Страница 6 из 79
Мою жизнь наполняли события и приключения, заставлявшие работать мозг и тело на сто процентов. Просыпаясь утром, я знал, что увижу закат только благодаря своей силе, выносливости и храбрости. Тысячи ликов смерти взирали на меня со всех сторон. Даже во сие я не мог ослабить бдительность. Закрывая глаза вечером, я никогда не был уверен, что увижу рассвет живым и невредимым. Я все время был начеку. Поверьте, эта фраза значит куда больше, чем может показаться вам на первый взгляд. Внимание изнеженного цивилизацией человека всегда рассеяно. Его отвлекают тысячи вещей. Он даже не понимает, скольким ему пришлось пожертвовать, борясь за развитие своего интеллекта.
Жизнь на Альмарике заставила меня понять, что я тоже был сыном своего времени, и мне пришлось переделывать себя, перестраивать сознание, учиться концентрировать внимание. И только когда мне удалось стать другим человеком, я стал по-настоящему живым. Любой шорох, каждая тень, каждый след имели для меня значение. От ногтей до кончиков волос я был напряжен и готов к действию.
Меня переполняла жизненная энергия, каждая клеточка, каждая жилка, каждый мускул вибрировали в беспрестанном гимне жизни. Наконец-то мой рассудок стал совершенно здоров. Почти все мое время и силы уходили на то, чтобы добыть пропитание и спасти свою шкуру, поэтому мне было не до комплексов и никчемной рефлексии. Тем же утонченным умникам, которые сочтут такое миропонимание упрощенным, я напомню, что легко рассуждать о сложных материях, когда отвоем пропитании и жизни позаботились другие. Моя жизнь и раньше была не слишком усложнена, а теперь она и вовсе упростилась. Я жил одним днем, не задумываясь о прошлом и будущем.
Зато теперь моя душа находилась в гармонии с миром и с собой, чего не можете сказать о себе вы, кому, как мне ранее, всю жизнь приходится обуздывать инстинкты и усмирять страсти. Я же стал свободен, свободен использовать все свои силы в не скованной надуманными рамками борьбе за выживание, и я знал, что о такой свободе другие не могут и мечтать.
Итак, в своих странствиях — с тех пор как покинул ущелье — я прошел огромное расстояние. И на всем протяжении моего пути мне не встретилось никаких следов деятельности человека или других разумных существ.
Встреча с человеческим существом была для меня совершенно неожиданна. В один из дней, поднявшись на вершину холма и оглядывая окрестности, я совершенно случайно наткнулся взглядом на фигуру человека. Впрочем, замоченному мной загоревшему дочерна атлету, как две капли воды походившему на предыдущего хозяина моей одежды и оружия, было сейчас не до меня. Этот человек вел неравный бой с саблезубым леопардом на травянистой поляне ниже по склону. Исход боя не вызывал у меня сомнений: ни один человек не может противостоять в поединке гигантской кровожадной кошке.
Тем не менее чернокожий боец размахивал стальным кинжалом, очерчивая границу между зверем и его добычей. Судя по блестящей от крови шкуре леопарда, альмариканин уже некоторое время противостоял хищнику, но было ясно, что он долго не продержится и схватка завершится гибелью человека.
Даже не потрудившись додумать эту мысль до конца, я уже мчался вниз по склону. Разумеется, я не был ничего должен тому человеку, но его отчаянная храбрость нашла чувствительный отклик в глубине моей огрубевшей души. Я не стал кричать, экономя дыхание, а молча бросился на леопарда со спины. Мне не хватило буквально мгновения. Когда я нанес зверю сильнейший удар кинжалом под лопатку, воин выронил свой клинок и рухнул под натиском хищника, сомкнувшего огромные клыки на горле несчастного.
Зверь выпустил свою жертву и с диким ревом покатился по траве, орошая ее кровью, в агонии вырывая когтистыми лапами громадные куски земли. Зрелище было не для слабонервных; я с облегчением вздохнул, когда саблезубый демон конвульсивно выгнулся и затих.
Я подошел к человеку, лежащему в луже крови. Горло его было разорвано, но в глубине раны пульсировала неповрежденная артерия. Куда страшнее выглядела рана на животе. Когти леопарда распороли человека от подреберья до паха — через рваные края раны виднелись синевато-белые внутренности и надломленные ребра. К моему невероятному удивлению, человек был не только жив, но и оставался в сознании. Однако жизнь покидала его с каждой каплей крови.
Я как мог перевязал альмариканину раны его же одеждой и посмотрел бедняге в сереющее лицо. Да, этот человек явно принадлежал к тому же народу, что и тот, с которым я подрался в первый день пребывания на Альмарике. Его невероятная живучесть и воля к жизни, которые, как я уже имел удовольствие узнать, были свойственны людям его расы, ничем не могли помочь ему.
Стоило мне лишь на минуту отвлечься и предаться воспоминаниям, я сразу же чуть не поплатился за это жизнью. Я услышал свист, и что-то пролетело мимо моего уха, обдав меня ветерком. Обернувшись, я увидел длинную стрелу, торчащую из земли. До меня донеслись громкие крики: ко мне со всех ног неслись полдюжины волосатых варваров, на ходу прилаживая стрелы к лукам.
Я зигзагами понесся прочь. Свист стрел вокруг меня изрядно помог мне набрать нужную скорость. Добравшись до спасительной стены зарослей, я вломился в кусты и полез вглубь, царапаясь о шипы и обдирая локти и колени. Этот случай окончательно уверил меня в воинственности и враждебности людей Альмарика и укрепил мою решимость по возможности избегать встреч с ними.
Вспоминая бежавших ко мне людей, я изумленно сообразил, что кричали они на чистейшем английском. Кроме того, по-английски говорил и мой первый противник. Тщетно я искал ответа на этот вопрос. За время, проведенное на Альмарике, я разобрался, что все местные растения, вещи и живые существа, при некоторой схожести с земными, имеют куда больше различий, чем общих черт с ними. Невозможным казалось предположить, что эволюция на столь отдаленных планетах привела к созданию абсолютно одинакового языка. С другой стороны, не верить собственным ушам я тоже не мог. Выругавшись, я решил не тратить времени на бесплодные размышления.
И тем не менее это происшествие, эта встреча с братьями по разуму, пускай и враждебными, не шла у меня из головы. Мучимый тоской, я начал страстно желать попасть в общество себе подобных, а не скитаться в одиночестве по дикому краю, населенному одними кровожадными хищниками. И, когда однажды горы сменились бескрайней равниной, доходящей до самого горизонта, я решил попытать счастья и идти вперед на поиски равных мне по уму созданий, несмотря на то что не ожидал встретить взаимопонимание и доброжелательное отношение.
Прежде чем покинуть холмы, я, повинуясь неясному внутреннему требованию, сбрил острым, как бритва, кинжалом изрядно выросшие бороду и усы и, насколько мог, подровнял гриву волос на голове. Не могу сказать точно, зачем я так поступил: должно быть, человек, отправляясь в новые места, старается привести себя в порядок, чтобы «лучше выглядеть». Решив отложить свое выступление на завтра, я последний раз заночевал в холмах.
Я вступил на бескрайнюю равнину, простиравшуюся на юг и восток, с первыми лучами солнца и за первый день без каких бы то ни было происшествий покрыл немалое расстояние. По пути я пересек несколько небольших речек, трава по берегам которых поднималась выше человеческого роста. Я слышал, как в этих густых зарослях ворочаются и чавкают какие-то крупные животные, которых я с превеликой осторожностью старался обходить стороной.
В местах разливов речек в изобилии летали птицы самых разнообразных размеров и раскрасок. Одни молча парили над моей головой, другие же с пронзительными криками падали в воду, чтобы схватить какую-нибудь рыбешку.
Кроме того, мне несколько раз встречались стада травоядных, похожих на некрупных оленей, а один раз я наткнулся на совершенно невероятное создание: представьте себе средних размеров свинью с невозможно толстым животом, которая, подобно кенгуру, передвигается неравномерными скачками на длинных и тонких ногах. Это зрелище настолько меня позабавило, что я рассмеялся во весь голос, впервые, кстати, после моего появления на этой планете.