Санторин

За дверью находилось грузовое отделение. По его оформлению и некоторым устройствам было ясно, что оно предназначалось только для одной цели — перевозки смертоносных снарядов, которые удерживались на своих местах с помощью тяжелых стальных зажимов, а те, в свою очередь, были ввернуты в стальные бимсы, связанные с полом и боковыми сторонами фюзеляжа. Вода перемешалась с маслом, но даже в этом странном желтоватом свете снаряды не казались угрожающими или зловещими. Длинные и изящные, они выглядели совершенно безобидными, хотя каждый из них обладал мощностью в пятнадцать мегатонн.

В первой секции грузового отсека размещалось шесть таких снарядов. Просто ради формальности Тальбот и Каррингтон вытащили свои стетоскопы и сразу начали прослушивать снаряды. Результаты, как они и предполагали, оказались отрицательными. Доктор Уикрэм был прав: часовых механизмов в них не было.

В центральной части салона находилось еще шесть снарядов. Три из них были точно такого же размера, что и в первом отсеке. Остальные три снаряда, длиной не более полутора метров, видимо, и были атомными бомбами. Каррингтон своим стетоскопом проверял уже третью из них и вдруг жестом подозвал Тальбота. Тот подошел и также стал прислушиваться. Он услышал то же самое тиканье, что и по гидрофону.

В кормовой части салона они проверили все оставшиеся снаряды и, как и следовало ожидать, ничего не обнаружили. Каррингтон повернулся к Тальботу.

— Ну что, закончим? — спросил он по переговорному устройству.

— Закончим.

— Недолго вы отсутствовали, — сказал Хокинс.

— Но вполне достаточно, чтобы найти то, что нам нужно. Снаряды все на месте, точно такие, как сообщалось в радиограмме Пентагона. Одна бомба пришла в действие. Три мертвеца. Это все, за исключением, конечно, самого главного. Бомбардировщик потерпел крушение из-за взрыва на борту самолета. Какая-то добрая душа подложила бомбу прямо в кабину экипажа. Пентагон может радоваться, что оказался прав, когда заявил о возможности нарушения секретности на базах в одном случае из десяти тысяч. Это стало явью. Невольно возникают самые разнообразные вопросы. Кто? Что? Почему? Когда? Мы не спрашиваем где, потому что уже знаем ответ на этот вопрос.

— Не хочу показаться мрачным и злопамятным, потому что это не так. Ну может быть, лишь слегка, — сказал Хокинс — Но происшедшее заставит господ из Фогги Боттома[8] поменьше задирать нос и быть более корректными в будущем. В той ужасной ситуации, что сложилась здесь, виноват не только самолет, но и какой-то американский администратор. Если когда-нибудь удастся выяснить, кто же ответствен за принятое решение, и добраться до него, тогда многим придется краснеть. Держу пари, ответить должен кто-то из весьма высокопоставленных гражданских лиц, имеющих доступ к секретной информации о составе спецгруза, времени его вывоза и поступлении. Вы со мной не согласны, капитан?

— Разве может быть иначе? Это не та проблема, которой я хотел бы заниматься. Тем более что это, в конце концов, их проблема. А перед нами стоит более важная задача.

— Да, это так, — со вздохом согласился Хокинс — И что же мы предпримем? Я имею в виду, как будем поднимать бомбу и возвращать американцам?

— Думаю, сэр, вопрос следует адресовать главному старшине Каррингтону, а не мне. Ведь они со старшиной Грантом являются специалистами.

— Ситуация довольно рискованная, сэр, — сказал Каррингтон. — Вырезать огромное отверстие в фюзеляже и через него поднять эту бомбу ничего не стоит. Но прежде следует освободить ее от зажимов. В этом заключается самая большая сложность. Зажимы сделаны из высокопрочной стали и закрыты на замок. Чтобы их открыть, нужен ключ, а где его взять, мы понятия не имеем.

— Ключ должен быть на той военной базе, откуда вылетел самолет, — заметил Хокинс.

— При всем моем уважении к вам, сэр, думаю, что это маловероятно. Зажимы закрывались на той военно-воздушной базе, где происходила погрузка. Значит, ключ должен быть в самолете. Я думаю, будет намного проще и логичнее, если мы станем искать ключ именно там. Проблема в том, что ключик слишком мал, а бомбардировщик слишком велик.

— Если ключ не обнаружится, есть два способа удаления зажимов. Один — химический, с помощью размягчителя металла или коррозийного средства. Примерно с таким материалом работают фокусники, которые делают вид, что глотают ложку и тому подобное.

— Фокусники? — переспросил Хокинс — Вы хотите сказать, шарлатаны?

— Какая разница, как их называть. Они пользуются бесцветной пастой, которая не оказывает никакого влияния на кожу, но способствует изменению молекулярного строения металла, делает его более мягким. Коррозийным же средством может служить очень сильная кислота, которая в буквальном смысле слова пожирает металл. Этих средств полно на рынке. Но в данном случае и у размягчителен, и у коррозийных средств один существенный недостаток: ими нельзя пользоваться под водой.

— Вы сказали, что существуют два способа удаления зажимов, — сказал Хокинс — Ну и какой же второй?

— Кислородно-ацетиленовая резка, сэр. Она за считанные минуты расправится с любым зажимом. При резке, правда, выделяется очень много тепла, поэтому любой, как мне кажется, кто осмелится воспользоваться ею для работы над атомной бомбой, может сразу же считать себя кандидатом в покойники.

Хокинс посмотрел на Уикрэма.

— Комментарии есть?

— Без комментариев. Все и так понятно.

— Вы только поймите меня правильно, Каррингтон, — сказал Хокинс, — но слова ваши не очень-то обнадеживают. Как я понимаю, вы предлагаете дождаться прибытия «Килчаррана» и только тогда поднимать эту мерзость на поверхность?

— Да, сэр, — с некоторым колебанием в голосе произнес Каррингтон, — но даже здесь существует препятствие.

— Препятствие? — спросил Тальбот. — Вы, наверное, имеете в виду неприятную вероятность того, что тиканье прекратится, когда лебедки «Килчаррана» начнут поднимать бомбу на поверхность?

— Именно так, сэр.

— Чепуха. На «Ариадне» коллективный разум и не такие задачи решал. — Тальбот повернулся к Денхольму. — У вас уже есть решение, лейтенант?

— Да, сэр.

— Но как, сэр?

В голосе Каррингтона слышалось не простительное в данной ситуации сомнение, а явное недоверие. Лейтенант Денхольм совершенно не походил на человека, который может с чем-либо справиться.

Тальбот улыбнулся:

— Лейтенант Денхольм знает об электронике больше, чем любой человек на Средиземноморье.

— Очень просто, главный старшина, — сказал Денхольм. — Мы объединим мощность всех аккумуляторных батарей «Ариадны» и «Килчаррана». Лебедки «Килчаррана» наверняка работают от дизеля. А мы попытаемся запитать их от аккумуляторов. Не получится — бог с ним. На «Ариадне» есть прекрасные якорные электрические лебедки.

— Да, но если хотя бы одна из таких лебедок будет использоваться не по назначению, вы перестанете стоять на месте и начнете дрейфовать, разве не так?

— Дрейфовать мы не будем. На спасательном судне, как правило, имеется четыре якоря для удержания его над нужным местом в океане. Мы просто пришвартуемся к «Килчаррану» и будем продолжать стоять на месте.

— Что-то я все-таки плохо понимаю. Ну ладно, разбейте мое последнее возражение, хотя и довольно слабое. Якорь — это всего лишь якорь. Бомбардировщик со своим грузом весит более ста тонн, то есть груз весьма значительный.

— У спасательных судов всегда в запасе надувные плоты. Мы привяжем их к фюзеляжу и будем накачивать сжатым воздухом до тех пор, пока не добьемся равновесия.

— Сдаюсь, — произнес Каррингтон. — С этого момента я занимаюсь только погружением в воду.

— Ну что ж, будем бить баклуши, пока не придет «Килчарран», — сказал Хокинс — Впрочем, как я понимаю, командир, вам будет не до этого?

— Думаю, нам следует еще раз взглянуть на «Делос», сэр.

Глава 5

Они прошли почти милю, прежде чем Тальбот решил связаться с «Ариадной». Он быстро переговорил с кораблем, затем повернулся к Маккензи, который стоял за румпелем.

8

Foggy Bottom (англ.) — сленговое название Государственного департамента США. Произошло от его местоположения в низменной части Вашингтона, около реки Потомак.