Страница 54 из 82
— Кори.
— Не двигайтесь! — Он подошел ко мне вплотную и стал вглядываться в мое лицо. Секунд через десять я не выдержал.
— А в чем, собственно, дело?
Вместо ответа он стал рыться в кошельке, пристегнутом к поясу, достал пригоршню монет и поднес их к глазам.
— Черт! Слишком темно! Жаль, нельзя посветить!
— Зачем? — спросил я.
— Ваше лицо показалось мне знакомым, и я только сейчас вспомнил, где его видел. На старых монетах. Они все еще имеют хождение. Он нахмурился и повернулся к одному из лучников. — Правда, похож?
— Да, — согласился тот. — Похож, и даже очень.
— А ты не помнишь, кем он был?
— Откуда мне помнить? Одним из бывших, должно быть. Меня тогда и на свете-то не было.
— И я не помню. Впрочем, неважно. Идите, Кори, — вновь обратился он ко мне. — Отвечайте на все вопросы честно, и с вами поступят по справедливости.
Спускаясь с холма, я почему-то представил себе, что он смотрит мне в спину и чешет в затылке.
Солдаты, которых выделили нам в провожатые, оказались неразговорчивыми. Меня это устраивало.
Шли мы очень медленно, и я вспомнил рассказ паренька о сражении, которое неизвестно кто выиграл. Я достиг цели, попал в Авалон, вернее, аналог Авалона. Теперь, чтобы совершить задуманное, мне необходимо было действовать, исходя из обстоятельств.
В лагере приятно пахло дымом, жареным мясом, лошадиным потом, промасленной упряжью. Отовсюду доносились разговоры, бряцало оружие, горели костры. Люди ели, пили, играли, развлекались и смотрели, как мы проходим мимо, направляясь к трем стареньким палаткам, стоявшим одна подле другой.
Мы остановились у первой из них, и сопровождавший нас солдат о чем-то спросил часового, совершавшего обход. Тот отрицательно покачал головой. Они разговаривали несколько минут, а затем наш солдат вернулся, перекинулся парой фраз со своим товарищем и подошел ко мне.
— Протектор собрал всех офицеров на военный совет, — сказал он. — Мы сейчас стреножим ваших лошадей и отведем их на пастбище. Заберите свои вещи. Вам придется подождать нашего капитана.
Мы сняли седельные сумки и вытерли лошадей насухо. Хромой пастух взял Чемпиона и Огнедышащего (коня Ганелона) под уздцы и повел их в табун Мы уселись на сумки. Кто-то принес нам горячего чаю и одолжил у меня немного табаку. Наши стражники отошли в сторонку и расположились на отдых.
Я наблюдал за входом в самую большую палатку стоявшую в центре, прихлебывал чай и думал о маленьком ночном кафе на Rue de Char et Pain в Брюсселе, на отражении Земля, где я так долго жил. Достав необходимый мне ювелирный порошок, я поеду в Брюссель и заключу сделку с торговцами оружием. Мой заказ будет очень сложным, и сдерут за него три шкуры, потому что военному заводу придется строить новые поточные линии. По собственному опыту я знал, что заказать оружие можно помимо «Интерамко». На все про все у меня уйдет три месяца. Я стал обдумывать детали, и время потекло незаметно.
Часа через полтора в большой палатке зашевелились тени. Затем полог распахнулся, и люди стали выходить на улицу, оглядываясь и оживленно беседуя. Двое задержались на пороге. Я услышал их голоса, но не разобрал, о чем идет речь. Ясно было только, что командир, оставшийся в палатке, дает им последние инструкции. Он даже подошел к выходу, что-то объясняя, и я успел разглядеть, что он был худ и очень высок.
Наши солдаты все еще сидели в сторонке; один из них указал мне на офицера, стоявшего справа, как на капитана, который должен нас допросить. Я все еще пытался получше рассмотреть командира, но сквозь спины офицеров, естественно, ничего не увидел.
Затем он вышел из палатки.
Сначала я подумал, что это — игра света и тени… но нет! Он сделал шаг вперед, и я вздрогнул. У него не было правой руки от локтя и ниже. Окровавленные бинты говорили о том, что руку он потерял совсем недавно.
Левая его рука неожиданно рубанула воздух, и я почувствовал, что во мне оживают давно забытые воспоминания. У человека, на которого я смотрел, были прямые каштановые волосы, сильный волевой подбородок…
Ветерок раздул полы его плаща, и я увидел желтую рубашку и коричневые брюки. Неестественно быстрым движением левой руки человек запахнулся, прикрывая обрубок.
Я резко встал, и голова его мгновенно повернулась в мою сторону.
Глаза наши встретились, и оба мы замерли, глядя друг на друга.
Затем он оттолкнул изумленных офицеров и пошел ко мне. Я услышал, как Ганелон хмыкнул и быстро поднялся на ноги.
Человек остановился в нескольких шагах от меня, и его карие глаза блеснули. Он редко улыбался, но на этот раз позволил себе слабое подобие улыбки.
— Пойдем со мной, — сказал он и, повернувшись, направился в палатку. Мы пошли следом, оставив седельные сумки на земле.
Он отпустил взглядом двух офицеров, остановился перед входом, пропустил нас вперед и закрыл за собой полог. Я увидел походную постель, маленький стол, скамейки, сундучок. На столе горела масляная лампа, лежали карты местности, стояли бутылка вина и несколько кружек. На сундучке горела еще одна лампа.
Человек сжал мне руку и вновь улыбнулся.
— Корвин, — сказал он. — Все еще живой.
— Бенедикт. — Я улыбнулся в ответ. — И тоже не мертвый. Сколько воды утекло.
— Да Кто твой друг?
— Его зовут Ганелон.
— Ганелон, — повторил Бенедикт, кивая а затем подошел к столу и налил три кружки вина. — Твое здоровье, брат.
— Твое здоровье.
Мы выпили.
— Садитесь, — сказал он, указывая на ближайшую скамейку. Приветствую вас в Авалоне.
— Спасибо… Протектор.
Он поморщился.
— Этот титул заслужен. Интересно, мог ли прежний их правитель похвастаться тем же самым?
— Поверь мне, мог. Но только в другом Авалоне.
Бенедикт пожал плечами.
— Естественно. И хватит об этом! Где ты был? Что делал? Зачем пришел? Расскажи о себе. Мы так давно не виделись.
Я кивнул.
На мое несчастье фамильный этикет (не говоря о расстановке сил) требовал, чтобы я первым ответил на все его вопросы. Он был старше меня, и я вмешался — пусть по незнанию — в сферу его деятельности. Не могу сказать, что мне не хотелось быть почтительным: Бенедикт был одним из немногих, кто мне нравился и кого я уважал. Но мы действительно слишком давно не виделись, и мне не терпелось расспросить его, чтобы выведать все интересующие меня подробности.
К тому же я не знал, как вести разговор. Мне было неизвестно, кому Бенедикт симпатизирует, на чьей стороне находится. Я не понимал, почему он не живет в Эмбере, и боялся оказаться в неловком положении, сморозив какую-нибудь глупость. Разговаривая с ним, мне придется быть предельно осторожным, пока я не выясню, что к чему.
— Не знаешь, с чего начать? — спросил он, внимательно изучая мое лицо. — Мне безразлично, под каким соусом ты себя подашь.
— Не в этом дело. Мне трудно… А, ладно. Начну с самого начала. — Я сделал глоток вина. — Так проще, хотя все, что со мной произошло, я вспомнил сравнительно недавно.
— Прошло всего несколько лет после битвы с Лунными Всадниками Генеша, когда ты отбыл в неизвестном направлении, а у нас с Эриком уже возникла первая крупная ссора, — начал я свой рассказ. — Сам понимаешь, спор шел о наследстве. Отец, как всегда, грозил, что отречется от престола, но отказывался назвать своего преемника. Естественно, все мы только и говорили о том, кто из нас является законнорожденным, а кто нет. Конечно, и ты, и Эрик старше меня, но в то время, как Файла, наша с Эриком мать, стала женой Оберона после смерти Климнеи, она…
— Хватит! — вскричал Бенедикт, ударив по столу кулаком с такой силой, что деревянная доска треснула. Лампа подпрыгнула, но каким-то чудом не перевернулась. Полог немедленно откинулся, и в палатку заглянул насмерть перепуганный стражник. Бенедикт бросил на него один только взгляд, и стражника как ветром сдуло. — Я не желаю слушать, кто из нас ублюдок. Это нечистоплотно. Вечные склоки в нашей семье явились одной из причин, по которой я скрылся и живу здесь. Пожалуйста, продолжай, но без ссылок на родословную.