть земного населения. Старые, пожелтевшие, а иногда и полуистлевшие газетные вырезки, в которых описывались будущие поселения на Луне, стоили бешеных денег. «Медовый месяц на Луне», — гласил заголовок газетной статьи, датированной две тысячи десятым годом. «Да уж, такой медовый…» — подумал Егор и, нажав на кнопку коммуникационного пульта, убрал плотность стен, создав эффект прозрачности. Вокруг расстилался унылый лунный пейзаж. Купол химического завода, купол кладбища ядерных отходов, которые после подписания всех мораториев были захоронены на Луне. Купола поменьше: лаборатория ядерной физики, большой адронный коллайдер и криогенное хранилище или, как его называли в народе, «морозилка», из-за которой Егор приехал сюда. «Морозилка» была самым большим зданием на Луне и представляла собой склад, от пола до потолка застроенный криогенными камерами.
Сменщик вышел, и Егор бросился к компьютеру. До сеанса оставалось всего несколько секунд. Егор достал из кармана флешку с программным обеспечением, за которое выложил бешеные деньги на чёрном рынке. Программа пробивала тюремную защиту и создавала локальную, полностью защищённую сеть для свиданий с заключёнными, блокируя все посторонние выходы и входы. Правда, лишь на пять-шесть минут, но это лучше, чем одно свидание раз в месяц, разрешённое законом. Егор затаил дыхание — на мониторе появилась их с Машей гостиная. В центре комнаты стояло зелёное плюшевое кресло, в нём уютно свернулась клубочком Маша, освещённая мягким светом торшера. Внезапно изображение Маши слегка расплылось, цвета поблекли и потекли.
— Что случилось? — испугался Егор и посмотрел на индикатор постороннего проникновения — окошко, которое обычно показывало, что сеть взломана тюремными сторожевыми программами. Но окно не изменило безмятежный голубой цвет на опасный красный, значит, взлом произошёл со стороны Маши. Но кто мог это сделать? У заключённых нет доступа к внешним программам! Маша нервно оглянулась. В стене гостиной появилась тоненькая трещина, к ней приник злой, насмешливый глаз Хэнка — главного Охотника. За его спиной повизгивала в нетерпении разномастная толпа. Они давно догадались, что она, Маша, задумала, и понимали, что у неё это получится. Охотники знати всё: что её муж Егор продал дом, опустошил банковский счёт со скромным наследством родителей и ещё влез в долги, чтобы сделать новый биометрический паспорт на чужое имя. Ему пришлось пройти через операцию по пересадке глаз, потому что в паспорте отображался уникальный рисунок сетчатки, сменить кожу на пальцах и ладонях и ещё пройти ряд пластических операций, полностью изменив лицо. Потом он долго проходил всяческие проверки, которые устраивала служба тюремной безопасности, закончил курсы охранников и, наконец, оказался на Луне в качестве надзирателя. Работа надзирателей была нервной и утомительной. Заключённые то и дело пытались вырваться из замкнутой тюремной сети и уйти в сеть глобальную. Родственники и друзья заключённых нанимали лучших хакеров, которые взламывали тюремный вирт, устраивая внеплановые свидания. Но оплачивалась работа надзирателей очень хорошо. Управление тюремной системы не экономило на зарплатах работников.