Последняя граница

– Не время мечтать, Майкл, – мягко сказал Янчи. Он наклонился и раздвинул камыши. Перед ними расстилался лед футов десять шириной и уходивший в обе стороны, насколько хватало глаз.

Рейнольдс спросил:

– Канал?

– Нет. Всего лишь канава. Маленькая сточная канава, но она – важнейшая в Европе. На той стороне лежит Австрия. – Янчи улыбнулся. – До свободы пять метров, Майкл, там вас ждет свобода и успех миссии. Теперь вас никто и ничто не остановит.

– Никто и ничто, – автоматически повторил Рейнольдс. Голос его был вялым и безжизненным. Желанная свобода сейчас совсем не интересовала его, а успех миссии тем более: цена оказалась слишком высокой. Он вздрогнул. – Становится холоднее, Янчи. Вы уверены, переход безопасен? Поблизости нет пограничников?

– Уверен, переход безопасен.

– Тогда не будем терять времени. Пойдемте.

– Нет. Только не я. – Янчи покачал головой. – Пойдете вы, Майкл, профессор и Юлия. Я остаюсь здесь.

Рейнольдс кивнул. Он ожидал, что Янчи поступит именно так, и также знал, что возражать и настаивать бесполезно.

Юлия схватила отца за отвороты пальто.

– Что ты сказал, Янчи? В чем дело?

– Пожалуйста, Юлия. Ты же все понимаешь. Я остаюсь.

– О, Янчи, Янчи! – Она теребила отвороты его пальто. – Ты не можешь, не должен оставаться в этой стране после того, что произошло! После того, что пережил! Нет. Не должен!

Он обнял дочь.

– У меня здесь еще много неоконченных дел, много работы, и я только-только начал ее делать: если я не закончу ее, Граф этого мне не простит. – Своей изуродованной рукой он погладил светлые волосы дочери. – Юлия, как же я смогу принять свободу, когда знаю, что тысячи людей не получат ее, я должен помочь им обрести свободу – никто не сможет помочь мм так, как я. Ты предлагаешь мне обрести свободу за такую цену? Неужели ты думала, что я буду вкушать свободу там, на Западе, а молодежь моей страны будут угонять на Черноморский канал, старух заставлять работать на покрытых снегом свекольных полях? Неужели ты так низко ценишь меня?

– Янчи. – Девушка уткнулась лицом в его плечо, она с трудом сдерживала рыдания. – Я не уйду без тебя.

– Ты должна. Теперь ты известна агентам АВО, и в Венгрии для тебя нет места. А я буду жить так, как жил раньше. Шандор и Козак по-прежнему будут заботиться обо мне.

Услышав его слова, Козак подтянулся, выпрямился, даже как бы стал выше ростом.

– Неужели ты сможешь расстаться со мной?

– Ты уже не нуждаешься во мне, дочка. Все эти годы ты оставалась со мной, потому что жила мыслью, что нужна мне, а теперь Майкл позаботится о тебе. Ты это знаешь.

– Да. – Голос ее звучал еще глуше. – Он очень добрый.

Янчи взял дочь за плечи, отстранил на расстояние вытянутой руки и посмотрел на нее.

– Для дочери генерал-майора Иллюрина ты очень глупая девчонка. Разве ты не знаешь, дорогая, что если бы не ты, то Майкл вообще не вернулся бы на Запад.

Она повернулась и посмотрела в глаза Рейнольдсу.

– Это... это правда?

– Правда. – Рейнольдс едва заметно улыбнулся. – Был длительный спор, и я проиграл. Твой отец, как я ни убеждал его, не согласился взять меня в свою организацию.

– Извините. Я не знала. – Голос Юлии стал безжизненным. – Это конец.

– Нет, дорогая моя, это лишь начало. – Янчи обнял дочь.

Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.

Янчи посмотрел через ее плечо на Рейнольдса и Шандора. Рейнольдс молча потряс протянутую изуродованную руку Янчи, пробормотал «до свидания» Козаку и стал спускаться вниз. За ним – Шандор. Он держался за один конец хлыста Козака, а Рейнольдс, легко ступая по льду, – за другой. После сделанного им второго шага лед треснул, и он очутился в ледяной воде, доходившей ему до бедер, но он, не обращая внимания на этот леденящий холод, взломал лед перед собой и выбрался на противоположный берег. Австрия, сказал он себе, Австрия, не вкладывая никакого смысла в это слово.

Кто-то вошел в воду после него, повернувшись, он увидел Шандора, который нес на руках доктора Дженнингса. Пока Рейнольдс помогал доктору забраться на берег, Шандор вернулся на венгерскую сторону, взял на руки Юлию и перенес ее. На момент она в отчаянии обхватила его за шею, как бы пытаясь удержать хрупкую связь с той жизнью, которую покидала, Рейнольдс протянул руки, осторожно отстранил девушку от Шандора и поставил рядом с собой.

– Не забудьте того, о чем я вам говорил, доктор Дженнингс, – тихо напомнил Янчи. Он и Козак стояли на противоположном берегу.

– Не забуду. – Дженнингс дрожал от холода. – Никогда не забуду. Я всегда буду помнить.

– Хорошо. – Янчи слегка склонил обмотанную бинтами голову, прощаясь с ними. – Да будет с вами Господь – ДОВИДЗЕНЬЯ.

– ДОВИДЗЕНЬЯ, – отозвался Рейнольдс. – Довидзенья – до встречи. – Он повернулся, подхватил Юлию и Дженнингса под руки и повел их – дрожащего старика и плачущую девушку – вверх по пологому склону к свободе. Взобравшись на верх склона, он обернулся и проводил взглядом троих людей, медленно бредущих по венгерской болотистой почве, не оглядывающихся и постепенно скрывающихся в зарослях высокого камыша. Рейнольдс долго смотрел им вслед, зная, что никогда не увидит никого из них.