Я чувствую тебя

– Лангуст для третьего стола готов уже три минуты. Что будем делать, Уго, подадим его холодным? Где они нашли тебя такого, на празднике котлет?

– Конечно, шеф. Сейчас добавлю гарнир за секунду… извините, шеф. Я отвлекся на минуту, – оправдывается Уго, крупные капли пота стекают по высокому лбу.

– Да неужели? Ты отвлекся? Не страшно, Уго, в «Макдоналдсе» всегда нужны хорошие парни, чтобы жарить картошку… и шевелись с карпаччо из тунца!

– Да, шеф, конечно, шеф!

– Альберто! Ты добавил слишком много соуса для этих гарганелли[26]. Поменьше, поменьше!

Он абсолютно такой, каким я помню его, даже еще немного увереннее в себе и внушительнее. Волосы мне кажутся темнее, челюсть более выражена, мышцы крепче – но, наверное, это просто мои фантазии. Что-то вроде галлюцинации.

Он пока еще не заметил меня, и это дает мне ощущение безопасности. Однако, как только его глаза встречаются с моими, ноги слабеют и начинают дрожать. По губам Леонардо пробегает улыбка, он идет мне навстречу широким шагом. Остаюсь в неподвижности, у меня нет сил, чтобы сделать малейшее движение. Вдыхаю, выдыхаю, вдыхаю.

Я ошеломлена, поражена, взбешена, сама не знаю, что чувствую. Губы не произносят ни одного слова, ни одного звука. На мгновение мне хочется взять тарелку и швырнуть в него в лучших традициях итальянских комедий и сразу же после этого повернуться и уйти. Прежде чем эта мысль смогла осуществится, Леонардо оказывается передо мной и останавливает меня рукой. Этого контакта достаточно, чтобы уничтожить окружающую меня реальность. Я забыла, насколько у него большие руки, какие они всегда горячие. Стараюсь освободиться от его хватки, но мне это не удается.

– Привет, – спокойно говорит он с вызывающей улыбкой, в глазах поблескивают странные огоньки. Морщинки вокруг глаз по-прежнему на своем месте, чтобы напомнить мне, насколько он сексапилен и потрясающе красив.

– Привет, – бурчу в ответ, разрываясь между злостью и недоверием. Мы не виделись три месяца, за это время я поставила под вопрос и построила заново всю мою жизнь кусочек за кусочком, а он встречает меня как ни в чем не бывало, с настолько искренним «привет», что это выглядит единственно возможной фразой для встречи. Неожиданная дрожь вдоль спины заставляет меня замереть, и я понимаю, что сжимаю кулаки до боли.

– В чем дело, удивлена? – спрашивает, вглядываясь в мое лицо.

– Конечно! – отвечаю, приподнимая подбородок.

– Ну, я тоже, – говорит он, скорее довольный, чем расстроенный.

Я вижу, как уголки его губ складываются в самодовольную улыбочку, и в отчаянии взрываюсь:

– Можно узнать, какого черта ты здесь делаешь?

– Скорее я должен задать тебе тот же самый вопрос, поскольку мы находимся в моем ресторане, – отвечает он с невинным видом, разводя руками.

Смотрю на него без слов. Никогда бы не подумала, что у Леонардо может быть ресторан в Риме. И уж тем более что в день своего рождения я окажусь именно в нем.

– Это моя основная база, когда я не путешествую по миру. Возможно, я никогда не рассказывал тебе об этом…

С моих губ срывается бессвязный звук. Качаю головой, стараясь успокоиться, но это не просто. А он смотрит на меня, как на неожиданный приятный сюрприз.

– Я видел, как ты вошла. Знаешь, иногда мне нравится стоять в дверях, чтобы посмотреть, что происходит в зале…

Леонардо берет меня за талию и сдвигает в сторону, чтобы пропустить двух своих ассистентов, улыбается:

– Я не мог позволить тебе уйти просто так… сюда тебя привела судьба.

– Да неужели? И зачем же, объясни! – говорю уничтожающим тоном.

– Ну откуда же я знаю, – он пожимает плечами, смеясь. Я начинаю терять остатки самоконтроля, которые, надеюсь, еще у меня остались. – Может быть, это какая-то шутка. Но к подобной иронии судьбы стоит прислушаться, не думаешь?

– Боже ты мой! – мне хочется орать от злости. – Что ты находишь в этом такого смешного? – кричу, уже не в силах сдерживаться. – Ты можешь себе представить, насколько мне было плохо по твоей вине? Хотя бы слабое представление о тех разрушительных днях, которые я провела, стараясь забыть о тебе и убедить себя, что это было просто ошибкой? А ты мне говоришь о судьбе… Знаешь что, Леонардо? Иди ты к чертовой матери, а заодно и судьба, и это место, и особенно я – за то, что пришла сюда!

Я не могу остановиться. Не могу и не хочу контролировать эту вспышку гнева, и мне наплевать на поваров, которые смотрят на меня, не веря своим глазам, удивленные моими криками. Леонардо отходит на шаг, будто испуганный, но сразу же берет меня за руку и тащит за собой за небольшую дверь справа от нас, вталкивая в темную узкую кладовую.

– Элена, успокойся, пожалуйста, – он поворачивается ко мне, настолько близко, что я слышу запах его кожи и дыхание, отдающее бренди. – Ты устроила спектакль перед всеми.

Останавливаю на нем горящий взгляд:

– Да мне наплевать!

– Мы можем поговорить спокойно?

– Нет, Леонардо, я с тобой разговаривать не собираюсь, не хочу слышать, что ты собираешься мне сказать, и мне нечего…

Прежде чем я закончила фразу, Леонардо закрывает мне рот рукой, и без предупреждения его губы касаются моих. Он целует меня, будто это самая нормальная вещь на свете. Я обезоружена, но все же нахожу в себе силы оторваться от его ищущих губ и залепить ему пощечину.

Леонардо улыбается, потирая горящую щеку рукой.

– Мне тебя не хватало, – шепчет, – ты такая же вкусная, как всегда.

Смотрю на него без слов. Ему меня не хватало?

– Хочу сообщить тебе, если ты не догадываешься, что теперь у меня другой! – говорю решительным и ядовитым тоном.

– Мне очень жаль, Элена, – продолжает он.

– Чего же тебе жаль? – спрашиваю. Конечно, это его обычный стиль решения проблем: ему жаль, а я провела три месяца в слезах.

– Мне жаль, Элена, как все закончилось между нами.

Он смотрит на меня искренним прямым взглядом. Потом наступает внезапное молчание. Я ошеломлена, не думала, что он до сих пор имеет такое воздействие на меня. Чувствую его руку на браслете, подаренном Филиппо. В горле комок, голос срывается на шепот:

– Отлично. Твои извинения – лучший подарок ко дню рождения, который я могла ожидать, – заключаю и выхожу, не оборачиваясь.

Возвращаюсь к столу бледная и ошеломленная, неся секрет, которым не могу ни с кем поделиться. С усилием стараюсь делать вид, что ничего не происходит, и демонстрирую энтузиазм по поводу сорбетто[27] из лимона и жасмина, который нам только что подали. Филиппо спрашивает, все ли со мной в порядке, поскольку я так долго была в туалете, и я отвечаю с натянутой улыбкой, что все отлично. Это первая ложь моего тридцать первого года жизни.

Едем вместе с Филиппо домой в такси. В моей голове безостановочный водоворот мыслей. Какую дьявольскую шутку сыграла со мной судьба? Все было так хорошо… мне казалось, что я начала новую жизнь, наконец-то поняла, что такое любовь. Почему Леонардо должен был вернуться и внести хаос, когда я уже навела порядок? Я ненавижу его за то, что он появился таким абсурдным образом. И ненавижу себя за то, что пошла на кухню, поддавшись соблазну узнать больше.

Вот мы приезжаем на спокойную зеленую улочку, где живем. И пока достаю ключи из сумки и передаю их Филиппо, думаю, что, когда мы войдем внутрь, я зажгу свечи, открою бутылку вина для специальных случаев и найду подходящую музыку, чтобы удалить из памяти последние следы прошлого. Пусть оставшийся вечер будет посвящен только мне и мужчине, который сейчас открывает дверь. Мужчине, которого я люблю.

Пока я открываю бутылку «Massetto dell’Ornelaia»[28], Филиппо расслабляется на диване, рубашка полностью расстегнута на груди. Я подхожу к нему с двумя бокалами, опускаю их на столик. Соблазнительно улыбаясь, снимаю босоножки и опускаюсь на колени, глядя ему в глаза. Это мужчина моей жизни… Голос Мины[29] глухо отдается в колонках. Напевая вполголоса, целую его в щеку, затем в шею, покрываю поцелуями грудь.

26

Гарганелли (итал. garganelli) – тип макаронных изделий, в форме свернутых в трубочку квадратов пасты.

27

Сорбетто (итал. sorbetto) – замороженный десерт из фруктового сока с добавлением алкоголя.

28

Массетто делл-Орнелайа (итал. Мassetto dell’Ornelaia) – ценное красное вино типа мерло, происхождением из небольшого виноградника Орнелайа, в Тоскане.

29

Мина (итал. Mina) – сценический псевдоним певицы Мины Маццини, популярной в 60–80-е годы.