Страница 3 из 63
«Хейнкель-111» применял крайне эффективные планирующие бомбы, от которых фактически невозможно было уклониться. Пилоты этих самолётов подвергались риску в гораздо меньшей степени. К счастью для торгового флота Британии, у немцев имелось сравнительно немного оборудованных таким образом самолётов.
Но больше всего боялись «штук» — пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-87» с крыльями, напоминающими крылья чаек. Обычно они летали звеньями, на большой высоте, а затем летели вниз чуть ли не вертикально. Даже много лет спустя матросы и солдаты — а немцы использовали «юнкерсы» на всех полях действий — не могли забыть тот жуткий вой, с которым эти самолёты ныряли вниз, включив сирены. Этот звук бил по нервам и в значительной степени уменьшал эффективность противовоздушной обороны. Матросы Королевского флота, чтобы ослепить неприятеля, прибегали к прожекторам, обычно к 44-дюймовым, пока им не указали на то, что лётчики, хорошо знакомые с подобной тактикой, пользуются тёемными очками, которые не только уменьшают степень ослепления, но и точно показывают местоположение судна, что позволяет безошибочно поражать цель. С точки зрения немцев, у «штук» был один существенный недостаток: будучи в основном самолётами малой дальности, они могли эффективно действовать только против конвоев, двигавшихся к северу от Норвегии, в сторону Мурманска и Архангельска.
Но как это ни странно, наиболее эффективным у немцев оказался самолёт «Фокке-Вульф-Кондор-200», практически не участвовавший в воздушных боях. Это верно, что он мог нести на борту 250-килограммовые бомбы и имел довольно внушительный набор пулемётов, но без бомб, с дополнительными баками для горючего, он становился бесценным разведывательным самолётом. Дальность его полета в этот сравнительно ранний период воздухоплавания, каковым были сороковые годы двадцатого века, была просто удивительной. «Кондоры» чуть ли не ежедневно совершали полеты из Тронхейма в оккупированной немцами Норвегии вдоль западного побережья британских островов в сторону оккупированной немцами Франции. Более важно другое: они могли патрулировать Баренцево море, Гренландское море и, что опаснее всего, Датский пролив между Исландией и Гренландией, ибо именно через этот пролив проходили конвои из Канады и США, направлявшиеся в Россию. Для такого конвоя появление одного «кондора» было равносильно неминуемой гибели.
Летя на большой высоте, вне досягаемости огня зенитной артиллерии, «кондор» в буквальном смысле слова кружил над конвоем, определяя количество судов, скорость их движения, курс и точные координаты. По радио эта информация передавалась в Алта-фьорд или Тронхейм, а оттуда в Лорьян, французскую штаб-квартиру адмирала Карла Деница, который, пожалуй, являлся лучшим главнокомандующим подводным флотом своего времени, а может быть, и всех времен. Оттуда эта информация поступала к формирующимся «волчьим стаям» подводных лодок, давая им точное указание, когда и где перехватить конвой.
Что же касается надводных кораблей, немцы уже к началу войны были прекрасно подготовлены. По англо-германскому соглашению 1937 года Германия могла иметь столько же подводных лодок, сколько и Англия, но не более 35% её надводного флота. На самом же деле немцы построили вдвое больше подводных лодок и совершенно игнорировали ограничение в 35%. «Дойчланд», «Адмирал граф Шпее» и «Адмирал Шеер» формально были крейсерами тоннажем в 10 000 тонн, на самом деле — быстрыми и мощными торговыми рейдерами, а по существу — «карманными линкорами» значительно большего тоннажа, чем сообщалось. «Шарнхорст» и «Гнейзенау», линейные крейсеры в 26 000 тонн, были закончены в 1938 году, и в тот же самый год на верфях «Блюма и Вёсса» в Гамбурге были заложены «Бисмарк» и «Тирпиц» — самые лучшие, самые мощные из когда-либо спускавшихся на воду линейных крейсеров. Это утверждение остается справедливым по сей день. По договору с Англией их водоизмещение ограничивалось 35 000 тонн, на самом же деле оно составляло 53 000 тонн.
У «Бисмарка» была короткая, но блестящая карьера, у «Тирпица» послужного списка как такового не было вообще. Он всю войну простоял в Северной Норвегии. Тем не менее он выполнял просто неоценимую задачу — связывал действия основных соединений британского военно-морского флота, опасавшегося, что этот гигантский линейный крейсер может покинуть свою стоянку в Алта-фьорде и выйти в Атлантический океан. На этой стоянке «Тирпиц» и погиб — от десятитонных бомб ВВС Великобритании.
Англичане имели значительное преимущество в линейных кораблях, которые, однако, по своим характеристикам не могли сравниться с германскими линкорами, что наиболее трагически проявилось, когда «Бисмарк» одним-единственным залпом отправил на дно линейный крейсер «Худ», красу и гордость Королевского военно-морского флота.
В подводной войне немцы использовали как мины, так и подводные лодки. Не прошло и трёх месяцев после начала войны, как немцы преподнесли союзникам неприятный сюрприз — магнитную мину. В отличие от мин обычного типа, которые приводились в действие только после непосредственного соприкосновения с судами, магнитные мины активизировались электрическими потоками, генерируемыми металлическим корпусом корабля. Такие мины могли быть размещены с корабля или с самолёта, и в первые же четыре дня их использования на дно было отправлено не менее пятнадцати судов. Тот факт, что почти все эти суда принадлежали нейтральным странам, не особенно волновал немцев. Магнитные мины — весьма умное изобретение, но не настолько умное, чтобы различать своих и чужих. Британцам удалось заполучить неповрежденную магнитную мину. её разобрали на части с огромным риском для тех, кто принимал в этом участие, и изобрели электронные контрмеры, которые позволили минным тральщикам взрывать такие мины на значительном расстоянии.
Немецкие подводные лодки, вне всякого сомнения, оказались самым опасным противником, с которым торговому флоту пришлось столкнуться лицом к лицу. Потери в первые три с половиной года войны были настолько велики, что просто не укладывались в сознание. И только к началу лета 1943 года эту угрозу удалось взять под контроль. Лишь к концу 1944 года, когда за предшествующие два года удалось уничтожить 80 немецких подводных лодок, эти неуловимые преследователи и молчаливые убийцы перестали быть фактором, который стоило принимать в расчет.
Неудивительно, что германские подводные лодки стали объектом ненависти, а их команды изображались, как в годы войны, так и впоследствии, хитрыми, беспринципными и хладнокровными убийцами и фанатичными нацистами вплоть до последнего человека. Невидимые и неслышимые, они вели охоту за ничего не подозревающими невинными жертвами, которых уничтожали без сожаления и содрогания, а потом, погрузившись в глубину, вновь исчезали. В определённом смысле такой взгляд оправдан. Причину возникновения подобного представления о немецких подводных лодках следует искать в первых днях войны, когда была торпедирована «Атения», мирный пассажирский лайнер, переполненный людьми — мужчинами, женщинами и детьми. Спутать «Атению» с чем-то другим было просто невозможно. И это наверняка было хорошо известно обер-лейтенанту Фрицу-Юлиусу Лемпе, командовавшему немецкой подводной лодкой, отправившей на дно «Атению». Данных, свидетельствующих о том, что Лемпе за свои действия понёс наказание, нет.
Такое обвинение в жестокости, конечно, может быть предъявлено и союзникам — в меньшей, правда, степени, что объясняется только тем, что у субмарин союзников был более ограниченный выбор целей.
Однако общее представление о командах немецких подводных лодок не соответствует действительности. Безжалостные нацисты, возможно, и были среди экипажей, но представляли собой незначительное меньшинство. Моряков побуждала к действию главным образом гордость за имперский германский флот. Безусловно, наблюдались акты жестокости со стороны отдельных командиров подводных лодок, но были также и проявления гуманности и сострадания. Что не вызывает сомнения, так это огромное личное мужество и дух самопожертвования, присущий германским подводникам. Следует помнить, что из 40 000 немецких моряков, служивших на подводных лодках, погибло 30 000 — самые ужасные потери за всю историю военных действий на море. В то время как действия этих людей нельзя оправдать, их самих нельзя осуждать. Они были безжалостны, как этого требовал характер их деятельности, но в то же время беспримерно храбры.