Страница 17 из 35
Здесь, на этой планете, нет ни жизни, ни ее следов… Но, может быть, здесь были следы Разума?.. И может быть, их удастся найти…
Утро, как всегда, вспыхнуло внезапно и мгновенно. Все было обычным, как всегда в последние десять лет, — мертвая пустыня, три цветные тени от каждого камня, пробы грунта, которые производил планетоход…
Вот получена команда на взлет. На панели «Микрона» виден световой сигнал о получении команды, сделан разворот к взлетной платформе, четко выполняется стартовая программа… Я точно знал, что будет в следующую минуту, и все происходило так, как я предполагал.
Почему-то на планетоходе сработала защита. От чего он защищался? Что угрожало ему?
И вот тут на сферический экран хлынуло что-то непонятное. Это не было видение «Микрона» — знакомая, надоевшая за многие месяцы планета возникла передо мной в каком-то неуловимо странном виде. Я словно видел ее с тысяч разных точек зрения одновременно. Какие-то отдельные части рельефа выделялись неестественно резко, другие почти полностью исчезали. Изображение дрожало, на нем возникали, черные пятна, оно тускнело, снова вспыхивало, шло волнами, искрами, брызгами… Почти ничего невозможно было понять, но улавливалось главное: размытый, неотчетливый контур нашего планетохода, который был виден одновременно сбоку, сзади, спереди, даже сверху, очевидно, с гребня холма…
От этого трехминутного изображения мучительно разболелась голова, как от попыток во что бы то ни стало понять то, чего понять невозможно.
Изображение постепенно тускнело и меркло — «Микрон» удалялся от планеты, и информация, которую он получил неизвестно от кого и нерасшифрованную отправил нам, кончалась… А потом кончилась и видеозапись.
Я сидел, обводя глазами погасшие стены и потолок, будто нужно было лишь получше напрячь зрение, чтобы снова увидеть… Но «Микрон» уже летел к другой звезде.
Я вздрогнул, услыхав щелкание двери. Димка, наш старший инженер-наблюдатель, вошел в просмотровую кабину. Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, но он уверенно подошел ко мне и опустился в соседнее кресло.
— Ты видел — эти роботы так и не узнали друг друга, — сказал он. Да, они слишком по-разному воспринимали мир… И все-таки мы должны были предвидеть… Ничего. Дело поправимое. Да ведь наверняка и они, — Димка кивком головы указал куда-то в потолок, — они тоже не спустят глаз с этой планеты. «Микрону» предстоит возвратиться туда. Теперь они никуда от нас не денутся…
Я вышел под холодное белое небо. С моря дул мокрый ветер. Голые деревья просвечивались насквозь, и за тощими ветвями виднелась чаша антенны, неподвижно глядевшая в небо, а за ней — решетчатая стрела маяка с толстостенным стеклянным баллоном на вершине. Дальше был пляж — желтый, сырой, нетронутый, около него нежно плескалась прозрачная ледяная вода.
А те, о ком мы совершенно ничего не знали — не знали, какие они, с чем придут и придут ли вообще, — они могли свалиться нам на голову с минуты на минуту…
1973, № 8
Брайн Олдис
У ИСТОКОВ БУДУЩЕГО
Рис. В. Карабута
Разговор о фантастике, о ее связях с будущим, начатый статьей А. Азимова «Фантастика — живая ветвь искусства» («ТМ» № 2 за 1973 год) и очерком Д. Пеева «Третье тысячелетие» (№ 2, 4 и 5 за 1973 год), продолжает Брайн Вильсон ОЛДИС — один из известнейших и популярнейших английских писателей-фантастов.
В 1960 году он был избран президентом Британской ассоциации научных фантастов. Его перу принадлежит более полутора десятков романов. Б. Олдис дважды лауреат премии «Хьюго» — высшей литературной премии для писателей-фантастов.
Произведения Брайна Олдиса неоднократно публиковались в советской печати.
Мне представляется, что два основных направления в научной фантастике суть следующие: фантастика, обращающаяся к технике, и фантастика, обращающаяся к невероятному. Я, правда, никогда не встречал именно такого деления, но не буду претендовать на приоритет. Эти два направления часто смешивают в одно целое, но различие становится очевидным, стоит только привести имена основоположников каждого — это Герберт Джордж Уэллс и Льюис Кэролл. (Мое собственное мнение таково, что вклад последнего в научную фантастику весомей.)
Современная научная фантастика — это именно та Страна Чудес, по которой путешествовала в свое время маленькая Алиса и по которой странствует ныне и современный читатель. Я лично больше люблю именно такую фантастику, предпочитая ее другой ветви, занимающейся в основном популяризацией науки.
К примеру, в рассказе Клиффорда Саймака «Схватка»[3] меня поразила одна фраза. По-моему, это типичная научная фантастика. Дело происходило следующим образом. На героя рассказа смотрит маленькая, похожая на крысу машинка. Казалось бы, ничего особенного, но… «у нее не было ни малейшего признака глаз, да и вообще лица, и тем не менее он знал, что на него пристально смотрят». Однако этот страшный маленький механизм вряд ли является иллюстрацией очередной научно-технической идеи. Скорее уж я склонен предположить, что образ этот навеян все тем же сюрреалистичным Чеширским Котом. Вы помните: «Алиса заметила странное явление в воздухе: сначала она была поражена, но, вглядевшись, поняла, что это ухмылка…»?
С другой стороны, в рассказе Айзека Азимова «Приход ночи»[4] читатель сталкивается с фантастической ситуацией, базирующейся на строго научных предположениях. Представители цивилизации, существенно отличной от нашей (планета имеет два солнца, ночь отсутствует длительный промежуток времени и т. д.), обсуждают формы, которые может принять жизнь на других планетах. И мы встречаем следующее высказывание: «Предположим, планета имеет только одно Солнце…» Следует пауза, затем докладчик добавляет: «Вряд ли есть вероятность найти там жизнь, разве что она не будет существенно зависеть от своего Солнца…»
Как видно, парадоксальные и неожиданные решения в фантастике можно найти, достаточно по-новому взглянуть на научные концепции.
Самые лучшие образцы научной фантастики убеждают нас, что этот род литературы для достижения требуемого эффекта не нуждается в рабской приверженности к точным данным науки. Скорее всего, основным компонентом научной фантастики является то, что уже доказало свою жизненность в литературе, — воображение… Но даже и у воображения должны быть свои границы.
Я недолюбливаю писателей-фантастов, чьи представления о собственно научной стороне изображаемого настолько поверхностны, что они полагают (встречаются и такие!), что Марс старше Земли, а между изобарой и простым баром разница только в ассортименте. Тем более достойны сожаления авторы, произведения которых часто представляют собой сухие выдержки из учебников.
По-видимому, то, что иные мыслители пытаются подать как различие двух культур — технической и гуманитарной, — является на самом деле бескультурьем. Вот что писал об этом Артур Кларк:
«Я не верю, что в действительности существуют две культуры; следует, на мой взгляд, лишь делать различие между культурой и ее имитацией. Человек, знающий пьесы Аристофана назубок, но понятия не имеющий о 2-м законе термодинамики, в моих глазах столь же невежествен, сколь невежествен специалист в области квантовой теории, всерьез полагающий, что купол Сикстинской капеллы расписан Ван-Гогом. Пожалуй, подобные крайности не существуют, но „отклонения“ имеют место. Я не взялся бы сегодня утверждать, что научная фантастика выполняет роль моста, связывающего подобные две „культуры“, но несомненен тот факт, что она выступает как один из таких мостов. Не сказал бы, что сейчас на этом мосту оживленное движение, но в будущем оно, несомненно, усилится».
Теперь мне хотелось бы вкратце остановиться на вопросе соотношения понятий «фантастика» и «будущее». Я рискну высказать несколько неожиданных, быть может, заявлений.
3
На русском языке рассказ опубликован под названием «Разведка».
4
На русском языке опубликован в сборнике «Путь марсиан».