Страница 32 из 147
Дьяконисса объявила о приходе Веландер. Серионезе распорядилась, чтобы прислужница поставила один из табуретов справа от нее, а затем пригласила Терикель. Та вошла, быстрым взглядом окинула помещение, отмечая новшества, а затем остановилась перед каменным кубом и скрестила на груди руки.
– Достопочтенная сестра, это дисциплинарное слушание, – предупредила ее Серионезе. – Твоя высокомерная манера держаться…
– Достопочтенная Старейшина, если ты снимешь охранное заклятие со своего стола и отдашь мне все деньги, я подпишу указы о поставлении в священницы для всех твоих дьяконисс. В противном случае орден умрет вместе с последней из нас, и ты никогда не будешь править ни одной другой священницей, кроме достопочтенной Веландер.
– Ты угрожаешь…
– Конечно. Я также подозреваю, что губернатор перенесет свое покровительство на орден Блуторикс, поскольку местный патриарх имеет власть ставить новых священников. Пять священников имеют право избирать патриарха, а кроме того, у них, похоже, есть будущее – а сказать то же об Ордене Метрологов вряд ли будет возможно, если ты не начнешь демонстрировать заметные улучшения в поведении и базовых установках.
Серионезе имела опыт в подчинении противным ей приказам, но не научилась настаивать на своих взглядах. Слушая Терикель, она белела, пока не обрела меловой цвет лица, а ее разум тем временем искал лазейку, позволявшую обыграть Терикель.
– Достопочтенная Веландер, составьте шесть указов о поставлении новых священниц и подпишите их, – прошипела Серионезе сквозь стиснутые зубы. – Пустые бланки лежат на нижней полке, слева от меня.
Затем она встала и подошла к каменному кубу, сняла с него чаши и кувшин, положила ладонь на поверхность, медленно постукивая кончиками пальцев. Вокруг ее ладони появились красные искры и завитки, которые обвивали ее руку вплоть до запястья, а затем раздался глухой щелчок. Тяжелая каменная крышка приподнялась, внутри оказались два золотых кубка, церемониальная лампа и простой мешочек, служивший кошельком для монет. Серионезе подула на руку, собирая энергию в ладони, а потом просунула руку внутрь. Охранное заклятие распознало хозяйку, позволяя ей извлечь кошелек наружу.
– Здесь пятьдесят один золотой циркар, – выдавила Серионезе.
– Я напишу тебе расписку.
– Я лишу тебя сана прежде, чем высохнут чернила на указах о поставлении!
– Ну, понимаешь, это тебе не под силу. Лишение сана – серьезное дело. Это требует согласия большинства членов Совета…
– У меня есть такое большинство!
– …обладающих не менее чем пятнадцатилетним стажем пребывания в нем. Совет может сместить Старейшину до статуса Стремящейся, но лишить сана или даже изменить правила лишения сана нельзя без согласия большинства старших членов Совета. Как ни странно, наказание за сексуальные нарушения находятся в компетенции ныне правящей Старейшины, так что ты можешь свободно принимать любые решения по этому поводу.
В уединении маленькой комнатки в таверне «Мидвэй» Ларон выдохнул в чашу черного стекла немного заново накопленной эфирной энергии, а затем осторожно прикрыл содержимое чаши зеленым каменным «глазом». Почти сразу застывшее маленькое лицо-маска проступило внутри сферы сквозь зеленую тень и внимательно взглянуло на вопрошающего.
– Ларон, ты опять вызываешь меня, – произнесла девочка-страж.
– Мы достигли Гелиона! У меня полно еды, я был на рынке. Ты и представить себе не можешь, что я там нашел.
– Я не умею представлять то, чего не знаю, это правда.
– Это кое-что для тебя.
– Для меня? Огромное тебе спасибо.
Ее голос был лишен интонации, но кто знает о чувствах стражей? Ларон приоткрыл створки окна и вынес эфирную конструкцию на свежий воздух.
– Что ты видишь? – спросил он.
– Только тебя. Расплывчато, словно ты отошел далеко.
– А теперь?
Он поместил перед лицом девочки странную трубу, и из глубины зеленой сферы вдруг раздался не то вздох, не то приглушенный возглас плененного существа:
– О! Да! Картина. Ты показываешь мне… картину.
Ларон не выдал своего разочарования. Страж не мог знать о том, что находилось вне сферы.
– На рынке я нашел стеклянные линзы и другие детали для специального устройства, позволяющего разглядеть удаленные предметы, – терпеливо объяснял Ларон. – Пришлось около часа заниматься их сборкой, учитывая кривизну сферы. То, что ты видишь, не картина, а реальный мир.
– О! Как красиво, восхитительно, – ровным голосом проговорила девочка-страж.
– Я пока не могу извлечь тебя из сферы-оракула, но по крайней мере, могу приоткрыть для твоей души окно в окружающий мир. Вскоре ты будешь свободна, обещаю тебе.
– Что значит «свободна»?
Ларон убрал трубу, чтобы смотреть в лицо девочки, присел рядом со сферой и снял шляпу-треуголку. Затем он медленно размотал платок, повязанный вокруг головы, и коснулся чего-то невидимого в центре лба. В воздухе возникла серебристая пыль. Извиваясь тонкими клубами, она поднялась и растворилась в волосах вампира. И тогда стало видно, что в центре его лба находится крошечная фиолетовая сфера, отливающая металлическим блеском; ее удерживали три когтя.
Ларон поднял руку ко лбу и притронулся к собственной сфере-оракулу.
– Девять, я свободен, даже несмотря на то что я все еще здесь, – торжественно произнес он.
На следующее утро достопочтенная Старейшина Серионезе сидела у себя в кабинете, размышляя о своем положении. Продажа всего запаса вина из погребов миссии вернула пять циркаров в ее казну, а мастера, присланные губернатором, уже трудились над превращением святилища в храм. Таким образом, помимо личного унижения, уход Терикель не принес ей никакого серьезного ущерба. Как и Банзало, Серионезе отлично видела возможности, открывающиеся перед ней после разрушения Тореи.
– Маленькая лужа, но зато моя собственная, – пробормотала Серионезе, рассматривая полку с книгами и свитками, а затем перевела взгляд к окну и посмотрела на раскинувшийся пейзаж.
Из ее окна открывался вид на виноградники, покрывающие склон горы, на овец, пасущихся в полях пониже, а также на извилистую тропу, ведущую в порт Дорожный. Ордену Метрологов принадлежали виноградники и винные погреба, что делало его важным центром экономической жизни Гелиона. Серионезе подалась вперед. Она заметила на крутом склоне быстро передвигающегося человека. Старейшина взяла подзорную трубу и решила присмотреться к гостю. Он был одет как купец с Акремы, но не имел обычных сумок с образцами товаров. Это могло означать, что он совсем беден, однако одежда пришельца выглядела добротной, хорошо сшитой и довольно дорогой. Значит, наоборот, очень богатый купец, который не опускается до того, чтобы таскать с собой сумки с образцами товаров. Серионезе быстро осмотрела кабинет, поправила то, что показалось ей недостаточно аккуратно расставленным, выбрала на полке увесистый том о выработке эфирной энергии и присела на скамью у окна, словно давно погрузилась в чтение. Вскоре перед ней предстала дьяконисса, объявившая, что прибыл купец Ровал и просит об аудиенции.
Следом за ней появился и сам гость – мужчина лет тридцати с небольшим, с такой короткой стрижкой, что голова его казалась почти обритой. Когда он снял дорожный плащ, то стал скорее походить на воина, чем на процветающего и начинающего полнеть купца. На пальцах его сверкнули два серебряных кольца: одно гладкое, другое с гравировкой.
– Прошу вас, говорите коротко, я очень занята, – обратилась к нему Серионезе на безупречном диомеданском языке.
Мужчина на мгновение прищурился, а потом широко улыбнулся:
– Приветствую вас, молодая, но достопочтенная Старейшина Серионезе, и мои поздравления: ваш диомеданский прекрасно звучит. Это действительно впечатляет.
Ровал был осведомлен о перевороте, ему сообщила о новой хозяйке дьяконисса, которая провела его в кабинет, так что теперь он на ходу продумывал новую стратегию поведения, а потому немного затягивал начало разговора.