Путешествие «Лунной тени»

«Нам кажется, что командующий армией Варсоврана Ралзак обладает оружием такой силы, что ни один город, ни одна армия не сможет ему противостоять», – сообщали авторы послания в заключение.

«Полное уничтожение без надежды на спасение представляется менее разумным, чем покорение силе с мыслью о том, что дни Варсоврана когда-нибудь завершатся. Наш орден может продолжать свою деятельность в тайне, пока не вернутся более просвещенные времена и…»

На этом месте стояла небольшая клякса, словно рука писавшего дрогнула, а затем текст продолжался:

«Мы только что видели пятую стену огня над городом, она почти достигла внешней городской стены. Огонь обрушился с неба в восемь часов утра, по форме он напоминал полукружие или овальный фронтон величиной в полмили, который изогнулся над центром Ларментеля, проливая пламя на останки города, уничтожая все, что еще уцелело. Потом он прокатился волной назад, от окраин к центру. От центра до внешних стен он прошел за мгновение, которое нужно на единый вздох, при этом прокатился гул, подобный грому. Степень уничтожения была такой же, как прежде. Делайте, что сочтете нужным, но остановите этот кошмар. Мы отправляем птицу с этим посланием, а когда сумеем, пришлем новые сведения.

Достопочтенный Дереми и достопочтенный Троландик».

Феран еще раз внимательно перечитал цифры и даты пяти испытаний нового оружия Варсоврана, произведенных за последние 120 дней. Его заинтересовало упоминание о рыбе в пруду, которая не обуглилась. Он внимательнее осмотрел послание. Кроме основного текста, другой рукой, изящным почерком там было написано название местной таверны «Штормовая гавань» и сбоку: «после заката».

Феран задумчиво посмотрел сквозь окно каюты на здания порта. Если оружие будет применено против Зантрии, «Полет стрелы» вместе с экипажем сможет лечь на дно, воздуха в спасательной лодке хватит как минимум на шесть часов. Проблема лишь в том, что шхуне нужно несколько минут, чтобы затонуть, а оружие уничтожит порт за несколько секунд.

– С другой стороны… – пробормотал Феран себе под нос, а затем вышел на палубу.

– Норриэйв, я хочу, чтобы… э-э-э… «Полет стрелы» завтра утром прошел испытание на погружение, – заявил он боцману.

– Прямо здесь, сэр? В порту?

– Всего лишь небольшая тренировка, полное погружение не требуется. Завтра утром, на рассвете, поставь несколько человек охраны, упакуй все, что не должно промокнуть, и, скажем, в семь часов поставь судно с опущенными мачтами в районе глубокой воды.

– Здесь есть глубокое место примерно в ста ярдах от пирса. Его используют большие корабли для якорной стоянки.

– Отлично, это подойдет. Мы пробудем там в полной готовности, пока я не отдам приказ возвращаться к причалу. Никто не узнает нашу тайну, пока мы не откроем нижние люки, а мы этого делать не станем.

– Хорошо, сэр. Хуже всего проводить учение в случае настоящей тревоги.

– Именно так, Норриэйв, именно так.

Глава 2

ПУТЕШЕСТВИЕ К ГЕЛИОНУ

В полдень того же дня Веландер предстала во внутреннем святилище, где начиналось ее пятидневное бдение и пост – испытание, которое докажет, что она готова стать священницей. Это казалось заманчивым и прекрасным, но она не могла скрыть от самой себя, что в новом статусе ее привлекало и отсутствие мужчин, в частности моряков, а еще точнее – Ферана.

– «Полет стрелы» уже отправится в путь, когда ты примешь посвящение, – сказала Терикель, расчесывая и заплетая волосы послушницы.

– Хорошо, – выдохнула Веландер, не желая даже слышать название шхуны.

– Не понимаю, почему ты так враждебно настроена по отношению к Ферану.

– Он мужчина, – коротко ответила Веландер. – Все страдание, муки и потери в моей жизни исходили от мужчин.

– Не все мужчины в этом виноваты.

– Но мучили меня именно мужчины! – воскликнула Веландер. Ее раздражала симпатия Терикель к представителям того же вида, к которому относился Феран.

Она стояла на пороге посвящение, но все еще нуждалась в поддержке и ободрении со стороны наставницы и исповедницы.

Примерно в полдень Ларон зашел в таверну неподалеку от территории, принадлежавшей храму. Один из самых больших и приятных районов Зантрии располагался на вершине центрального холма. Оттуда открывался прекрасный вид на город, улицы продувались легким морским ветерком. Вампир делал вид, что прихлебывает из оловянного кубка, хотя на самом деле лишь смачивал губы. Вошел один из стражников храма, он, неспешно огибая столики, прошел туда, где сидел Ларон.

– Могу я сесть здесь? – спросил стражник.

– Нет, – Ларон с вызовом посмотрел ему в глаза, чуть обнажив клыки.

Стражник невольно шагнул назад, но потом собрался с духом:

– А если я назову имя Друскарл, может, вы разрешите?

– Вы Гаррик, не так ли?

– Ну.

– Садись.

Стражник придвинул стул, устроился за столом и заказал кружку эля. Когда они остались наедине, Ларон звякнул спрятанным в складках одежды кошельком.

– Пятьдесят циркаров, – заявил Гаррик.

– Сорок, – твердо ответил Ларон. – Друскарл уже дал тебе десять.

– Пятьдесят или ничего.

– Тогда ничего.

– Я могу выдать тебя, – предупредил стражник.

– Попробуй, – мягко отозвался Ларон.

– Да ты всего лишь мальчишка.

– Я мальчишка, которому подчиняются многие очень важные люди. А еще я мальчишка, который ищет менее жадного партнера, – Ларон встал. – А теперь прошу извинить меня…

– Постой! – стражник тоже поднялся со стула. – Слушай, я должен оказаться как можно дальше от Тореи, когда ее захватит Варсовран.

– Я знаю. Ты не в первый раз предаешь. Именно поэтому мне тебя рекомендовали, и именно поэтому я решил обратиться с предложением к тебе.

– Сорок циркаров едва покроют дорогу до Акремы.

– А там ты сможешь поступить на службу наемником и начать жизнь заново, с десятью золотыми циркарами в кармане. «Белая волна» отплывает сегодня ночью, когда закончится твоя смена. Капитана попросили дождаться, но ты должен исчезнуть до того, как поднимется крик и шум, вызванный моим появлением.

Голова Гаррика склонилась, он закрыл лицо руками. После короткой внутренней борьбы стражник кивнул:

– Идет, сорок циркаров.

Через пять дней без еды, на одной воде, Веландер чувствовала постоянную слабость и головокружение, но сохраняла поразительный самоконтроль. В полдень Спрашивающая ввела ее во внутреннее святилище храма, там они предались медитации, продлившейся около двух часов. Затем вошли члены Совета и подвергли девушку самому жесткому и почти агрессивному допросу, проверяя знание теории, испытывая ее убежденность и преданность ордену. Веландер ощущала, как постепенно закипает гнев, как истощаются силы, но все же не сломалась. Наконец девушку оставили в одиночестве, чтобы она снова погрузилась в медитативное состояние, пока Совет будет обсуждать ее кандидатуру.

Веландер слышала звон колокола, доносившийся из гавани. Это означало, что наступил час прилива. Доносились сигналы с кораблей, входивших в порт один за другим. «Неуклонный успех», «Белая волна» и «Блестящий бросок» дали знать о своем появлении, но не слышалось сигналов об отправлении кораблей. Она знала, что «Полет стрелы» отплывет следующим утром. Значит, Феран все еще здесь. После эмоциональной встряски, устроенной Старейшинами, даже компания капитана казалась Веландер вполне приятной. Вероятно, они с Терикель могли бы пойти в порт и попрощаться. В конце концов, они, как две священницы, имеют право поблагодарить моряков за помощь в изучении диомеданского языка. Впрочем, Веландер чувствовала такую слабость, что едва ли смогла бы пройти три мили, отделявшие храм от морского берега. Она решила, пусть и неохотно, что нужно пересилить себя и пойти в порт, по крайней мере это будет приятно Терикель.

Когда день клонился к вечеру, Веландер вывели на площадь перед храмом. В центре площади находился огромный очаг из черного камня, по форме напоминавший когтистую лапу. Уже лежала груда валежника. Все священницы и ученицы собрались на каменных ступенях, чтобы наблюдать, как Веландер начнет последнее испытание. Терикель в этот момент находилась в маленькой Капелле Бодрствования, построенной ниже по склону холма. Когда солнце коснулось линии горизонта, отмечая конец дня, из внешнего святилища раздался громкий и торжественный голос труб. Веландер зажгла факел от вечного огня, горевшего в очаге храма, и прошла к центру площади, чтобы поджечь валежник. Яркий огонь в огромном черном очаге символизировал свет знаний, рассеивающий и изгоняющий тьму. Валежник напоминал, что знание должно быть прочным и крепким, иначе оно улетучится так же быстро, как сгорает сухой хворост. Если она сможет поддерживать огонь на протяжении ночи, с рассветом станет «достопочтенной Веландер». Собравшиеся медленно разошлись, оставив девушку в одиночестве.