Страница 81 из 98
Я гнался за ним. Моя жизнь уходила вместе с кровью, сочащейся из раны под кольчугой. Одежда уже вся промокла, но свирепость дикого зверя еще не покинула меня. Визжа от страха, король лез все выше, я не отставал, пока мы не не оказались на относительно плоском коньке в пятидесяти футах над мостовой. Тут мы остановились.
Перекрывая адский шум битвы и неистовые завывания Акхебы, над городом прозвенел странный, западающий в память крик. На вершине огромного золотого купола, над всеми башнями и шпилями стояла обнаженная женщина с развевающимися по ветру волосами. Она четко выделялась на фоне заката. Это была Иштар. Она размахивала руками и выкрикивала страстные призывы на незнакомом языке. Девушка сбежала из золотой клетки, которую сломал я. Теперь она стояла на куполе и призывала бога своего народа — Посейдона!
Но мне нужно было свершить месть. Я приготовился к прыжку, зная, что мы с Акхебой разобьемся, рухнув с высоты пятьдесят футов. Но тут прочная каменная кладка под ногами закачалась. Акхеба завопил еще громче. С громовым треском отдаленные утесы рухнули в море. Раздался грохот, как будто твердь под нами дробили гигантским молотом. У меня на глазах вся огромная равнина заходила ходуном и накренилась к югу.
Землю рассекли огромные трещины, и вдруг с неописуемым грохотом стали рушиться стены и башни. Весь город Хему пришел в движение! Превращаясь в развалины, он соскальзывал в море, а оно с ревом поднималось навстречу! Башня опрокидывалась на башню, они рассыпались, перемалывая вопящих людей в пыль, камнями расшибая их в лепешку. Только что передо мной высился город со шпилями и башнями, а теперь я вижу безумный, хаотический, адский пляс каменных обломков! Шпили раскачиваясь над руинами и падали один за другим.
А купол по-прежнему возвышался над обломками. Девушка-богиня все еще кричала и жестикулировала. Потом с ужасным ревом море взметнулось и огромные щупальца зеленой пены обрушились на развалины. Волны росли и росли, пока вся южная часть города не скрылась в бурлящем море.
Какое-то мгновенье конек древней крыши, устоявшей при первом натиске стихии, возвышался над руинами. Улучив момент, я прыгнул и схватил старика Акхебу. Его предсмертный крик зазвенел у меня в ушах. Мои пальцы рвали его плоть, словно гнилую тряпку. Мышцы отрывались от костей, а сами кости превращались в крошево. Грохот землетрясения терзал мой слух. У самых ног бушевали зеленые волны. Внезапно прямо подо мной каменную кладку пересекла трещина, и меня объяла вода. И я успел подумать лишь о том, что Акхеба умер от моей руки раньше, чем волны коснулись его тела.
Я с криком вскочил, вскинув руки перед собой, словно пытаясь отразить натиск бурлящих волн. Я зашатался. Чувства переполняли меня. Хему и старый король исчезли. Я — одноногий инвалид — стоял на заросшем мескитом холме, и солнце висело в небе чуть выше края равнины. После того, как незнакомка провела рукой у меня перед глазами, прошли считанные секунды. И вот она стоит, глядя на меня с загадочной улыбкой, в которой иронии вряд ли больше, чем жалости.
— Что это было?! — ошеломленно воскликнул я.— Я — Хьяльмар… Я Джеймс Эллисон! Тогда Залив был морем… Великие Прерии простирались до самого океана, а на берегу стоял проклятый город Хему. Нет! Не могу поверить! Я схожу с ума. Ты меня загипнотизировала… Заставила увидеть сон…
Женщина отрицательно покачала головой.
— Нет, Хьяльмар, все это было на самом деле. Только давным-давно.
— А куда подевался Хему? — спросил я.
— Его развалины спят в синих водах Залива, куда их смыло многие века назад.
— А что случилось с Иштар — той женщиной, их богиней?
— Разве она не сказала, что ее муж — Посейдон? Супруг услышал зов и уничтожил злой город, а ее вынес невредимой на своей груди. Иштар бессмертна. Она обошла много стран, жила среди многих народов, пока не усвоила суровый урок. Та, кто некогда была рабыней жрецов, стала их повелительницей. Богиней ее сделала жестокая ирония судьбы, но после гибели Хему Иштар осталась богиней по праву, в силу своей мудрости, накопленной за века… Она звалась Иштар у ассирийцев, Ашторет у финикийцев. Она была Мшшттой и Белит в Вавилоне. Да… Изидой в Египте, Астартой в Карфагене. Саксы называли ее Фрейей, греки — Афродитой, римляне — Венерой. Разные народы давали разные имена и по-разному поклонялись ей, но всюду она оставалась прежней, и огни на ее алтарях никогда не гасли.
С этими словами женщина подняла на меня ясные темные глаза. Последний луч заката озарил ее необыкновенное, но очень красивое лицо в обрамлении черных как ночь волос. У меня вырвался крик:
— Ты! Иштар! Значит, это правда! Ты бессмертна… Вечная женщина, корень и исток мироздания… символ бесконечной жизни! А я в прошлой жизни был Хьяльмаром и познал упоение битвы, сладость побед, яркую славу войны, дальние страны…
— Воистину, ты познаешь их вновь, усталый человек,— тихо сказала Иштар.— В скором времени ты расстанешься с этой уродливой маской беспомощного калеки и облачишься в новое одеяние, прочное и сверкающее, как доспехи Хьяльмара!
Наступила ночь. Уж не знаю, куда пропала та женщина. А я сидел один-одинешенек на холме, и ночной ветер шуршал на песчаных наносах, о чем-то шептался с мрачными зарослями мескита.
Долина червя
Я расскажу вам о Ньёрде и Чудовище, слушайте. Существует множество вариантов этой истории, главный герой которой носит имена Тира, Персея, Зигфрида, Беовульфа или Святого Георгия. Но именно Ньёрд был тем человеком, кто сразился некогда с поднявшейся из глубин ада отвратительной тварью, а его беспримерный подвиг и положил начало целой серии героических сказаний, которые переходя из уст в уста, в конце концов утратили первоначально содержавшееся в них зерно истины. Я знаю, о чем говорю, ибо это я был Ньёрдом.
Прикованный к постели неизлечимой болезнью, я с нетерпением ожидаю смерти, ползущей ко мне подобно слепой улитке, но мои сны ярки, красочны и полны. И не себя — замученного болезнями и больше похожего на тень человечка по имени Джеймс Эллисон — я вижу в них. В моих грезах действуют иные герои — современники и участники величайших событий прошлого и будущего. Да, и будущего тоже.
Пусть с трудом, но мне удается разглядеть не только тех, что стоят за мной, но и тех, кто грядет им на смену: так человек, бредущий в длинной процессии, видит далеко впереди неясные фигуры. Я один из этих пилигримов и, вместе с тем, каждый из них, ибо любой из людей в этой бесконечной веренице— лишь мимолетное проявление иллюзорного, бестелесного, но, тем не менее, вечно живого духа.
Все мы, и мужчины и женщины на нашей планете — часть такой вереницы теней, и в то же время, каждый из них целиком вмещает ее в себе. Правда, лишь отдельные избранные знают об этом — разуму людскому не дано преодолеть те узкие страшные пропасти мрака, через которые перелетает душа, расставаясь с очередной телесной оболочкой. Я — знаю. Почему? История сама по себе удивительная, фактом, однако, является то, что в то время как надо мною медленно распахиваются черные крылья смерти, перед моими глазами разворачиваются картины моих прежних жизней, я вижу самого себя во многих лицах и характерах.
Меня звали Ялмаром и Тиром, Браги и Хорсой, Эриком и Джоном. Я шагал рядом с Бреннусом по безлюдным, залитым кровью улицам Рима. С Алари-хом и его готами мы жгли селения, и ночью было светло, как днем от огня, пожиравшего римские усадьбы. Сама тысячелетняя Империя стонала под копытами наших диких коней. Это я с мечом в руке брел сквозь пенистые волны прибоя, чтобы грабежом и убийствами заложить фундамент Англии. Когда Лейф Счастливый впервые увидел широкий песчаный берег неведомого материка, я стоял рядом с ним на носу драккара, и ветер трепал мою рыжую бороду. Когда ГОтфрид Бульонский вел своих крестоносцев на стены Иерусалима, шел среди них и ваш покорный слуга.