Путешествие «Лунной тени»

Он покосился на видимую за окном цитадель в гавани Диомеды, где горели многочисленные лампы.

– Серебряная смерть, приказываю тебе уничтожить моих врагов в цитадели на острове! – выкрикнул Феран, указывая на цель.

Уэнсомер ахнула, чуть не воскликнув «Нет!», но в последний момент сумела удержаться: риск был слишком велик. Как ни жаль ей защитников цитадели, там всего восемьсот человек – намного меньше, чем в гарнизоне Гелиона. Шла война, и выбор стоял слишком простой и грубый: восемьсот человек или целый мир. Она не прервала своих колдовских движений, следуя ритму все длящихся и длящихся аплодисментов, хотя дыхание у нее перехватило от ужаса.

– Это действие находится на пределе моих возможностей, – предупредила Серебряная смерть.

– Делай то, что я сказал!

– Мы все хотим посмотреть на это, – промурлыкала Уэнсомер.

Феран прошел к ближайшему балкону, жестом приказывая всем, кто стоял на его пути, расступиться. Придворные хлопали и хлопали, как заводные игрушки. Феран встряхнул головой, словно на мгновение пробудился от сна. Он стоял на балконе, на него лил дождь. Он насквозь промок. Как долго он здесь находится. Он развернулся и поспешил внутрь. Все собравшиеся хлопали в ладоши, как завороженные. Лица их выражали бессмысленный восторг. Теперь уже можно было ясно различить и Друскарла, и Серебряную смерть. Танцовщица исчезла.

Предательство! Это слово пронзило разум Ферана. Заклинание, чары! Все придворные попали под их воздействие. Фортерон, черт побери… Но Фортерон был тут же, хлопал, как и все, с неестественным энтузиазмом, в глазах стояла пустота. Но Серебряная смерть должна была защищать его от любых заговоров и заклинаний. Как эта женщина сумела преодолеть барьер? И тут он догадался. Она не нападала на него впрямую, она использовала танец, чтобы очаровать его. Она никому не собиралась причинять вред. Вот это и помогло ей не навлечь на себя стремительный и смертоносный ответ его магического слуги.

Какова бы ни была природа заклинания, оно оказалось необыкновенно хрупким. Любой случайный шум или резкое движение могли разрушить его. Феран осторожно, бочком двинулся к ближайшей двери, шаг за шагом, тихо ступая к спасению, стараясь двигаться в ритме бесконечных аплодисментов. Он взял за руку Такерама, увлекая его за собой, и покинул зал. Они все еще хлопали. Феран ударил Такерама по лицу, освобождая из колдовского плена.

– Принеси мне тот костюм из кожи, – приказал Феран, торопливо спускаясь вместе со своим честолюбивым порученцем вниз по лестнице. – Возьми двадцать пехотинцев, заберите мою скоростную лодку – она лежит во дворе, все это доставить к мосту Эспланады! Бегом! Остальным окружить дворец. Никого не выпускать! Затем направить отряд к дому той женщины, которая только что танцевала передо мной. Убить ее на месте!

Из своего темного, эфирного мира Веландер видела вспышку нового огненного круга – для нее это было пятно оранжевого свечения. На этот раз она знала, что рядом расположен большой город; она различала густую сеть эфирной магии: заклинаний, работающих механизмов, магических стражей и посланцев. Теперь мир окончательно погибнет. Она чувствовала, как исчезает здравый смысл бытия, как угасает тонкая световая ось, позволяющая ей сохранять подобие призрачной жизни. Все погрузится во тьму, в небытие. Вскоре все закончится. И это станет облегчением.

Друскарл очнулся на полу рядом с троном. Он невольно потянулся рукой к мошонке. Гениталии были на месте. Он отчетливо помнил все, что происходило с момента, когда Феран ударил его кинжалом и облачил в Серебряную смерть. Танец Уэнсомер ничего не значил для него, но теперь он начинал осознавать, что женщине удалось каким-то образом провести Ферана. Придворные все еще ритмично хлопали в ладоши. Они находились пол влиянием неизвестного Друскарлу заклятия – столь тонкого и изысканно сотканного и в то же время столь мощного, что оно смогло ускользнуть от внимания Серебряной смерти.

Медленно, очень медленно, Друскарл отполз в тень, падавшую от трона. Два безмолвных, сокрушительных удара – и акремский слуга без чувств повалился на пол, а несколько секунд спустя Друскарл ушел из зала в его одежде и с подносом в руках Еще минута – и бывший евнух покинул дворец и растворился в сумраке и пелене дождя. А еще через минуту ворота за его спиной заперли стражники.

К тому времени когда Феран и его пехотинцы покинули дворец, заклинание Уэнсомер ослабело и придворные постепенно начали приходить в себя, испытывая смятение и растерянность. Феран и Серебряная смерть исчезли. Танцовщица тоже.

– Превосходный танец, – заметил Фортерон, обращаясь к Сайрет. – Очевидно, маленькая чертовка не стала ждать приглашения на представление иного рода.

В этот момент один из помощников Фортерона буквально ворвался в зал, поклонился и поспешил к адмиралу.

– Мой господин, вы кое-что должны знать, – прошептал он, быстро опускаясь на одно колено.

Уэнсомер стояла на балконе самой высокой башни своей виллы. Она лихорадочно обдумывала сложившуюся ситуацию, потому что решение нужно было принимать как можно быстрее – включая и варианты, которые еще несколько минут назад она отвергла бы как недопустимые с моральной точки зрения. Капли дождя ударяли по ее коже, проникая сквозь прозрачный костюм, она торопливо выдохнула в ладони немного эфирной энергии. Светящиеся завитки потянулись кверху, принимая форму длинных, утонченных копий. Это было трудное и выматывающее заклинание. Каждое копье вытянулось метров на тридцать, когда она приступила ко второй части: превращению их в твердые предметы. Основания копий сформировались в виде гарды с ремнями и рукоятками. Постепенно копья превратились в крылья, а Уэнсомер приобрела облик слабо мерцающего контура, состоящего из чистой энергии и плазмы.

И тогда она прыгнула с балкона и резко нырнула вниз, но потом набрала скорость и стала подниматься, беззвучно скользя над темным городом. В Диомеде и в лучшие времена по ночам зажигали факелы лишь на углах нескольких крупнейших улиц, а сейчас под затяжным дождем, город оставался черным. Лишь горел сигнальный огонь маяка.

Мрачные тени куполов, башен, верхушек деревьев и шпилей проплывали внизу, а она летела сквозь клубы дыма, к которым примешивались запахи сожженного масла и горелого жира с кухонь. Внезапно раздался тонкий, пронзительный крик человека, зачем-то взглянувшего вверх и заметившего пролетавшую Уэнсомер. Навстречу ей бросилось нечто маленькое, но тут же существо сменило траекторию и исчезло в сгущающейся темноте. Уэнсомер поняла, что начала терять ориентацию в пространстве. Снова перед ее глазами появился маяк, затем она вгляделась в обширный простор океана, заметила освещенные окна островной цитадели и бледные огни трех патрульных галер в порту. Ждать оставалось недолго, но встречный ветер и непрерывный дождь тянули ее вниз. Наконец она отыскала яркий свет лампы, оставленной в одной из башен-близнецов ее виллы.

Уэнсомер развернула крылья и через некоторое время опустилась босыми ногами на мокрые камни плоской крыши башни. Навстречу ей бросился Ларон.

– Серебряная смерть запущена, – сообщила Уэнсомер.

– Хорошо, хорошо, «Лунная тень» уже на месте, нам надо только забрать Девять и…

– Но ее направили не на Гелион, а на цитадель! – перебила его Уэнсомер. – Возьми с собой Девять, поспеши и еще – забери тот маленький лук из моей солнечной комнаты, и мед! Захвати кувшин моего самого крепкого меда!

Уэнсомер осталась под дождем, так и не сняв танцевальный костюм. Ларон вскоре вернулся вместе с Девять, кувшином меда и луком.

– Вылей содержимое кувшина мне в рот, – распорядилась Уэнсомер, клацая зубами от холода. – У меня руки заняты.

– Ты уверена, что стоит пить перед полетом? – с сомнением в голосе спросил Ларон, откупоривая кувшин.

– Черт побери, Ларон, по-моему, меня никто не сможет арестовать! Девять, садись мне на спину.

Девушке не нужно было повторять дважды. Ларон перекинул перевязь лука через плечо, а Девять тем временем подошла и обхватила колдунью руками за плечи, а ногами за талию. Ларон влил мед в рот Уэнсомер, и она сделала несколько жадных, больших глотков и закашлялась.