Пароль — Родина

У командира курсантского пулеметного взвода лейтенанта Карасева дел по горло. День и ночь — наряды, проверка постов и секретов, обходы контрольно-следовой полосы, учения. Отличный стрелок и пулеметчик, он стремится научить каждого бойца в совершенстве владеть оружием.

Здесь, на границе у Днестра, особенно пришелся ему по сердцу боец Илья Терехов. Невысокого роста крепыш, с остроносым, как у горца, лицом и черными, всегда блестящими глазами, комсомолец Терехов был, что называется, мастером на все руки. Эту сноровку и прилежность в труде он приобрел на Калужском машиностроительном заводе, где работал до призыва слесарем-сборщиком, а потом шофером. И здесь, на границе, молодой боец никогда не сидел на месте: то чистил винтовку, то мастерил доску для стенгазеты, то вертелся на турнике, то готовился к выходу на границу.

— Мы, калужские, на все мастаки! — не то шутливо, не то с гордостью, бывало, говорил Илья и хитро подмаргивал товарищам. — Если потребуется — и сыграем, и споем, и сработаем с огнем.

— Эй ты, калужский, — не раз окликали его товарищи — москвичи, туляки, ташкентцы, казанцы… — Не заносись больно.

Но говорилось это беззлобно, дружески. Терехов нравился бойцам, да и заносчивостью, честно говоря, не страдал. Правда, водились за Ильей грешки. Неугомонный, озорной, любил он иногда в нарушение воинского порядка сдвинуть лихо набекрень фуражку или превратить сапоги в немыслимую «гармошку», разрешал себе курение в неположенном месте и излишние шутки над товарищами. Ему попадало за это от командира отделения, от старшины. Замечания и наказания он принимал как должное навсегда обещал — искренне и горячо — исправить все свои штатские «пережитки».

…Лето 1939 года пробежало быстро. Наступила осень и, как на крыльях, донесла сюда, на границу, песню, которая в эти дни удивительно гармонировала с происходящими событиями.

Действительно, в воздухе пахло грозой. Газеты, доставлявшиеся в маневренную группу, сообщали тревожные новости. Политработники, выступавшие перед бойцами с международными обзорами и политинформациями, развешивали карты и показывали квадраты, заштрихованные черными линиями. Истерические вопли новоявленного немецкого пророка и фюрера Гитлера становились все громче и истошнее. Германский фашизм, точно спрут, разбрасывал свои щупальца и тянулся к горлу Европы.

Первого октября 1938 года фашистский вермахт оккупировал часть Чехословакии — Судетскую область. Войска хортистской Венгрии (адмирал Хорти не хотел отстать от Гитлера) в ноябре вторглись в Словакию и захватили часть Закарпатской Украины. В марте 1939 года нацистские орды ворвались в чешские области, и уже 16 марта прибывший в Прагу Гитлер объявил Чехословакию германским «протекторатом Чехии и Моравии». В свою очередь адмирал Хорти оккупировал всю территорию Закарпатской Украины.

Коричневая рука фашизма с паучьей свастикой уже подбиралась к Бельгии, Франции, Нидерландам, Люксембургу…

1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Вероломные союзники, Англия и Франция, никакой помощи Польше, вопреки своим обещаниям, не оказали и фактически предали ее. Сто десять французских и английских дивизий, которые могли преградить дорогу немцам, бездействовали. Продажные и преступные правители Речи Посполитой бросили страну на произвол судьбы и бежали за границу. Всего семнадцать дней потребовалось гитлеровскому вермахту, чтобы раздавить, растоптать польское буржуазное государство. Над Польшей нависла страшная угроза фашистского порабощения.

Гитлеровские полчища надо было остановить, Надо было оградить от захвата нацистами Западную Украину и Западную Белоруссию, исправить историческую несправедливость и помочь этим областям воссоединиться с Украинской и Белорусской советскими республиками, Надо было также помочь польскому народу, вызволить его из войны, защитить от фашизма и предоставить ему возможность жить мирной жизнью.

17 сентября 1939 года Советский Союз ввел свои войска на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Начался освободительный поход Красной Армии.

К городу Перемышлю Карасев уже подходил командиром роты, имевшей на своем счету несколько боевых столкновений и стремительных ударов по войскам противника. Молодой командир роты чувствовал себя счастливым. У города Черткова во встречном бою он почти без потерь разбил и рассеял вражеские заслоны. На окраинах города Бучач рота с честью выдержала внезапный налет белопольской кавалерии. Дорвавшись в город Станислав, Карасев с группой бойцов, выполняя приказ Советского командования, бросился к тюрьме и освободил из камер политических заключенных. И когда худые, изможденные, заросшие густой щетиной люди в арестантских халатах обнимали и целовали его, он ощущал в сердце и радость и гордость и сам готов был целовать их — этих узников капиталистического мира!

…Пыль, хрустящая серая пыль… Перемышль все ближе. Дорога тянется через холмы и лощины с зеленым убранством, через леса и рощи, мимо незнакомых деревушек — весей. Ели, густо припудренные пылью, стройные белокожие березы, высокие сосны с густыми кронами. Как все это близко и знакомо! Закроешь глаза, и кажется, что ты в родных елецких местах, или в окрестностях Мичуринска, где учился и работал, где бывал в доме у Ивана Владимировича Мичурина, или на дорогах Подмосковья. И только голодные, измученные, оборванные люди по краям дорог, да слезы радости на глазах стариков, да приветственные возгласы молодежи на польском и украинском языках возвращают к действительности. И старухи. Они здесь какие-то странные: становятся на колени, низко кланяются, прикасаясь лбом к земле, а потом молитвенно складывают руки и крестят воздух, посылая свое благословение идущим и идущим мимо войскам.

И вот, наконец, река Сан, Перемышль — старинная крепость, о которой помнят русские солдаты, воевавшие с немцами в империалистическую войну. Это название не один раз слыхал и Карасев от отца и деда. Сколько голов здесь полегло, сколько жизней зря загублено. Не думал, не гадал елецкий паренек Витя Карасев, что ему придется своими глазами увидеть эти места. А вот — довелось.

Выполняя указания Генерального штаба Красной Армии, наши части выдвигались к демаркационной линии, а Перемышль в этой линии был одним из важнейших пунктов. Немецкие войска, изрядно пограбив местное население, спешно покинули город и по автодорожному мосту (железнодорожный был взорван, его фермы лежали в воде) перешли на западную сторону.

На первой же улице Перемышля к Карасеву подбежал один из расторопных военных почтальонов и протянул свежий номер газеты «Красная звезда».

— Товарищ лейтенант, газета!.. Еще горяченькая!.. О нас пишут!

Карасев развернул газету. Передовая статья…

«В эти исторические сентябрьские дни над прозябавшей многие годы в панском плену землей Западной Украины и Западной Белоруссии взошло по-весеннему яркое солнце освобождения».

Хорошо сказано! Именно по-весеннему светились лица всех этих людей — простых, приветливых, бесконечно счастливых. И именно эти, а если не эти, то примерно такие слова волновали советских воинов, когда они по-юношески восторженно оглядывались вокруг. И даже природа радовалась вместе с людьми. Она попридержала приход осени. Стояли последние дни сентября, приближался октябрь, но солнце светило ярко, тепло его лучей, пробираясь сквозь шинель и гимнастерку, согревало усталую спину. И это по-весеннему яркое свечение природы тоже отражалось на настроении всех бойцов и командиров — участников похода.

Да что разбираться в тонкостях собственных переживаний! На сердце хорошо, а это главное.

Еще находясь под впечатлением разговора с Тадеушем Кияковским, Карасев поднялся на мост через Сан. Неугомонный Терехов, успевший быстро — раз-два! — выкупаться в реке, весело доложил своему командиру, что «речка бурная, а вот сильно холодная. Против нашей Оки — мелковата. Простору нет». Сейчас река тихо, бесшумно плыла под мостом, изредка поблескивая в лучах заходящего солнца.