Страница 21 из 63
— Ну, это мы как-нибудь переживём, — сказал Паттерсон. — А вторая помеха?
— Капитан Боуэн. Так же как и лейтенант Ульбрихт, он с трудом переносит седативные препараты. Всё чаще и чаще приходит в сознание. В такие моменты он очень мрачно шутит. Кто-нибудь когда-либо видел, чтобы капитан Боуэн мрачно шутил?
Паттерсон встал.
— Если бы я был капитаном, мне было бы не до веселья. Пойдемте, боцман.
Когда они пришли, они увидели, что капитан не спит. Точнее, он не только не спал, но и находился в довольно раздражённом состоянии. Сестра Моррисон сидела на скамеечке рядом с его койкой. Она хотела была встать, но Паттерсон движением руки приказал ей оставаться на месте. На соседней койке сидел лейтенант Ульбрихт, закинувший правую руку за шею.
— Как вы себя чувствуете, капитан?
— Как я себя чувствую? — Очень быстро, в крепких выражениях Боуэн рассказал о своём состоянии. Он, наверное, воспользовался бы ещё более крепкими выражениями при описании своего состояния, если бы рядом с ним не сидела сестра Моррисон. Он закашлялся, прикрыв рот забинтованной рукой. — Все пошло к чёрту, прямо псу под хвост. Правда, старший механик?
— Пожалуй, да. Всё могло быть лучше.
— Хуже не бывает. — Язык у капитана стал заплетаться. Понять его можно было с трудом. Видимо, движение обожжённых губ причиняло большую боль, — Сестра мне всё рассказала. Даже компас разбил. Невидимка. Он всё ещё где-то здесь.
— Арчи! — Можно представить себе, в каком состоянии находился капитан, если впервые за всё время он, находясь в обществе других людей, обратился к боцману по имени. — Вы здесь?
— Да, сэр.
— Кто на вахте, боцман?
— Нейсбай, сэр.
— Хорошо. А как с Невидимкой?
— Он, видимо, не один, сэр. Я в этом уверен. Почему? Не знаю почему, но абсолютно в этом уверен.
— Вы никогда не говорили мне об этом, — заметил Паттерсон.
— Не говорил. Потому что до сего момента это не приходило мне в голову. И ещё об одном я как-то не задумывался. О капитане Андрополусе.
— Греческий капитан, — сказал Боуэн. — Так что с ним?
— Дело в том, сэр, что у нас, и вам это, наверное, известно, небольшие проблемы с управлением судном.
— Небольшие? Сестра Моррисон говорила мне совершенно иначе.
— Ладно, пускай, большие. Мы полагали, что капитан Андрополус сможет нам помочь, если мы сумеем установить с ним контакт. Но нам это не удалось. Возможно, нам не следует этого делать. Возможно, капитан, если мы покажем ему ваш секстант и дадим ему карту, этого будет вполне достаточно. Вся трудность заключается в том, что карта пострадала. Она вся пропитана кровью.
— Ну, это не проблема, — сказал Боуэн. — У нас всегда есть дубликаты. Копию найдёте в одном из ящиков стола в штурманской рубке.
— Вернусь через пятнадцать минут, — сказал боцман.
Времени это заняло значительно больше. Когда он наконец вернулся, по его каменному лицу и по тому факту, что он нес в руке коробку с секстантом и карту, было ясно, что он потерпел поражение.
— Установить контакт не удалось? — спросил Паттерсон. — Или опять вмешался Невидимка?
— Невидимка. Капитан Андрополус лежал на своей койке и храпел как бревно. Я пытался его разбудить, но с таким же успехом можно было трясти мешок картофеля. Я сперва подумал, что капитана навестил тот же самый человек, что позаботился и о Тренте, но запаха хлороформа не было. Я вызвал доктора Сингха, который сказал, что капитана сильно накачали наркотиками.
— Наркотики? — Боуэн попытался выразить удивление. — О господи! Неужели этому не будет конца? Наркотики! Как, чёрт побери, его могли накачать наркотиками?
— Довольно просто, сэр. Доктор Сингх не знает, что это за наркотики, но подмешали их, по всей видимости, ему в еду. Мы поинтересовались у Ахмеда, старшего кока, что ел капитан. Может быть, что-нибудь отличное от других? Кок сказал, что капитан ел то же самое, что и все, но после обеда пил ещё кофе. Капитан Андрополус всегда любил, чтобы ему делали особый кофе — наполовину кофе, наполовину бренди. Доктор Сингх сказал, что бренди убивает привкус любого наркотика. На столике, рядом с койкой капитана, стояла пустая чашка с блюдцем.
— Вот как, — задумчиво произнёс Паттерсон. — В чашке наверняка остался осадок. Я, правда, ничего в этом не смыслю, но мне кажется, что доктор Сингх мог провести анализ этих остатков.
— В чашке ничего не было. Вполне возможно, капитан сам её вымыл. Но, скорее всего, это сделал Невидимка, заметая свои следы. Возможности вести расспросы и выяснять, видели ли кого-нибудь входящим или выходящим из каюты капитана, не было.
— Опять, выходит, контакта установить не удалось, — сказал Паттерсон.
— В том-то и дело. И поблизости в это время никого не было, кроме членов его команды.
— Допустим, — выдвинул предположение Паттерсон, — что наш диверсант вновь принялся за дело... я полагаю, иного мы допустить не можем... Возникает вопрос, где, чёрт побери, он смог раздобыть столь сильные наркотики?
— А откуда он мог взять хлороформ? Я начинаю думать, что наш Невидимка оснащен всем, что считает существенным. Вполне возможно, он неплохо разбирается в химии. Может быть, он даже знает, что искать в госпитальной аптеке.
— Нет, — возразил Боуэн. — Я спрашивал доктора Сингха. Аптека госпиталя под замком.
— Это так, сэр, — согласился Маккиннон. — Но если этот человек профессионал, опытный диверсант, тогда у него наверняка имеется целая связка ключей, которые подходят ко многим замкам.
— В голове просто не укладывается, — пробормотал Боуэн. — Как я уже сказал, всё пошло псу под хвост. Если погода серьёзно испортится, а, похоже, к этому и идёт, мы можем оказаться в любом месте. Скорее всего, на побережье Норвегии.
— Можно мне сказать, капитан? — раздался голос лейтенанта Ульбрихта.
Боуэн повернул в сторону голову. Это опрометчивое движение заставило его застонать от боли.
— Это лейтенант Ульбрихт?
— Да, сэр. Я могу прокладывать путь.
— Вы очень любезны, лейтенант. — Боуэн постарался произнести эти слова холодным тоном, что было нелегко, учитывая его запекшиеся губы. — Вы — последний человек в мире, к которому я обратился бы за помощью. Вы совершили преступление против человечества. — Он помолчал несколько секунд, собираясь с силами, чтобы преодолеть боль. — Если мы доберемся до Британии, вы будете расстреляны. Вы! О господи!
— Я понимаю, как вы себя чувствуете, сэр, — сказал Маккиннон. — Из-за бомб, из-за погибших людей. Именно он виноват в том, что вы находитесь в таком состоянии. И старший помощник, и Хадсон, и Рафферти. И всё же я думаю, вам стоит его выслушать.
Капитан молчал, как показалось, чуть ли не целую вечность. Можно представить себе, с каким сильным уважением он относился к боцману, на месте которого любой другой человек давно бы уже не вытерпел. Когда он заговорил, голос его был исполнен горечи.
— Конечно, нищие выбирать не могут. Так ведь, кажется, говорят? — Маккиннон ничего не ответил. — Правда, управление самолётом — это не то же самое, что управление судном.
— Я могу управлять судном, — заявил Ульбрихт. — Ещё до войны я учился в морской школе. У меня даже есть удостоверение морского штурмана. — Он улыбнулся во весь рот. — Конечно, оно не при мне, но оно у меня действительно есть. Кроме того, мне много раз приходилось в воздухе ориентироваться по звёздам, а это гораздо сложнее, нежели с судна. Повторяю, я могу управлять судном.
— Он? Это чудовище! — воскликнула сестра Моррисон с ещё большей горечью, нежели капитан. — Я абсолютно уверена, что он может управлять судном, капитан Боуэн. Я также уверена, что он нас доставит прямо или в Альта-фьорд, или в Тронхейм, или в Берген, или в какое-нибудь другое место в Норвегии.
— А вот это вы говорите глупость, сестра, — возразил Ульбрихт. — Мистер Маккиннон, может быть, и не умеет управлять судном, но он наверняка очень опытный моряк, и ему достаточно одного взгляда на солнце или на Полярную звезду, чтобы определить, сбились ли мы с курса или нет.