Страница 4 из 11
– У нас великая радость, достойнейшие асуры! – заторопился объяснить Бакхи. – Наш повелитель Сандро Урия пришел в себя! К сожалению, после длительной комы он не совсем понимает, кто он и что происходит. Мы с Ситой собирались препроводить его в каюту. А потом мы бы погрузились в сон, согласно договору.
Заметив, что я хочу высказаться, Сита зашептала:
– Умоляю, не спорьте с асурами! На мироходе они в своем праве! Они не посмотрят, беден ты или богат, знатен или сир. Они вольны выкинуть за борт, в дыхание Брахмы, любого! И никто-никто не сможет тебя найти и спасти!
– Наш раджа, – сказал другой член команды, – не разделяет горести и радости пассажиров. Единственное, что его заботит, – безопасность мирохода. Глупость и беспечность пассажиров – вот главные причины катастроф, которые случаются с мироходами.
– Пассажиры всегда суют свой нос куда не следует, – добавил третий, не сводя глаз с Ситы. – И некоторые из них не добираются до пункта назначения.
– Мы уже уходим, почтенные асуры, – Бакхи вцепился клешней в мою «ночнушку» так, что тонкая ткань затрещала. – Мы трижды просим прощения за ненарочное нарушение договора.
Космонавты-асуры мастеровито разлетелись в стороны, освобождая нам проход. Бакхи оттолкнулся от пола и поплыл к люку. Я последовал за ним – тяжеленный морж, неповоротливый на суше, но легкий, как песчинка, в океане. Меня, конечно, подмывало задать коллегам кучу вопросов: о мироходе, о планете, что висела у нас прямо по курсу, о грозовых тучах в космосе, но интуиция подсказывала, что какое-то время следует просто все мотать на ус и держать рот на замке. Похоже, что порядочки здесь покруче, чем на пиратском судне из Бедфьорда.
– Пусть женщина задержится, – сказал тот самый ротозей, что пялился на Ситу. Его товарищи не возразили, но я заметил, как они переглянулись, видимо, не слишком-то одобряя затею своего спутника.
– Ну ладно, пусть задержится… – без энтузиазма согласились они, ловя проплывающую мимо девушку за бедра.
Мы с Бакхи обернулись. Уж не знаю, что было на уме у старого папаши, но я сразу понял, что по-хорошему тут не разойтись. Мне, конечно, плевать на Ситу и ее отца, но я всегда поступал – по крайней мере, хочется так думать – по совести.
– Хорошо, я останусь, – покорно отозвалась Сита. Ее уже оттолкнули к иллюминатору, она отдалялась от люка, длинная коса тянулась следом.
– Она – моя рабыня… – процедил я, глядя по очереди на каждого. Поразительно, насколько мерзким может оказаться мой голос, если добавить в него ледяных интонаций. Наверное, Сандро Урия в роли повелителя и рабовладельца был той еще сволочью. Тогда неудивительно, что сын у него – Паршивый Сорванец, а жена – Псица.
– Все пассажиры – рабы хозяина мирохода, – ответил, пожимая плечами, первый.
– А мы забудем, что видели, как вы разгуливаете по палубам, – добавил второй.
А третий просто помахал рукой: мол, брысь отсюда!
– Сита знает, что делать, повелитель, – прохрипел мне в ухо Бакхи. – Не будем терять время и усугублять свою вину. – Он указал клешней в сторону коридора, в конце которого располагалась моя «каюта-люкс». – Вы ведь не хотите пострадать из-за рабыни?
– Она же твоя дочь, Бакхи, – проговорил я, наклонившись к бесформенному уху слуги. Сейчас же промелькнула мысль: как так получилось, что Бакхи слуга, имеет право на жалование, отпуск и собственность, а Сита – рабыня, то есть существо бесправное?
– У меня много детей, – желтые глаза Бакхи потемнели. – А повелитель – один. И жизнь одна. Глаз зрит!
По центральному коридору в нашу сторону плыл человек. Как и Бакхи, он был нагим, если не считать набедренной повязки. Бритая голова, на затылке – узкая косица длиною в добрых три локтя, темные от замысловатых татуировок руки…
– Свет тебе, посвященный! – Бакхи вскинул обе руки над головой, свел ладони.
– Нужно усыпление? – голос нового участника действа был бесцветным, нарочито скучным.
Я поглядел посвященному в лицо и снова слегка опешил. На высоком лбу незнакомца была цветная татуировка – что-то вроде желто-зеленого кошачьего глаза с расходящимися от зрачка во все стороны золотистыми лучами. Засмотревшись, я не сразу заметил Ситу: та проплыла мимо. Очевидно, ее отпустили восвояси. Неужели самоуверенных наглецов вспугнуло появление этого лысого с косичкой?
– Нужно, посвященный, – торопливо ответил Бакхи. – Тройное.
– Это повлияет на конечную стоимость перелета, – снова прозвучал тусклый голос.
– Я верну долг по прибытии на Целлион, посвященный, – пообещал старик, а потом указал на меня клешней. – Вот мой повелитель, он пришел в себя после долгой болезни и не совсем понимает, что происходит.
– Понятно, – вздохнул посвященный, а затем обратился ко мне: – Ты смотришь на меня?
– Да, посвященный, – помимо воли пролепетал я. Кошачий зрачок не отпускал мой взгляд, просто напасть какая-то…
– Ты проснешься после второго звонка, – сказал посвященный. – А сейчас – спать!
Мир померк, я рухнул в темный колодец. Нетренированный организм воспринимает невесомость как безостановочное падение, и, скорее всего, в тот момент я просто перестал себя контролировать, превратился в безвольную груду мяса. Хорошо, что не обмочился.
В полудрему прокрадывались ощущения. Я понял, что Бакхи буксирует меня мимо шпангоутов, потом – через коридор пассажирского уровня. Как я и боялся, меня спеленали, притянули к кровати ремнями. Потом я услышал первый звонок: это закрылась дверь каюты. Наверное, второй звонок прозвучит не скоро. До второго звонка – целая вечность. Мироход подбирается к оранжевому Целлиону, на пути его поджидает гроза и штормовой ветер. Путешествие через газовую среду – рисковое предприятие. Но я ничего не увижу, я буду спать, повинуясь гипнозу посвященного с татуировкой, спать и видеть сны, как это делают другие пассажиры, ибо иных занятий на борту мирохода для меня не предусмотрено.
…Пробираюсь на Временную, чтобы разбудить Джинну, ведь она слишком рано списала себя со счетов. В скафандре, протискиваясь через узкие проходы и цепляясь за оборудование. Оказывается, смерть здесь – на Старшей Сестре, на виду у всех звезд Галактики – не смерть вовсе. Здесь открываются врата в иные миры. Как и зачем – я не знаю. Но еще не поздно вернуть все на места и переписать последние страницы жизни. Пусть Джинна отправится вместе со мною на Целлион, Глаз зрит, она должна получить шанс.
Смерзшиеся замки криокамеры наглухо заблокированы, я разбиваю их геологическим молотком. Покрытая с двух сторон инеем крышка нехотя поднимается.
Свет Младшей Сестры, льющийся сквозь свод обзорного купола, отражается в холодных, остекленевших глазах. Почерневшая и сморщенная плоть, выпирающие наружу кости… Это Рина – моя жена, погибшая во время ядерного удара. Она тянется ко мне серой, похожей на клешню, рукой с отгоревшими пальцами.
– Принеси мне Розу, дорогой… – шепчут покрытые волдырями губы; вместе со словами наружу выливаются струйки ледяного пара.
Звенит второй звонок.
Глава 2
– Как тебя зовут? – спросил Бакхи, помогая надеть сюртук. Белая сорочка, панталоны, чулки и туфли были уже на мне.
– Сандро Урия, – пробурчал я. Придется притворяться, что поделаешь? Хотя бы какое-то время, а потом… Потом – суп с котом. Слава богу, я тут на правах господина и повелителя. Имею право быть угрюмым, молчаливым и в ответ на любой вопрос посылать куда подальше.
В мою каюту вбежала раскрасневшаяся Сита. Она была одета в пеструю тунику и алые брюки: широкие в поясе и на бедрах, сильно зауженные внизу.
– Повелитель, открылись смотровые палубы! – сообщила она, сверкая глазами.
Я поджал губы. Пробрюзжал:
– Целлион… Чего такого я не видел на этом Целлионе?
Наверное, у меня получилось. Сита побледнела и выскользнула за дверь. Да, на мироходе снова была гравитация. Не знаю, стандартная ли единица или, может, половина, но после долгого времени в невесомости мне хватало с лихвой.